и мне нужно было только удостоверение личности.

Матильда принесла мне маленькую тарелку с ростбифом, искусно

уложенным на ней.

—  Я бы предложила что- нибудь к нему, но когда тебя ждет леди, никогда не

знаешь, что добавить.

Я улыбнулась ей.

—  Это прекрасно. И простите.

—  О, не волнуйся об этом. Я живу среди людей уже много столетий. Это

значит больше, чем слова благодарности, чтобы расположить этого

брауни, а, Харви? — Она рассмеялась над своей шуткой. Харви позади

прилавка выглядел и смущенным и довольным.

Ростбиф был нежным, и так правильно пожарен и нарезан, что это точно

было то, что я хотела. Даже немного соли было прекрасно. Я заметила, что

если я доверяла, то пища казалась удивительной на вкус. Я задалась

вопросом, было ли это символично.

Матильда придвинула стул, и няня, которую звали Агнес, тоже

придвинулась. Никто из нас не мог уйти. Мы были окружены прессой.

Репортеры и папарацци перед магазином навалились на окна и дверь.

Передние пытались отодвинуться, но на них слишком сильно давили

сзади.

Дойл и Холод остались стоять, следя за людьми снаружи. Молодой

человек тоже стоял с ними. Он, очевидно, любил быть среди парней, и

показывал свою татуировку на плече Дойлу и Холоду.

Матильда сказала Харви навести кофе. Я с удивлением поняла, что

впервые за многие недели я сидела среди женщин и не чувствовала себя

ни как принцесса, ни как детектив, ни как еще кто- то, кто несет

ответственность за всех, кто меня окружал. С нами из волшебной страны

пришли женщинам- сидхе, но все они были частью стражи принца. Они

провели столетия, служа моему отцу, Принцу Эссусу, и он относился к ним

дружелюбно, но настолько осторожно, насколько королева, его сестра,

была небрежна. Она рассматривала свою стражу, как свой гарем, как свои

игрушки, которых можно мучить, он же уважал своих стражей. У него

были возлюбленные среди них, но на такой секс не смотрели сверху вниз

среди фейри. Это было нормально.

Женщины- сражи отдали бы свои жизни, чтобы защищать меня, но они

должны были охранять принца, а в Неблагом дворе или в волшебной

стране больше не было принцев. Я убила последнего прежде, чем он мог

бы убить меня. Стражи не оплакивали потерянного принца. Он был

сексуальным садистом, как и его мать. Единственное, что нам пока

удалось скрывать от СМИ, было то, что очень много стражей, и мужчин и

женщин, были травмированы пытками, которые они перенесли.

Некоторые из них хотели, чтобы Дойл, или Холод, или один из других

отцов, были названы принцем, чтобы они могли стать его стражей. По

традиции отец моего ребенка становился принцем и будущим королем,

или, по крайней мере, королевским консортом. Но еще не было

прецедента, когда было несколько отцов, и чтобы они все стали принцами.

Я сидела с женщинами и просто слушала их разговор о нормальных

вещах, и понимала, что посиделки на кухне у моей бабушки, или на кухне

с Мэгги Мэй были самыми лучшими, что я когда- либо знала.

Третий раз за этот день я почувствовала слезы в глазах, в горле. И

каждый раз я думала о бабушке. Всего месяц прошел со дня ее смерти. Так

что думаю, я могла себе позволить слезы.

—  Вам нехорошо, Принцесса? — Спросила Матильда.

—  Мерри, — поправила я. — Зовите меня Мерри.

Этим я заработала еще одну яркую улыбку. И в этот момент позади нас

раздался звук.

Все мы повернулись и увидели, что стекло начинает раскалываться под

весом репортеров, давящих друг друга.

Дойл и Холод оказались рядом со мной. Они подняли меня на ноги, и мы

побежали за прилавок. Агнес подхватила маленького мальчика, и мы

побежали в укрытие. Были слышны крики, потом с жалобным звуком

раскололось стекло.

Глава12

Потом были санитарные машины, полиция, и везде вокруг битое стекло.

Ни один из нас в магазине не пострадал, а вот некоторые из репортеров

были отправлены в больницу. Большинство людей, пострадавших от

стекла, были фотографами, пытающимися получить эксклюзивный

снимок, который мог сделать их богатыми. Некоторые снимки, по слухам,

доходили до сотен тысяч долларов. После сегодняшнего я начинала

верить слухам.

Люси стояла рядом со мной, пока медик из скорой проверил меня. Мои

протесты: ” Все хорошо. Я не пострадала“, пропустили мимо ушей. Когда

Люси нашла меня в магазине, она была бледной. Я посмотрела на

высокую брюнетку и поняла, что, хотя мы никогда бы не пошли бы с ней

по магазинам, она была моей подругой.

Медик из скорой снял с моей руки манжету для измерения давления и

сказал:

—  Кажется все в порядке. Давление в норме. Но я не доктор, и не уверен, что

с детьми все в порядке.

—  Думаете, будет лучше, если она поедет в больницу? — Спросила Люси.

Фельдшер нахмурился, и я чувствовала его колебания. Если он скажет

‘ нет‘, но ошибется, то его задолбают. В то же время, у людей вокруг были и

более серьезные ранения, и если он не окажет им помощи, а они умрут, его

также задолбают.

Люси повернулся Дойлу и Холоду за поддержкой:

—  Скажите ей, что она должна поехать в больницу.

Они обменялись взглядами, затем Дойл кивнул, как будто сказал

” Вперед“, и Холод ответил:

—  Мы не‘ говорим‘ Мерри, что сделать, детектив. Она— наша принцесса.

—  Но ведь еще она носит ваших младенцев, — сказала Люси.

—  Это не дает нам право командовать ею, — сказал он.

Дойл добавил:

—  Я думал, что Вы лучше всех этого понимаете, детектив Тейт.

Она, нахмурившись, глядела на них обоих, затем повернулась ко мне.

—  Дай мне слово, что не падала, и на тебя никто не падал?

—  Даю слово, — сказала я.