Маруся Богуславка
1
Как на черном море,
Да на камне белом,
Там стояла темница-каменица.
А в той темнице бедовало семьсот казаков,
Бедных невольников.
Тридцать лет они уже в неволе изнывали,
Божьего света, солнца праведного в глаза не видали.
И приходит к ним полонянка,
Маруся, поповна Богуславка,
Входит тихими шагами,
Говорит такими словами:
"Ой, казаки, бедные невольники!
Угадайте, какой в нашей земле христианской день нынче?"
Когда бедные невольники это услыхали,
Полонянку,
Марусю, поповну Богуславку,
По речам ее узнали
И так ей отвечали:
"Эй, полонянка,
Маруся, поповна Богуславка,
Откуда нам знать,
Какой в нашей земле христианской день нынче?
Вот уже тридцать лет мы в неволе изнываем,
Божьего света, солнца праведного в глаза не видаем,
Откуда ж нам знать,
Какой в нашей земле христианской день нынче?"
Когда полонянка,
Маруся, поповна Богуславка,
Это услыхала,
Казакам такими словами отвечала:
"Ой, казаки,
Вы, бедные невольники!
Нынче в нашей земле христианской великая суббота,
А завтра святой праздник каждогодний — пасха святая!"
Только это казаки услыхали,
Белым лицом к сырой земле припадали,
Полонянку,
Марусю, поповну Богуславку,
Кляли-проклинали:
"А чтоб тебе, полонянке,
Марусе, поповне Богуславке,
Счастья-доли не видать
За то, что нам о празднике, о святой пасхе решила сказать!"
Когда полонянка,
Маруся, поповна Богуславка,
Такую речь услыхала,
Она так отвечала:
"Ой, казаки,
Вы, бедные невольники,
Не браните вы меня, не кляните!
Как поедет паша турецкий в мечеть молиться,
Оставит он мне, полонянке,
Марусе, поповне Богуславке,
Ключи от темницы-каменицы,
Вот тогда и дело совершится:
Отомкну я темницу,
Всех вас, бедных невольников, выпущу на волю!"
2
Вот на святой праздник каждогодний, пасху святую,
Паша турецкий в мечеть на молитву выезжает,
Он полонянке,
Марусе, поповне Богуславке,
На руки ключи оставляет.
Тогда полонянка,
Маруся, поповна Богуславка,
Делом смекает —
В темницу поспешает,
Темницу отмыкает,
Всех казаков,
Бедных невольников,
На волю выпускает
И такими словами провожает:
"Ой, казаки,
Вы, бедные невольники!
Говорю вам — спешите,
В города христианские бегите!
Только, прошу я вас,
В один город Богуслав загляните,
Моим отцу-матери поклон отвезите,
Такое слово скажите:
"Пусть отец своего добра не сбывает,
Серебра-золота не собирает
И пусть меня, полонянку,
Марусю, поповну Богуславку,
Из неволи не выкупает, —
Отуречилась я, обасурманилась
Ради роскоши турецкой,
Ради лакомства несчастного!"
3
Ой, вызволи, боже, нас всех, бедных невольников,
Из тяжкой неволи,
Из веры басурманской
На ясные зори,
На тихие воды,
В край веселый,
В мир крещеный!
Выслушай, боже, в просьбах наших,
В молитвах несчастных
Нас, бедных невольников!
Самойло Кошка
1
Ой, из города из Трапезонта выступала галера,
В три цвета расцвечена, расписана.
Ой, первым цветом расцвечена —
Злато-синими киндяками украшена:
А вторым цветом расцвечена —
Пушечным нарядом разубрана:
Третьим цветом расцвечена —
Турецкою белою габою устлана.
А в той галере Алкан-паша,
Князек трапезонтский, по морю ходит,
Избранного люда с собой водит:
Семьсот турок, янычар четыреста
Да бедных невольников три сотни и половина,
Не считая старшины.
Первый старшой между ними пребывает
Кошка Самойло, гетман запорожский:
Второй — Марко Рудой,
Судья войсковой:
Третий — Мосей Грач,
Войсковой трубач:
Четвертый — Ильяш Бутурлак,
Ключник галерный,
Сотник переяславский,
Перевертень христианский.
Тридцать лет он пробыл в неволе,
Двадцать четыре, как на воле,
Отуречился, обасурманился
Ради владычества великого,
Ради лакомства несчастного!
Они в той галере от пристани далеко отплывали,
По Черному морю гуляли:
Напротив Кафы-города приставали,
Там долго и покойно отдыхали.
И привиделся Алкане-паше удалому,
Трапезонтскому князьку большому, господину молодому,
Сон дивный, вельми дивный и вещий.
Вот Алкан-паша удалой,
Трапезонтский князек молодой,
Всех турок-янычар, всех бедных невольников скликает:
"Турки, — молвит, — турки-янычары
И вы, бедные невольники!
Который из янычар помог бы мне сей сон разгадать,
Я тому готов три города турецких даровать:
А который из бедных невольников помог бы разгадать,
Я тому готов отпускные листы написать,
Чтоб никто не мог его задержать!"
Турки это услыхали —
Ничего не сказали,
Бедные невольники, хоть и знали,
Промолчали.
Один отозвался среди турок Ильяш Бутурлак,
Ключник галерный,
Сотник переяславский,
Перевертень христианский.
"Как же, — молвит, — Алкан-паша, твой сон разгадать,
Коли не можешь нам его рассказать?"
"Такое мне, голубчики, приснилось,
Что лучше бы никогда не совершилось!
Видел я: моя галера, что нынче расписана-разубрана,
Стала вся разграблена, пламенем обуглена:
Видел я: мои турки-янычары
Все лежат порублены, погублены:
Еще видел: мои бедные невольники,
Что у меня были в неволе,
Все гуляют на воле:
Видел я: меня гетман Кошка
На три части мечом разъял,
В Черном море разметал… "
Только это Ильяш Бутурлак услыхал,
Такими словами отвечал:
"Алкан-паша удалой, трапезонтский князек молодой,
Господин мой!
Сон этот тебе не сможет повредить,
Только прикажи мне построже за бедным невольником следить,
Ряд за рядом на скамьи сажать,
По двое, по трое вместе сковать,
На руки, на ноги оковы надевать,
Свежей таволги алой по две связки вязать,
Свежей таволгой бить-терзать,
Кровь христианскую на землю проливать".