Плед плавно соскользнул с моих плеч, когда я встала. Я оглянулась на окна гостиной, а

затем обратно к дереву. Собака ушла. Это может показаться странным, но я была рада, что собака не видит, как я отошла в сторону от крыльца и присела между кустарниками барбариса. Я что-то заметила под крыльцом, и попыталось это вытащить. Мои кончики пальцев нащупали что-то холодное. Я потянулась глубже и достала это.

Металлическая коробка для завтрака была подобно ледяной глыбе в моих голых руках. Она была вся ржавая, но я все же смогла разглядеть увядшую эмблему Микки Мауса, после того, как вытерла грязь с крышки. Это прибыло с тех, казалось бы, далеких времен. Эта была коробка сокровищ, где Джуд, Даниэль, и я держали наши специальные вещи такие, как карты бейсбола, и тот странный длинный зуб, который мы нашли в лесу позади дома. Но теперь это был маленький металлический гроб — коробка, которая держала воспоминания, воспоминания, которые я старалась уже давно похоронить.

Я открыла крышку и вытащила изодранный кожаный альбом. Я пролистывала заплесневелые страницы, пока не нашла последний эскиз. Это было лицо, на которое я смотрела много раз. У него были светлые волосы, он был почти белый тогда, а не лохматый, черный и не мытый. У него была ямочка на подбородке и кривая, почти насмешливая улыбка. Но именно его глаза всегда ускользали от меня. Я никогда не могла захватить их глубину своими простыми ударами карандаша. Его глаза были настолько темными, настолько глубокими. Как богатая грязь, в которую мы имели обыкновение погружать свои пальцы ног на озере — они были глазами пирога грязи.

ВОСПОМИНАНИЯ

"Ты хочешь это? Тогда иди и забери". Даниэль спрятал бутылку скипидара за спиной и сделал выпад в сторону, словно собирался бежать.

Я скрестила свои руки и прислонилась к стволу дерева. Я уже гонялась за ним по всему дому, во дворе и вокруг дерева пару раз — и все, потому что он прокрался на кухню, где я работала, и украл мою бутылку для удаления краски, не говоря ни слова.

"Отдай, сейчас же".

"Поцелуйте меня," сказал Даниэль.

"Что?"

"Поцелуйте меня, и я отдам". Он перебирал узел в форме луны в самой низкой ветви

дерева, и улыбался мне своей наглой усмешкой. "Ты знаешь, что сама этого хочешь". Мои щеки вспыхнули. Я хотела поцеловать его со всей тоской в моем одиннадцатилетнем сердце,

и я знала, что он знал это. Даниэль и Джуд были лучшими друзьями и одногодками, а я — только на год их младше--тянулась позади них, с тех пор как научилась ходить. Джуд никогда не возражал, что я хожу за ними по пятам, а Даниэль ненавидел это — но с другой стороны, только девочка могла играть Королеву Амидэлу, Даниэль-Энекин а Джуд- Оби Ван Кеноби. И, несмотря на вечно дразнящего Даниэля, он был моей первой реальной любовью.

"Я все расскажу," сказала я неубедительно.

"Нет, не расскажешь". Даниэль наклонился вперед, все еще улыбаясь. "Теперь поцелуй меня".

"Даниэль!" крикнула его мать из открытого окна дома. "Что ты натворил с краской?!".

Даниэль бросил взгляд на свой дом, его глаза, расширились с паникой. Он посмотрел на бутылку в своей руке.

"Пожалуйста, Грейс? Мне это нужно".

"Ты мог бы сначала попросить".

"Зайди домой, паршивец!" ревел его отец из окна.

Руки Даниэля дрожали. "Пожалуйста?"

Я кивнула, и он побежал к своему дому. Я стояла за деревом и слушала крики его отца.

Я не помню, за что ругал отец Даниэля. Я не слышала слов, только звук его голоса. Опустившись на траву, я подтянула свои колени к груди, и мне было жаль, что я не могла чем-нибудь помочь ему.

Это было почти пять с половиной лет до того, как я увидела его в классе Барлоу сегодня. Это было за два года и семь месяцев до того, как он исчез.

Глава 2

Обещания, Обещания

НА СЛЕДУЮЩИЙ ДЕНЬ, ЧЕТВЕРТЫЙ ПЕРИОД

У моей матери было странное правило о тайнах. Когда мне было четыре года, она усадила меня и объяснила, что я никогда не должна иметь тайны от семьи. Несколько минут спустя я пришла к Джуду и сказала, что родители подарят ему на день рождения замок Лего. Джуд начал плакать, а мама посадила меня обратно, и сказала, что секрет-это то, о чем, в конечном счете, будут знать все, а тайна, как предполагается, это то, о чем не должен знать никто. Она посмотрела прямо мне в глаза, и сказала очень серьезным тоном, что тайны это неправильно, и никто не имеет право просить меня держать их.

Мне жаль, что она не установила то же самое правило для обещаний.

Проблема с обещаниями состоит в том, что, как только Вы дали его, то оно обязательно будет нарушено. Это как негласное космическое правило. Если папа говорит, "Обещай, что не будешь опаздывать на комендантский час," автомобиль обречен, сломайтесь, или Ваши часы волшебно прекратят работать, и Ваши родители именно сегодня заберут у Вас мобильный телефон, таким образом, Вы не можете просто позвонить и сказать им, что Вы опаздываете.

Серьезно, никто не должен иметь право просить, чтобы Вы сдержали обещание — особенно, если они не принимают во внимание все факты.

Было полностью несправедливо, что Джуд заставил меня обещать ему, не иметь ни какого отношение к Даниэлю. Он не принимал во внимание, что Даниэль теперь вернулся в нашу школу. У него не было тех же самых воспоминаний, которые были у меня. Я не намерена говорить с Даниэлем снова, но единственная проблема была — не потому что Джуд заставил меня обещать — я боялась того, что могла бы сделать.

Этот страх сжал дыхание в моей груди, когда я стояла за дверью кабинета художественных искусств. Мои ладони и вспотели, и я не могла повернуть ручку двери. Наконец, я открывала дверь и посмотрела на стол в первом ряду.

"Эй, Грейс," сказал кто-то.

Это была Эйприл. Она сидела за столом, и рядом с ней был пустой стул. Она щелкала жвачкой, и лениво раскладывала свои художественные принадлежности на стол.

"Ты не расскажешь мне о документальном фильме Эдварда Хоппера, который мы должны были смотреть, прошлой ночью? Мой телек сломался".

"Нет. Мне кажется, я пропустила его". Я просмотрела, на то место где должен сидеть Даниэль. Линн Бишоп сидела в заднем ряду и сплетничала с Мелиссой Харрис. Г. Барлоу работал над своей последней скульптурой "прорециркуляцией" за своим столом, и несколько студентов зашли в классную комнату перед звонком.

"Вот, дерьмо. Как ты думаешь, по этой теме будет викторина?" спросила Эйприл.

"Это — художественный класс. Мы рисуем картины, слушаем классическую музыку". Я еще раз осмотрела класс.

"Я сомневаюсь, что будет викторина".

"Эй, ты раздражительна сегодня".

"Извини". Я взяла свои принадлежности из шкафчика и села рядом с ней. "Я думаю, что это у меня из-за рисунка".

Мой рисунок дерева лежал передо мной. Я сказала себе ненавидеть это. Сказала разорвать и выбросить. Вместо этого я взяла его и провела кончиками пальцев чуть выше листа по прекрасным линиям.

"Я не понимаю, почему ты так заморачиваешься из-за него," сказала Эйприл уже в шестой раз со вчерашнего дня. "Я хочу сказать…, я думала, почему ты сказала, что парень Даниэль был горяч".

Я опустила глаза на рисунок. "Он был раньше таким".

Прозвенел последний звонок. Несколько секунд спустя дверь со скрипом открылась. Я посмотрела, вверх ожидая увидеть Даниэля. Точно так же я ждала встречи с ним на аллее или в торговом центре после того, как он исчез.

Но это Пит Брэдшоу прошел в дверь. Он был помощником секретаря в четвертом периоде. Он помахал Эйприл и мне, и доставил сообщение г. Барлоу.