"Я просто чувствовал, что должен проявить свое последнее уважение…"

"Я думаю, что я забыла. Мэриэнн о многих заботилась".

"Да, я знаю. Я не являюсь особенным".

"Нет. Это не то, что я имела в виду… Мне просто жаль, что я забыла". Я положила свою руку на его плечо.

Он отшатнулся, и я едва смогла почувствовать твердость его тела под тканью его пальто.

"Все было очень тяжело для тебя. Я уверена, что Мэриэнн считала тебя…"

"Родным?"

"Я думаю, родным, или, по крайней мере, нормальным".

Даниэль покачал своей головой. "Я иногда чувствовал себя родным. Когда Мэриэнн рассказывала мне свои истории на ночь, или когда я сидел за столом с вашей семьей. Нет ничего лучше, чем семейный обед Дивайнов, чтобы заставить Вас почувствовать окружающую заботу. Но я никогда не чувствовал себя нормальным. Так или иначе, я

всегда знал, что я не…"

"Принадлежишь?" По некоторым причинам я могла понять его.

"Я никогда не принадлежал, не так ли?" Даниэль поднял руку и обернул своими длинными пальцами мое запястье. Он держал мою руку так, словно собирался сбросить ее со своего плеча, но затем, немного поколебавшись, вернул ее обратно, прижав обеими руками.

"Но я не могу передать тебе словами, сколько раз за прошедшие несколько лет мне было жаль, что я не могу больше обедать с вами за вашим столом. Как бы я хотел все исправить, вернуть все назад, изменить многие вещи, чтобы снова стать частью вашей семьи. Но это невозможно, не так ли? " Он провел свои теплые пальцы в середину моей ладони, и сунул их между моими.

Возможно, от мерцания уличных ламп или циркуляции тумана, но на мгновение

он стал похож на старого Даниэля, того с белыми светлыми волосами и вредным, но невинным взглядом — словно прошедшие годы растаяли и темнота отступила от него. И в этот момент, что-то — энергия — прошло между нами. Как будто нить, которая привлекла меня к нему, стала сейчас проводом под высоким напряжением, который связывал нас, и я должна была вытянуть его в безопасное место.

"У нас завтра большой обед в честь дня Благодарения," выболтала я. "Ты должен приехать. Я хочу, чтобы ты приехал".

Даниэль моргнул. "Ты замерзаешь," сказал он. "Мы должны зайти внутрь куда-нибудь".

Даниэль встал, все еще держа мою руку, и повел меня вниз по дорожке усыпанной гравием. Я не знала, когда он собирался отпустить мою руку — и не хотела знать. А я держала его, потому что знала, что он нуждается во мне.

Он, наконец, отпустил мою руку, когда сошел с дорожки и в участок увядших кустарников. "Забор не такой высокий, если идти этим путем," сказал он.

Я заколебалась на мгновение, наблюдая, как он исчезает в тумане. Я сошла с дорожки и последовала за ним в глубину сада. Когда мы подошли к железу забору, я позволила ему помочь мне, его руки держали мою талию и ноги, когда я поднималась. Мы шли рядом

назад к мотоциклу. Наши пальцы соприкоснулись однажды, и мне хотелось, чтобы он снова взял меня за руку. Я села на мотоцикл и сделала глубокий вздох, упиваясь земляным ароматом Даниэля, когда мотоцикл рванул, как выстрел в городскую ночь.

НЕСКОЛЬКО МИНУТ СПУСТЯ

Мотоцикл резко остановился перед домом Даниэля. Я врезалась в его спину и

почти сразу же полетела в сточную канаву.

Даниэль схватил меня за бедра и удержал от падения. "Извини," пробормотал он, и позволил своей руке задержаться на мгновение.

Даниэль слез с мотоцикла, и я последовала за ним. Он положил свою руку мне на плечо и повел меня по тротуару к входной двери дома. Мое сердце стучало так сильно, когда мы поднимались по лестнице, что я боялась, что Даниэль услышит его.

Стук становился все громче и тяжелее, когда мы поднялись, и я поняла, что это была музыка, из-за двери на третьем этаже.

Даниэль положил свой ключ в карман и толкнул дверь. Звук охватил нас.

Двигающиеся по спирали танцующие молодые люди заполоняли гостиную, и Зет выглядел гораздо более живым, чем в прошлый раз, живо — пел (то есть, кричал) в микрофон, в то время как несколько других парней барабанили на музыкальных инструментах с излишней энергией.

Даниэль повел меня через толпу. Я задыхалась от удушливого сладкого дыма, висевшего в воздухе. Я начала кашлять и отмахиваться, когда человек, который выглядел больше, как женщина, нежели девочка — подросток, появился из толпы. Она подошла к нам, двигаясь в бьющихся конвульсиях в неразличимых ритмах песни Зет.

Ее короткие волосы торчали так, словно она была какой-то экзотической птицей, и ее обесцвеченная челка лежала тремя совершенными треугольниками на лбу — кроя их были окрашены в ярко розовый оттенок.

"Дэнни Бой, ты сделал это", сказала она с акцентом жителя восточной Европы. Она повернула свои обильно накрашенные глаза на меня и выпучила свои кроваво-красные губы.

Даниэль отпустил мое плечо.

"О, смотрите" — она осмотрела меня с головы до пят — "Ты принес удовольствия. Я надеюсь, ты с нами поделишься".

"Грэйс, это — Мишка, Мы знали друг друга давным-давно," сказал Даниэль о женщине одетой в черную кожаную мини-юбку и то, что я думаю, называют бюстье.

"Не так давно, Дэнни Бой". Она наклонила свои груди к нему. "Но ты был большим забавником тогда".

Она провела длинный, красный, коготь как ноготь вниз по его щеке. "Ты теперь должен пойти со мной". Она оттащила Даниэля от меня. "Ты заставил меня ждать, а Мишка не любит этого".

'"Пошли, Грейс". Даниэль протянул ко мне руку. Я собиралась подсунуть свои пальцы в его, когда Мишка нахмурилась,

"Нет!" сказала она. "Я не выступаю для аудитории. Она останется здесь".

"Я не оставлю ее".

Мишка наклонилась еще ближе к Даниэлю, ее блестящие зубы цепляли его ухо, когда она говорила. "Ты и я — единственные реальные игроки здесь. Твоя девочка проведет прекрасно и без тебя несколько минут. Мишка не будет ждать тебя больше, Дэнни Бой".

Она потянула его за руку, но он не сдвинулся с места.

"Нужно ли тебе напоминание того, как я получаю то, что хочу, когда ты разочаровываешь меня?" Она сузила свои глаза и облизнула губы.

"Нет…, но Грейс…," вяло протестовал он.

Мишка посмотрела на меня. Радужные оболочки ее глаз выглядели черными как уголь в темном свете квартиры. Она провела по моей руке своими когтями, и ее зубы казались ужасно острыми, когда она улыбнулась.

"Вы не возражаете, если я позаимствую своего Дэнни Боя на несколько минут," сказала она, но я могу поклясться, что я услышала ее голос в своей голове.

"Гм… нет," сказала я, внезапно не возражая против большой части чего-нибудь вообще. Возможно, это было из-за сладкого дыма, охватившего комнату, но когда Мишка, смотрела в мои глаза, я не могла ни о чем думать, уже не говоря о том, чтобы заботиться о чем-нибудь или протестовать.

"Хорошая девочка," сказала Мишка. Она закрепила петлей свою руку вокруг Даниэля и увела его от меня.

Даниэль оглянулся и сказал, "Оставайся на месте. И ни с кем не разговаривай".

По крайней мере, это — то, что я думаю, что он сказал. Мой мозг чувствовал себя слишком нечетким, и мой язык чувствовал себя слишком тяжелым, чтобы сказать что-нибудь в ответ. Я стояла там, в замешательстве, пока не была кем-то почти сбита с ног. Я моргнула на нее сквозь свой туман. Все, что я могла разобрать, это то, что это была девушка с зелеными волосами и пирсингом больше, чем лицо. Она перестала "танцевать" и наклонилась ко мне, прищурив, как мне показалось свои большие глаза. Она что-то сказала, что я не понимала и попыталась спросить ее, видели ли мы друг друга раньше. Но то, что вышло из моего рта, даже не походило на слова. Она отшатнулась и пошла прочь, истерично смеясь.