— Ты думаешь, это именно то, что должно произойти? Ты считаешь, для того чтобы быть с Беном, я должна, подобно Джульетте, выпить яд?

— Кинжал и Мередит! Я впервые в жизни участвую в такой бредовой дискуссии. Неужели ты можешь хотя бы на секунду допустить мысль о самоубийстве ради Бена? Он тебя об этом просил?

— Я не знаю. Не думаю. Я не знаю, что и думать.

Она вспомнила будто стальной луч света, разделявший их с Беном всякий раз, когда они пытались коснуться друг друга. Что, если она просто шагнет вперед, а не отступит назад, как делала это до сих пор? Что, если она войдет в этот яркий свет?

— Если ты сделаешь еще один шаг в этом направлении, я скажу маме, и тебя запрячут в больницу.

— Ты не пойдешь на это.

Мередит замерла под рассеянными лучами вечернего солнца.

— Вот посмотришь.

— Если бы ты кого-то любила, ты бы захотела, чтобы он совершил переход без тебя? Ты бы хотела, чтобы Дрю сделал это без тебя?

Мэллори встала и начала растягиваться и закручиваться, разминая ноги и плечи так, как делала это перед игрой.

— Мерри, если загробный мир действительно существует, ты думаешь, Бен окажется там один? Предполагается, что в раю лучше, чем здесь. Терпеть не могу банальностей, но мертвецов гораздо больше, чем живых. Там и симпатичные девчонки наверняка имеются.

Об этом Мередит не подумала. И эта новая мысль ее совершенно не грела. Но она понимала, что все ее чувства выходят далеко за рамки здравого смысла, за те мерки, которые обычно применяются к мудрости или глупости. Она не хотела умирать. Она не относилась к числу девушек, способных умереть из-за любви к парню, как та убитая горем девчушка, которую Мер видела на чердаке. Она знала, что для той девочки оставивший ее парень был единственным и неповторимым. Между ними случилось нечто, сделавшее ее будущее невозможным.

Будущее Мередит было ярким и безбрежным. Даже если в нем отсутствовал Бен. Она расслабилась. Возможно, мировой порядок все же существует.

— Когда он появится? — спросила Мэллори. — Я никогда не встречалась с привидением. Ты ведь уже признаешь, что он привидение? Верно? — Мерри кивнула. — А днем он появляется?

— Мэллори! Большинство привидений, которых я видела, появлялись именно днем. Мы с ним предпочитаем ночь по той же причине, что и вы с Дрю. Темнота позволяет нам уединиться.

— Ну да, днем все решили бы, что ты разговариваешь сама с собой.

— Как ты можешь быть такой жестокой? — спросила Мерри.

Мэллори притихла.

— Прости. Гигги, — добавила она на языке близнецов, что означало: «Я тебя люблю».

— Ты что же, считаешь, что они выходят в полночь и непременно волочат за собой цепи?

— Понятия не имею. Но я и в самом деле раскаиваюсь.

Мэлли украдкой огляделась, чтобы убедиться, что их разговор никто не подслушивает.

— Я познакомлюсь с ним и уйду. Но что касается всяких там переходов… выбрось это из головы. Мышка, прошу тебя. Сначала хорошенько подумай. А потом подумай еще раз. — К удивлению Мерри глаза сестры наполнились слезами. — Я не думаю, что у этой ситуации было много прецедентов [24]. Но твердо знаю, что не смогу без тебя жить.

В этот момент Мередит бросилась бежать. Она распахнула объятия и взлетела над землей, как часто делала это во время выступлений в группе поддержки. Но на этот раз было ясно, что ее кто-то поднял. Кто-то, кого Мэллори не видела.

Она отчаянно напрягала зрение и все свои способности. Но правила даранепреодолимой стеной стояли между ней и… и Беном. Она могла видеть только будущее. Бен принадлежал прошлому.

Сомнений больше не осталось.

Мерри, сияя от счастья, обернулась к сестре. Она уже была похожа на ангела. « Нет, — подумала Мэллори. — Нет, я ее не отпущу. Ни ради Бена, ни ради кого-либо еще. Это должно закончиться. Здесь и сейчас».

— Мэллори! — окликнула ее Мерри. — Это Бен Хайленд.

Мэлли не знала, что ей надо сказать. Но понимала, что обязана, уважая Бена, обращаться к нему так, как если бы он действительно стоял перед ней. Впрочем, в каком-то смысле, в каком-то виде, в какой-то форме так оно и было.

— Бен, привет. Он… Он ведь меня слышит? Да, Мышка? — заколебалась Мэлли.

— Он тебя слышит. Говорит, что видел, как ты буцала мяч с Адамом у лагуны, и подумал, что это я. Он тогда еще не знал, что нас двое.

При мысли о том, что ее видят те, кого не видит она, — а Бен явно не был в этом одинок, — Мэллори содрогнулась.

Собрав нервы в кулак, она заговорила снова:

— Бен, мы ведь не просто близнецы. Возможно, Мерри рассказывала тебе о нас.

— Рассказывала, — подтвердила Мерри. — Во всяком случае, о себе.

— То, что она говорила, касается нас обеих. Только она видит прошлое, а я — будущее. Вот почему я не вижу тебя. Мне… очень хотелось бы увидеть первую любовь моей сестры. Мне знакомо это чудо, когда тебе кажется, что ты можешь летать. У меня в жизни такое уже было. Но эти отношения пришлось прекратить, потому что вмешалась жизнь. Она-то и не допустила дальнейшего развития.

— Не надо, — предостерегла ее Мерри. — Мэлли, не пытайся ничего за меня решать.

— Бен, моя сестра готова ради тебя на все. Это любовь. Она больше, чем небо. Моя лучшая подруга тоже отдала все ради любви. Ради любви ко мне как к подруге и ради любви к мужчине. Это сломало ей жизнь. Но когда говорят, что любовь слепа… — Мэллори замолчала. Она не была уверена, что сейчас скажет, но знала, что каждое ее слово должно быть значимым и весомым. — Я не думаю, что это означает то, что любовь делает нас слепыми к недостаткам любимого человека. Я думаю, это означает, что любовь делает нас слепыми ко всему, что с этим человеком не связано. У Мередит есть семья, которая любит ее так же, как твоя семья любит тебя. У нее есть друзья, которые от нее без ума. У нее есть младшие братья, которым она нужна. — Мэл сделала шаг вперед. В воздухе дрожало нечто… физически ощутимое, едва ли не видимое. Она повернулась к этому почти световому явлению и продолжала: — А еще, Бен, у нее есть я. Ты не знаешь, что это такое — быть близнецом. Если ты заберешь у нас Мерри, если ты позволишь ей сделать этот выбор, — а это страшный выбор, — ты убьешь половину меня. Я это знаю. Моя бабушка уже шестьдесят шесть лет живет без своей сестры-близнеца. Она счастливый человек, но, если бы ее сестра не умерла, она была бы сейчас совсем другой…

— Мэллори, это не твой выбор, — оборвала ее Мерри. — Конечно, я позволю ей закончить, Бен, — произнесла она будто в ответ на чье-то замечание. — Я не сбрасываю со счетов то, что она говорит. Но у меня есть и собственное мнение. Мэллори, Бен не знает, почему он здесь, — добавила она. — Или почему он все еще здесь.

«Значит, он должен это узнать, — подумала Мэл. — Он должен это узнать, потому что это зашло слишком далеко. Мерри не должна нести на своих плечах столько горя».

— Мер, просто позволь мне закончить. А потом ты сможешь сказать Бену все, что считаешь нужным. Бабушка откровенно признается, что после смерти сестры она уже никогда не была прежней. Если моя сестра-близнец умрет по собственной воле и мне придется жить с этим до конца своих дней, я не уверена, что у меня хватит сил с этим справиться. Так что, если ты действительно любишь Мерри, отпусти ее. Она сможет объяснить тебе, почему это необходимо.

— Как ты могла, Мэллори? Теперь мне придется это сказать.

— Как ты могла этого не сказать, Мерри? Разве ты считаешь, что он этого не заслуживает?

Мередит обернулась к Бену. Девочка одновременно ненавидела сестру и была ей благодарна. Она подняла руки и положила ладони ему на плечи.

— Бен, что ты делал после того, как окончил школу? — начала она.

— Я так и не окончил школу, — произнес Бен, и в его глазах промелькнул испуг.

Мерри физически ощутила, как сквозь окружающий его сосново-коричный аромат пробился медный запах страха.

— Хотел ли я стать солдатом? Я только хотел повторить поступок Дэвида. Своего старшего брата. Я хотел быть смелым. Мне казалось, это было бы нечестно — увернуться от призыва и просто поступить в колледж, продолжая писать стихи.