Мучить поверженного врага у русских не принято и милость к павшим иногда приобретала нарочитый характер. «Вообще мы чрезмерно любим щеголять своим великодушием, своим кротким обращением с неприятелем, своей гуманностью»[192] Однако в западную прессу попадали только байки Кошута и ему подобных о московских каннибалах. В свою очередь, между русскими и австрийскими военными возникла стойкая антипатия. То, что давалось легко на уровне межгосударственном, на уровне личном распадалось из-за разности ментальностей. Австрийцы русским военным не нравились за чванство, самохвальство и напыщенность, и свои чувства эмоционально нестойкие солдаты и офицеры старались показать всеми способами — могли и «нагайками отвалять».

При сдаче главных сил венгерской армии ее командующий Гергей просил русского командующего о невыдаче венгров, бывших офицеров австрийской армии, австрийским властям, а также о приеме желающих в русскую службу. Паскевич докладывал императору: «Для пользы самого Императора Австрийского, в моем мнении, надобно офицеров и генералов простить. Ваше Императорское Величество в подобном случае простили Поляков и даже поддерживали их существование.»

Николай I просил австрийский двор о помиловании венгерских офицеров, причем ходатайство лично излагал наследник престола Александр Николаевич. Однако австрийские власти не собирались давать никакой пощады пленным.

Один Гергей отделался ссылкой, да и эта «милость» была дана ему, чтобы бывшие соратники возненавидели его. Большинство сдавшихся венгерских офицеров были повешены по приговорам австрийских военных судов; потери понесла почти каждая аристократическая семья в Венгрии.

25 сентября 1849 г. австрийцы расстреляли венгерского министр-президента графа Лудвига Батияни — повесить его не могли, потому что он нанес себе рану в шею, пытаясь покончить с жизнью. В тот же день в крепости Арад были казнены 13 венгерских генералов. Лишь трое из них были расстреляны, за то, что сдались австрийцам, а не русским; остальные повешены. А вот польские генералы были или помилованы австрийцами, как Клапка, или с легкостью бежали в Турцию, как Дембинский и Бем. Последний даже принял там мусульманство, для удобства продолжения борьбы против русских. И крайней плоти не пожалел.

Увы, государственные дела тем успешней, чем дальше от морали. История показала, что австрийская власть, беспощадно истребившая своих врагов, добилась большей лояльности от венгров, чем русские от амнистированных поляков. Венгрия была полностью замирена и никогда ее недовольство Веной больше не претворялось в вооруженные формы. Польша же, сохранившая после 1831 свои русофобские кадры, породила еще одно мощное восстание — в 1863 г.

В венгерское национальное сознание впечаталась ненависть отнюдь не к австрийской монархии, а к России. Австрийцы сумели привлечь симпатии венгров, оставив под их контролем обширные славянские территории. И, кстати, в годы Первой мировой войны отношение венгерских военных по отношению к русскому населению, особенно в Галиции, было предельно жестоким.

Сама Австрия не вынесла благодарности. Российские войска на глазах у австрийских славян разгромили Венгрию, угнетателя и ассимилятора славянского населения, при бессилии центральной австрийской власти. Вена была уверена, что галичане как и другие австрийские славяне говорят себе, а зачем нам собственно нужны Габсбурги? Почему мы не можем быть вместе со своими российскими братьями?

Теперь дунайская монархия с немецкой педантичностью начнет выдавливать из австрийских славян симпатии к России, и, при деятельной помощи польских специалистов по русофобии, ломать в русских Галиции и Закарпатья русское самосознание. Kulturkampf будет идти со всё нарастающей репрессивностью, которая достигнет своего кровавого пика в годы Первой мировой. Российское же образованное общество, которого никоим образом не касается всеевропейское национальное возрождение, будет обращать на это нулевое внимание. (В конце концов, десятки тысяч русских подданных Австрии, заподозренных в симпатиях к России, будут уничтожены австрийскими военными властями, Галиция превратится в опору «мазепинства» и базу украинизации, которая в годы революции перекинется и на южную Россию.

Но если бы австрийская элита проявила минимальную разумность и не свернула бы на путь антироссийских фобий, то большой мир длился бы в Европе еще не пятьдесят, а как минимум сотню лет. Разрушив союз с Россией, Австрия попала под удары французов, пруссаков и наконец Антанты. Габсбургская монархия сперва потеряла Италию и германские владения, потом утратила всю империю — и это стоило огромных человеческих жертв. Франц-Иосиф, австрийский император, проживший от николаевского времени до 1916, смог воочию убедиться в пагубности антироссийских эмоций. Замечательная страна, давшая миру столько достижений в науке и культуре, распалась на множество мононациональных государств, ставшими в итоге сателлитами Гитлера, который и сам был порождением австрийского распада.

И тем не менее, политика — это искусство возможного. Разгром венгерского восстания продлил еще на полвека существование многонациональной австрийской империи в центре Европы, и эти полвека прошли без общеконтинентальных войн, геноцида и этнических чисток.