Блоха рванулся на выручку друга, но его задержал Владек.
— Ты что, спятил? Куда тебя несет?
Но рывок Петьки всколыхнул узников. Круг моментально сузился. Почувствовав себя в плотном кольце, «зеленый» оставил жертву в покое и затравленно закрутил головой. Как всякий шкурник, он был трусом.
Коля тем временем поднялся с земли и, прихрамывая, вошел в строй.
Поняв, что пленники не имеют намерения растерзать его, «зеленый» оправился от испуга и скомандовал:
— Маршировать! Чего стоите!
В три часа дня был объявлен перерыв на тридцать минут.
— А обед скоро? — спросил Петька у Владека.
— Нет, его в Бухенвальде не бывает, только завтрак и ужин.
Ребята побрели в барак. Петька окинул взглядом просторное помещение и заметил, что нижние нары сейчас совершенно пусты. На них никого — ни больных, ни слабых. Куда же все подевались?
— Их сегодня военный врач осматривает, — пояснил Владек. — Мне штубендинст Стасик сказал.
— Почему же военный? Разве здесь нет простых врачей?
— Есть всякие…
— А где этот осмотр бывает?
— Где-то здесь, в лагере. Надо будет спросить у Стасика.
— Да, спроси, — озабоченно сказал Петька. — Но вот что уж больно подозрительно: не вернулся еще никто от врача.
— Да, — вздохнул Владек. — Говорят, что от военного врача сюда уже никто не возвращается. Их будто бы отправляют в другой лагерь. Но, ребята, — он перешел на шепот, — скорее всего их убивают, а потом — в крематорий. Недаром в лагере говорят: вход в Бухенвальд через ворота, а выход — через трубу.
— Значит, их сожгут? — в один голос спросили Петька и Коля.
— Все может быть…
Владек узнал у штубендинста, что следующий осмотр — в среду, как всегда в пятьдесят восьмом блоке.
— Так, — сказал Петька, получив эти сведения, — надо что-то придумать…
Во вторник, перед отбоем, Блоха изложил Коле и Владеку свой план.
— Завтра, ребята, нам надо увильнуть от муштровки. Мы с Колькой притворимся больными. А ты, Владек, попросишься у штубендинста делать уборку в бараке. Вот мы все трое и сумеем уйти…
— Кто же нам поверит, что мы больные? — с сомнением сказал Коля. — Ведь мы здоровые. Сразу увидят.
Петька засмеялся и даже схватился за живот:
— Ты только посмотри, Владек, на этого хлопца. Оказывается — он здоров! Здоров как бык! — Но тут же оборвал смех. — Посмотрел бы на себя, какой ты тонкий да звонкий. Костями так и гремишь.
— Врать я не привык, нехорошо это…
— Ведь мы обманем не своих, а фашистов, — вразумлял Петька. — Это большая разница. Нам надо завтра разведать, что за осмотр у военного врача.
— Как бы нам самим туда не попасть, — сказал Коля.
— Мы осторожно, не дураки… Ну как, решено?
— Решено! — твердо заявил Владек.
Коля тихо, но тоже твердо вымолвил:
— Решено.
Ребята забрались на нары.
— Эх, если бы на доски что — нибудь постлать! — вздохнул Коля.
— Попроси иди перинку у штубендинста, — пошутил Петька. — А ведь и верно, все бока болят от досок. Эх, у нас в детдоме как хорошо было спать! Одеяло новое, из верблюжьей шерсти, пододеяльник, простынка, мягкая подушка. Чего уж сравнивать! Я последнее время ночевал у деда Андрея, нашего сторожа. У него тоже хорошо было.
— Ничего, потерпим еще немного, а потом нас переведут в большой лагерь. Говорят, там дадут соломенные матрацы и подушки, — хоть чем-то постарался утешить Владек.
Утром Петька и Коля не встали к завтраку. Не вышли они и на поверку. Их вместе с больными и обессилевшими положили на пол. Ребята были такими изнуренными, что о притворстве никто и не подумал.
Эсэсовец всех пересчитал. Когда он ушел, ребят унесли на место. И они, не теряя времени, перебрались на верхние нары и забились в темный угол, под самую крышу барака. Стали наблюдать, что будет дальше.
Закончив уборку, Владек тоже залез к ним.
— А вы здорово придумали спрятаться здесь! — зашептал он. — Никто нас не увидит, а мы видим все.
В барак вошли трое — высокий пожилой эсэсовец в белом халате и двое «зеленых» с носилками. Пришедшие остановились у входа, посовещались. Эсэсовец прочитал строгое наставление и пошел обратно. Один из «зеленых», бросив носилки, предупредительно кинулся открыть дверь.
— Пятки бы еще ему полизал! — тихо засмеялся Петька.
Оба «зеленых» принялись выносить ослабевших, чуть живых пленников, укладывая их на носилки по два человека. Бандиты обращались с ними бесцеремонно, швыряли с нар, пинали.
Когда «зеленые», отдуваясь, вынесли последнюю пару обессилевших, Петька, Коля и Владек крадучись слезли с нар, вышли из барака и быстро завернули за его угол. Осмотрелись. Никого. Сравнительно далеко от ребят маячили постовые вышки, были заметны и фигурки часовых. Но они вряд ли увидят трех мальчуганов.
Ребята одним рывком перебежали к соседнему пятьдесят восьмому бараку и спрятались за мусорный ящик. Обсудили с чего начинать.
— Давайте поищем щель или дырку в стене барака — предложил Петька.
Началось тщательное обследование. Ребята ползали на четвереньках, внимательно осматривая нижние доски Владек увидел отверстие, образованное выпавшим сучком, прильнул к нему:
— Нет, ничего не видать… Там еще доска прибита.
— Надо осмотреть и ту сторону, — предложил Коля.
На другой стороне, вдоль всего барака, была выкопана водоотводная канава, совсем сухая. Ребята легли в нее Так безопаснее.
— Смотрите, — обрадовано зашептал Петька, — вверху три небольших оконца. Высоконько, а попытаться надо…
Ребята сняли с ног грубые, деревянные колодки. Так легче взбираться на плечи, да и бежать, когда заметят…
Владек крепко уперся руками в стену. На его плечи забрался Петька. Выпрямившись во весь рост, Блоха взглянул сначала назад: никого. Он очень волновался. Сердчишко колотилось, как шальное. Петька не трусил, но ведь это не в сад за яблоками лезешь…
Осторожно, сбоку, он заглянул в оконце. В бараке горела яркая электрическая лампочка. Петька шепотом стал сообщать, что он видит небольшую комнату. Стол, покрытый серой простыней. На нем какие-то пузырьки и два шприца. В комнате эсэсовец. «Зеленых» нет. А вот и они входят, ведут совсем голого, худущего человека. Посадили на табуретку. Эсэсовец берет шприц, набирает жидкость из пузырька. Сейчас будет колоть. Вот колет, в спину…
Петька вдруг замолчал.
— Что случилось? — спросил Коля.
— Язык, видно, отнялся, — заметил Владек.
Верно, Блоха как будто онемел: после укола узник конвульсивно дернулся, и голова у него упала на грудь. Смерть… «Зеленые» подхватили мертвеца под мышки и поволокли в другую комнату, налево. Они скоро вернулись и вытянулись перед эсэсовцем, подчеркивая этим, что работа идет хорошо. Эсэсовец сделал кивок направо, и «зеленые» побежали за следующей жертвой.
Эсэсовец не спеша вновь набрал в шприц яду, словно вся эта страшная процедура доставляла ему большое наслаждение. Шприц поднесен к бледной, бескровной спине заключенного. Уверенный укол. Жертва конвульсивно дернулась.
Соскочив на землю, Петька только и мог промолвить:
— Побежали…
В свой барак им удалось вернуться незамеченными. Правда, их увидел штубендинст Стасик, но Владек сказал ему что-то по — польски, и все уладилось. Ребята снова забрались на верхние нары.
— В пузырьках у эсэсовца не лекарство, а яд! С одного укола человек сразу умирает. Это, ребята, совсем не врач, а убийца! — возбужденно частил Петька.
— Я так и знал, что их убивают, — грустно произнес Владек.
Петька замолчал, задумался.
— А если в следующую среду всем, кто будет лежать на нижних нарах, сказать, что их ожидает на осмотре у «военного врача»? Может быть, они спрячутся или бунт поднимут.
Вот бы хорошо — если бунт!..
— Ну, какой тут бунт! Они даже сидеть не могут, а только лежат.
— Верно, где уж тут бунтовать таким заморенным — поддержал Владек. — С ними легко двое «зеленых» справятся. А спрятаться им некуда. Спрятался здесь однажды один русский в канализационном колодце. Двое суток его искали эсэсовцы и все же нашли. Повесили… Так ведь этот парень один прятался, а как же спрячется много человек?