Талорк взял ее за лицо и повернул голову так, чтобы их глаза встретились.

— Хватит называть свою глухоту изъяном.

Всё вокруг перестало существовать для нее:

— Это…

— Слабость, хотя про тебя трудно это сказать. Ты удивительно хорошо научилась справляться с этим.

— У меня не было выбора. Я не хотела прожить остаток своих дней в закрытой монастырской келье. — При этих словах Абигейл вздрогнула, ей до сих пор снится это в кошмарном сне.

— У тебя был выбор, но ты не сдалась. — Талорк в недоумении покачал головой, но она не знала, почему. — Единственная беда в том, как по-глупому повели себя твои родители, когда узнали об изменениях в тебе.

— Эмили защищала меня от гнева матери. — Как только было возможно в ее силах.

— Но гнева не должно было быть. Ты же не виновата, что потеряла слух.

— Мать всегда обвиняла только меня. Я должна была сделать хорошую партию, чтобы удовлетворить ее социальные амбиции.

— Брак дочери с лэрдом должен был удовлетворить любую мать.

— Сибил была только рада избавиться от меня, но моя младшая сестра Джолента ревновала.

— Это не имеет значения. Теперь ты моя, и я буду тебя защищать.

Абигейл уставилась на мужа, не зная, как это всё понимать. Не далее как вчера, он утверждал, что для нее нет места в клане. Теперь же он ведет себя так, как будто он и не собирался ее отсылать. Она хотела бы знать про его планы, но не станет спрашивать об этом на глазах у его воинов.

Должно быть, кто-то что-то сказал, поскольку Талорк нахмурился и оглянулся через плечо. Говорил он, отвернувшись, и поэтому Абигейл не могла прочитать по его губам. И тут Осгард поднялся и выбежал из зала.

— Он часто так делает, — тихо сказала девушка.

Муж обернулся к ней и спросил:

— Что делает?

— Осгард в почтенном возрасте, но поступает, как дитя малое. — Она закусила губу, надеясь, что не слишком далеко зашла, критикуя старика.

— Он заплатил большую цену, когда вторая жена моего отца предала наш клан, помогая своему английскому любовнику.

Абигейл медленно отвернулась от Талорка и обратилась к Гуайэру, не желая больше слышать о том, что она несет ответственность за чудовищные поступки мертвой женщины.

— Когда будет следующее собрание торговцев? — спросила она сенешаля, надеясь, что ее желание сменить тему, не было слишком очевидным.

— В начале осени.

— А мы будем участвовать?

— Синклер всегда посылает своих представителей.

— А он сам не едет? — спросил Абигейл, разочаровано. — Мне бы очень хотелось отправиться туда.

Гуайэр посмотрел через ее плечо на Талорка и улыбнулся:

— Кажется, ваш муж требует вашего внимания.

Абигейл обернулась к Талорку с намерением не отвечать, если он снова сделает какое-то замечание по поводу печально известного предательства Тамары. Судя по напряженному выражению лица мужа, он об этом как раз и думал.

Девушка вздохнула:

— Да?

— Тебе хотелось бы побывать на собрании? — спросил он, четко выговаривая каждое слово.

От удивления глаза Абигейл расширились, но она не была дурой, какой считала ее Сибил.

— Очень.

— Тогда мы поедем туда.

— Смогу ли я увидеть там Эмили? — Волнение сквозило в каждом ее слове.

Выражение лица Талорка опять стало мрачным.

— Я не знаю.

— Она моя сестра и я ее люблю.

— И я знаю насколько.

— Пожалуйста, Талорк… — проговорила Абигейл, мольба сквозила в ее взгляде.

— Я обязательно узнаю, станет ли Балморалу известно о нашем намерении принять участие в этом собрании.

Доброта мужа тронула Абигейл, и она заморгала от навернувшихся слез, и, проглотив комок в горле, прошептала простое «Спасибо!»

— Не нужно меня благодарить. Это мой долг делать так, чтобы ты была счастливой.

Вместо чувства разочарования от его рассуждений о долге, Абигейл испытывала радость.

— Не каждый муж так думает. Ты хороший человек, Талорк.

— Крикты очень ответственно относятся к обязательствам перед своей парой.

— Разве друг важнее, чем жена?

Он не ответил, а вместо этого спросил Барра о том, как проходили тренировки воинов за прошедший день.

Абигейл наклонилась к Гуайэру и прошептала:

— Он может быть очень резким.

— Он лэрд. Он не тратит слова впустую.

— Разве ответ это трата слов?

Когда Гуайэр пожал плечами, Абигейл поняла по выражению его лица, что он помнит о ее жалобах по поводу этого жеста, такого любимого среди горцев высокогорья.

Она хихикнула, и вскоре к ней присоединился смех сенешаля.

Оглядывая всех присутствующих за столом, Абигейл наткнулась на острый как нож взгляд Найэла, и ее смех оборвался. Она не могла забыть, что потеряв доверие мужа, она также потеряла и друга.

Позже, уставшая, Абигейл извинилась, собираясь отправиться спать.

— Я провожу вас к вашей комнате, моя госпожа, — предложил Гуайэр.

Но тут внезапно с места поднялся Талорк.

— Я сам пойду с женой.

Абигейл взяла руку мужа с некоторым трепетом. Она не была уверена, что хотела бы остаться с ним наедине, когда он сможет свободно продолжать ругать ее за обман.

Талорк заметил ее колебаний и поморщился, но его рука еще крепче сжала руку жены. Абигейл оглянулась и увидела, как Найэл бросил на Гуайэра какой-то необъяснимый взгляд.

Каким-то образом, огромный воин выглядел обиженным, но Гуайэр не сделал ничего, чтобы его обидеть.

Глава 16

Талорк пропустил Абигейл в спальню, затем закрыл дверь и прислонился к ней спиной.

— Вы стали очень близки с Гуайэром.

— Он напоминает мне Эмили.

Муж от удивления передернул плечами.

— Мой воин напоминает тебе о сестре?

Абигейл засмеялась.

— Не потому, что он женственный. Он, конечно, не так свирепо выглядит, как ты, но он очень сильный воин. Я бы доверила ему свою жизнь, — сказала она, повторяя то, что когда-то похожее сказала Уна.

— Итак, почему же он напоминает тебе об Эмили?

— Он очень хорошо ко мне отнесся, и даже когда узнал о моем обмане, не изменил своего отношения.

Брови Талорка сошлись на переносице:

— Судя по тому, что я наблюдал сегодня за ужином, многие члены клана чувствуют то же самое.

— Да, это удивительно. Только Гуайэр уже показал себя настоящим другом, выступая в мою защиту, даже перед Найэлом, которого боится большая часть клана.

— Так же, как Эмили, когда ты только потеряла слух, — сказал Талорк, явно умея делать логические выводы.

— Эмили дважды спасла мне жизнь. — Абигейл хотела, чтобы ее муж понял, почему ее сестра была так дорога ей. — Когда у меня была лихорадка, никто не хотел рисковать и ухаживать за мной.

— Даже твоя мать?

— Особенно моя мать.

— Итак, Эмили ухаживала за тобой?

— Да.

— Но ты сказала, что она дважды спасала тебе жизнь.

— В замке моего отца очень боятся непонятных, необъяснимых вещей.

— Действительно?

Абигейл кивнула.

— Если бы остальные жители замка узнали о моем недостатке, они вполне могли бы настаивать, чтобы меня отправили прочь.

— И твой отец согласился бы на это?

— Я знаю только, что моя мать была бы очень рада этому.

Талорк снова произнес то слово, которое она не смогла разобрать.

Не в состоянии прямо посмотреть ему в глаза, Абигейл взглянула на него из-под ресниц и произнесла:

— Я никогда не могла подумать, что когда-то встречу человека, который будет для меня дороже, чем моя сестра.

— Ты хочешь, чтобы я поверил, что этот человек я? — спросил Талорк, напряженность сквозила во всем его теле.

Наплыв эмоций не давал ей говорить, но Абигейл прошептала:

— Да. — И он дороже всех на свете.

Несколько долгих секунд прошло в молчании, пока он пристально не посмотрел на нее.

— Я хочу доказательств.

Абигейл вскинула голову:

— Что?

— Докажи мне, как сильно ты хочешь быть со мной. — Он протянул руки. — Иди сюда.