— Я хочу остаться здесь, как твоя жена, если ты все еще желаешь меня.

— Почему?

— Я люблю тебя. Я сказала тебе об этом вчера.

— Ты могла лгать.

Эти слова еще больше ранили ее и так разбитое сердце.

— Я не лгала.

— Было ли что-то еще, о чем ты мне солгала?

— Нет, но я кое-что скрыла от тебя.

— И что же это?

— Я начала слышать голоса в голове. Мне хотелось бы думать, что это твой голос, но это, конечно, не может быть ничем другим, кроме как моим воображением. Я больше ничего не слышала. Хотя, в одну ночь я услышала вой волка.

— И это все?

— Да.

Талорк кивнул, а затем повернулся, чтобы уйти, так если бы все было уже улажено между ними.

— Разве тебя это не тревожит? — спросила Абигейл в отчаянии. — Тебя не тревожат голоса в моей голове?

— Нет.

Было ли это потому, что он намеревался от нее избавиться?

— Ты собираешься отправить меня прочь?

— Ты моя жена.

У Абигейл не нашлось, что ответить на это, и, прежде чем она начала бы умолять, Талорк ушел.

Талорк бежал по лесу в своей волчьей форме. Он поплавал в озере, чтобы очистить голову от остатков действия виски, но это не помогло ему разобраться в своем замешательстве по поводу откровений жены.

Она обманула его, как Тамара обманула его отца. Только его отец понял истинную сущность своей жены слишком поздно. Талорк же напротив уже хорошо был осведомлен о хитрых манипуляциях Абигейл, но он не желал никуда отправлять ее.

Проблема заключалась в том, что, как и его воины, он восхищался способностью жены скрывать свою слабость. Он не мог избавиться от ощущения гордости, что она была настолько талантлива, что могла понимать собеседников, читая по губам и говорить так, что никто не мог догадаться, что она ничего не слышит. Восхищение, которое Талорк испытывал, вступало в противоречие с чувством предательства, которое разъедало его изнутри, и все же он не мог от него избавиться.

Как и не мог избежать желания — нет необходимости, — быть рядом с женой. Не то чтобы у него был большой выбор. Если он прогонит Абигейл прочь, он лишиться всякой надежды произвести вместе с ней детей-криктов. Как связанный с истинной парой крикт, он физически не был способен осуществлять акт спаривания с кем-то другим, кроме Абигейл. По крайней мере, до тех пор, пока смерть не разлучит их, или предательство будет настолько великим, что даже его волк не захочет быть с ней.

Было ясно, что его волк не особо беспокоился по поводу вероломства Абигейл. Он, как никогда, чувствовал притяжение к ней и желание защищать. Он по-прежнему жаждал ее одобрения, и возможность учуять ее запах в форме волка. Это была жажда, которая крепла с каждым днем, становясь более острой при малейшем признаке посягательства другого мужчины на то, что Талорк считал своей территорией.

Когда он обнаружил запах Гуайэра на шкурах, на которых они с Абигейл спали, волк завыл от недовольства. Талорку хотелось выбросить проклятые шкуры из окна. Он не сделал этого, выказывая, по его мнению, небывалую сдержанность. Особенно, когда его подруга так бережно их свернула, и ее запах смешался с запахом сенешаля.

Его ангелу многое нужно узнать о природе криктов.

И о его природе.

Абигейл заявила, что любит Талорка, но также она посмела предположить, что он способен изгнать ее только потому, что она не слышит. Конечно, это было бремя, которое ей пришлось нести. Ее глухота никак не повлияла на егоотношение к ней. Разве только, что он должен быть более внимательным, защищая ее, зная, что она была более незащищенной от окружающего мира.

Ее глухота объясняла также то, что, как он думал, она игнорировала его, а на самом деле просто не знала, что он что-то сказал.

Разве это может быть чем-то плохим?

А еще, она так скрывала свою глухоту, что это и обеспокоило его, и впечатлило. Ни один крикт не скрывал с таким талантом и изобретательностью свою вторую сущность, как это делала Абигейл, скрывая свою глухоту. Когда придет время разделить с ней тайну своего народа, Талорк не сомневался в ее способности сохранить ее.

Но он никак не мог бы успокоиться, что она смогла так легко его обмануть. Абигейл заверила его, что ни о чем другом не лгала, но мог ли он верить ей?

Она вышла за него замуж с намерением использовать для воссоединения с сестрой. Она произносила брачные обеты и древнюю криктскую клятву, совсем не веря в то, что говорит.Эта истина затронула что-то глубоко внутри него, принося боль, которую он не испытывал со времени потери родителей. Его священная подруга произносила криктскую клятву, как ребенок со скрещенными пальцами.

Это, по крайней мере, заставило его волка скорбеть.

Несмотря на то, что Абигейл была англичанкой и человеком, Талорк давал клятву добросовестно, как перед священником низкогорья, так и в пещере перед лицом братьев-криктов. С самого начала, он не планировал избегать данных обещаний. Тот факт, что его ангел воспринимала брак так несерьезно, был для Талорка, как нож в сердце.

Ему очень не нравилось, что она имела такую силу над ним, что могла так легко причинить боль. Талорка злило то, что он был так восприимчив, особенно перед своей парой, которой не мог доверять. Это было то, что он пообещал себе никогда не испытывать. Талорк был так уверен, что никогда не повторит ошибки отца.

Но вот, он оказался уязвимым для англичанки, для человеческой женщины. Это, бесспорно, было проклятием.

Она утверждала, что изменила свое намерение использовать его, как только поняла, что хочет остаться с ним. Как будто это её оправдывало.

Это не так. Она только показала, что была способна на предательство ради своей собственной выгоды, как Тамара. Даже если бы Абигейл действительно полюбила его, как она утверждала, началось все с того, что она использовала его, лгала ему, не воспринимая серьезно ни их брак, ни их криктский ритуал спаривания.

Насколько Абигейл была похожа на его мертвую мачеху?

Это был тот вопрос, который заставлял его мчаться через лес в волчьем теле, вместо того, чтобы вернуться в замок, к жене.

Глава 15

Талорк не отправил Абигейл прочь. По крайней мере, в тот день.

Конечно, его не было поблизости, чтобы дать указание о ее изгнании. Он исчез рано утром, сразу же после их разговора, и с тех пор еще не возвращался.

Он, также, не тренировал своих воинов. Его подменил Барр. Но его близнец ему не помогал, подметила Абигейл, проходя мимо растилища по дороге в кузницу. Она хотела спросить Магнуса, сможет ли он сделать для нее какое-то приспособление, чтобы можно было копаться в саду.

К кузнице Абигейл подходила с опаской, не зная, какой прием ей окажут. Впрочем, Магнус не только как всегда почтительно и любезно с ней обращался, но даже улыбнулся, когда она рассказывала о своих пожеланиях.

— Да, я могу сделать это прямо сейчас. Это действительно замечательная мысль.

— Спасибо. — Должно быть, кузнец не слышал об ее обмане.

Но его следующие слова рассеяли предположение Абигейл.

— Правда ли то, что вы не можете слышать?

— Да.

— Вы очень ловкая, это точно.

Она хотела сказать что-то в защиту, но одобрительный взгляд на его лице остановил ее.

Магнус кивнул.

— Вы настоящая пара нашему лэрду.

— Ээ.… Благодарю.

— Крикты должны уметь хранить секреты.

— Но я не крикт.

— Нет, не крикт, но у вас сердце и ум истинного крикта. — Судя по тому, как он выпятил грудь и как его глаза заблестели, это была наивысшая похвала от кузнеца.

И это был только первый из ряда подобных странных разговоров, которые провела Абигейл с членами клана в этот день. Ненависть от них совсем не исходила, а то, насколько ей хорошо удавалось скрывать свой изъян, лишь увеличило их уважение к ней.

Абигейл только хотела, чтобы так же и муж к ней относился, но пока никто не знал, что она планировала использовать Талорка, чтобы добраться до сестры.