— По-моему, у этого Перельмана просто не все дома. Если миллион не нужен лично ему, отдал бы на благотворительность. Я думаю, в России есть куда потратить такие деньги. Не приехав на получение, он проявил неуважение ко всем математикам. Тоже мне, гений! — Мэтью налил себе еще немного коньяка.

— Да, он гений, а ты просто завидуешь!

Мэтью приподнялся в кресле, чтобы ответить что-то резкое, но вдруг рассмеялся.

— Ты прав, друг мой, завидую. И ничего не могу с этим поделать.

— Мальчики, нам без вас скучно! — В гостиную вошла Дайана. — Сколько можно от нас тут прятаться?

— Мы идем, дорогая. — Мэтью встал с кресла, не забыв прихватить с собой коньяк.

Дэвид за время разговора с друзьями позабыл о Стейси, но стоило ему войти в соседнюю комнату, где женщины, расположившись в причудливых креслах и на кушетке, пили кофе и ели крохотные бисквитные пирожные, как все ощущения — будто в его жизни происходит нечто очень важное — вернулись.

Стейси была на диво хороша в своем наряде. Элегантна и просто красива. Ее рыжие волосы, которые она как-то по-особенному скрепила блестящей заколкой на затылке, сияли в свете ламп. Дэвид даже приостановился на пороге, глядя на Стейси, так что Филу пришлось подтолкнуть его в спину.

На низком стеклянном столике стоял открытый ноутбук, а на его экране виднелась мелкая россыпь каких-то картинок. Дэвид вспомнил, что Стейси обещала показать Дайане свои работы.

Дайана, словно услыхав его мысли, сама об этом заговорила:

— Мы тут посмотрели фотографии работ Стейси. Это просто потрясающе!

— Да, — подтвердила Келли. — Вы все знаете, что я скептически отношусь к современному искусству. Но в этих работах есть душа.

— Вы меня перехваливаете! — смутилась Стейси.

— Нет, дорогая, даже не думаю. — Келли говорила серьезно. — Поверьте, гораздо честнее высказать свое истинное мнение, чем льстить. Творцу тогда удобнее ориентироваться. Да любому человеку лесть не всегда полезна. Конечно, бывает, что хвалят, руководствуясь родственными чувствами, поддерживая… Но в этом нуждается каждый из нас. И обычно так поступают родственники. Я же вам не родня, мы всего пару часов как знакомы. Так что примите мои слова не как комплимент, а как данность.

— Она так и пациентов режет — без сомнений, — сообщил Фил, и все рассмеялись.

Стейси по-прежнему выглядела смущенной и вместе с тем довольной. И Дэвид поймал себя на мысли, что ему нравится, когда ее хвалят. Он почти что… гордился ею.

Вечеринка затянулась, и только около полуночи Стейси и Дэвид покинули гостеприимный дом Джонсов. Вызванное такси тихонько урчало мотором. Дэвид уселся на некотором расстоянии от Стейси — к счастью, размеры заднего сиденья это позволяли, — и уставился в окно. Кажется, задремал, а может, притворялся.

Стейси молчала. Вечер был восхитителен, и вместе с тем окончательно выбил ее из колеи. Что теперь делать? Она почувствовала присутствие Дэвида рядом, как не чувствовала никого до этого. Он был такой настоящий, но он жених ее сестры…

Стейси смотрела, как летит мимо размытый фонарный свет, как мерцают желтым светофоры на перекрестках. Нужно как можно скорее возвращаться домой. Пока еще не поздно. Пока она еще может убежать.

Такси остановилось у дома Дэвида. Он очнулся и расплатился. Пока он отпирал дверь коттеджа, Стейси стояла рядом и мучительно думала: что же теперь делать?

Они вошли в холл. Стейси увидела размытое движение в полутьме — Дэвид потянулся к выключателю — и попросила:

— Подожди, не включай свет.

Она выпила шампанского и вина, и голова немного кружилась. От Дэвида тонко и вкусно пахло коньяком. Стейси стояла в полутьме и молчала.

— Ты что-то хотела? — спросил Дэвид.

Она видела его светлую фигуру на фоне темной двери. Через окна падал свет от фонарей на улице, так что было не совсем темно.

— Да… Я хотела сказать тебе спасибо.

— За что?

— За то, что пригласил меня сегодня. Это было очень важно для меня.

— Почему? — негромко осведомился Дэвид.

— Мне сложно объяснить. — Стейси мяла ремешок сумочки. — Я… Я давно так хорошо себя не чувствовала. — Она зажмурилась и призналась: — Это потому, что ты был рядом. — Признание слетело с губ легко, как бабочка с цветка.

Дэвид шумно вздохнул и сделал шаг вперед, стукнули ботинки.

— Стейси…

— Подожди. — Она открыла глаза. — Только не зажигай свет. В детстве мы с Лолой всегда делились тайнами в темноте. Я вообще хочу тебя поблагодарить. За все. Я не знаю, что ты делаешь, но, пока я гощу у тебя, мне стало гораздо легче. Пусть я и запуталась кое в чем, но ты дал мне надежду.

— На что? — тихо спросил он.

— На то, что все будет хорошо. Так или иначе.

Дэвид преодолел разделявшее их расстояние и стоял теперь совсем рядом. Его пальцы прикоснулись к ее щеке.

— Стейси…

Она позволила себе поддаться секундному порыву и прильнула щекой к его горячей ладони. Стоять бы так вечно. Удивительное чувство защищенности, тепла… Какая-то частичка сознания Стейси выла и скреблась, словно запертая в комнате кошка, пытаясь предупредить хозяйку, чтобы та не делала глупостей.

— Стейси, — повторил Дэвид еле слышно.

И его дыхание обожгло ее губы. Было темно, но Стейси казалось, будто от Дэвида исходит сияние. Она видела его так, воспринимала именно так. И, повинуясь собственному желанию, которое наконец-то вырвалось на волю, Стейси положила руки ему на плечи и сама, первая, поцеловала его.

Дэвид ответил на поцелуй сразу же, как будто долго ждал именно этого. Его руки обхватили Стейси, он крепко прижал ее к себе, словно защищая от всего мира. И ей стало так хорошо и уютно в его объятиях, что захотелось, чтобы этот миг не заканчивался никогда.

Она тут же с ужасом сообразила, что делает. Воспоминание о Лоле ударило подобно молнии, и Стейси вывернулась из объятий Дэвида, чем, наверное, изрядно его обескуражила. Во всяком случае, он спросил удивленно:

— Что случилось?

— Извини… я… прости меня… — выдохнула Стейси.

Она молниеносно стащила с ног босоножки, подхватила их и упавшую сумочку и босиком бросилась наверх, только чудом не споткнувшись ни об одну ступеньку. Открыв дверь в свою комнату, зажгла свет и зажмурилась. Голова кружилась. Стейси стояла, прижимаясь спиной к двери, желая и очень боясь услышать шаги Дэвида.

Но он не пришел.

Наутро Стейси проснулась с головной болью — скорее от переживаний, чем от выпитого накануне вина. Она ведь совсем немного выпила, просто в голову ударило. Шампанское было слишком хорошее.

Душ Стейси принимала долго, растягивая время, и головная боль немного утихла. Зато возвратилось чувство вины и все сомнения, поднявшие голову, будто цветы после дождя. Зачем она так поступила вчера? Было мучительно стыдно: и перед Дэвидом, и перед отсутствующей Лолой. Поддалась минутному порыву, помрачению разума… Как теперь посмотреть в глаза Дэвиду? Как вообще спуститься вниз и беседовать после того, что произошло?

Стейси отлично помнила вчерашний поцелуй. Как назло, все отпечаталось в памяти. И самое страшное, что ей бы хотелось его повторить. Только вот она никогда не решится. Если она пойдет на такое, то перестанет уважать саму себя.

Высушив волосы, Стейси тщательно расчесала их, оделась попроще — белая футболка, синие джинсы — и, глубоко вздохнув, открыла дверь своей комнаты. Может быть, Дэвида и нет, мелькнула шальная мысль. Может, он уже уехал в университет… Но тогда еще хуже. Придется весь день ждать и мучиться до встречи. Так и этак проигрывать в голове сценарии возможных объяснений. Лучше уж сразу.

Она осторожно спустилась вниз и заглянула в кухню. Пусто. Тихо. Солнечно. Стейси прошлась по кухне, выглянула зачем-то в окно. Дэвида не наблюдалось.

— Ты меня ищешь? — раздался его голос за спиной.

Стейси подпрыгнула и развернулась.

— Ты меня напугал!

— Извини.

Дэвид стоял, прислонившись к дверному косяку и скрестив руки на груди. Он выглядел отлично: свежевыбритый, в черных джинсах и темно-зеленом легком пуловере, который очень ему шел. Стейси не могла разгадать выражение его лица: Дэвид казался замкнутым и непонятным. И совсем непохожим на себя прежнего, на веселого Грэма Райта. Стейси уже смирилась с тем, что в Беркли у него поменялся характер, но нынче контраст был уж слишком велик.