Войдя в контору, комиссар с удовлетворением отметил, что не забыл засунуть за обшлаг рукава рекомендательное письмо Ноблекура. Пока он лавировал между столов, в нем оживали воспоминания о годах юности, проведенных в нотариальной конторе в Ренне, где также пахло чернилами, пергаментом и плесенью, а молодые люди с нездоровым цветом лица, обливаясь потом, целыми днями скрипели перьями по бумаге, изготовляя копии для нотариального заверения. При его появлении несколько подростков робко подняли головы и повернулись в его сторону; глядя на них, он вспомнил себя в далеком прошлом. По мере того, как он поднимался по лестнице, едкий запах кошачьей мочи все сильнее ударял ему в нос и наконец стал настолько нестерпим, что ему пришлось прибегнуть к проверенному средству — понюшке табаку, спасавшей полицейских от запахов разложения во время вскрытий в подвалах мертвецкой. На втором этаже его встретил почтенного возраста лакей, одетый в черное, с круглым плоеным воротником, сменившим от многочисленных стирок белый цвет на серый.

Жилище мэтра оказалось просторным, мрачным и запыленным. Едва он вошел, как изо всех углов к нему устремились десятки кошек и принялись обнюхивать его, не давая двигаться дальше. Одни ластились к нему, другие, недоверчивые, держались на расстоянии и лишь шипели, недовольные вторжением незнакомца. Аккуратно, чтобы не наступить на чей-либо хвост, он прошел в прихожую, обставленную высокими шкафами из почерневшего дуба, бывшими в моде более полутора веков назад; тисненая кожа на стенах как нельзя лучше гармонировала со старинными шкафами. Николя провели в библиотеку, служившую одновременно рабочим кабинетом; на расставленных вдоль стен этажерках высились старинные фолианты. Помещение освещал большой церковный светильник; запах дешевого воска соперничал с ароматом кошачьей мочи.

В готическом стуле с высокой спинкой, устроившись среди подушек, сидел крошечный, закутанный в меха человечек с лысой головой и беззубым ртом. Глаза его за толстыми увеличительными стеклами очков взирали на посетителя с плохо скрываемой яростью. Из-под меха, из каждой складки, выглядывали кошачьи морды; рассмотрев посетителя, любопытные зверьки вновь исчезали в складках одежды своего хозяина.

— С какой целью вы нарушили мой покой? — спросил скрипучий голос.

— Мэтр — проговорил Николя, — ваш друг, господин де Ноблекур, поручил мне передать вам эту записку.

Он шагнул к нотариусу, и тут же огромный черный кот метнулся к нему навстречу и, ощерив пасть и вздыбив шерсть, зарычал; его изогнутый хвост плавно выгибался, напоминая рассерженную змею.

— Успокойся, Аякс, хороший котик!

С оскорбленным видом кот медленно ретировался. Нотариус взял письмо и принялся его читать.

— Старый разбойник вспоминает, что я еще жив, только когда ему от меня что-то нужно! — проворчал он. — Ладно, я буду паинькой и исполню его прихоть. Говорите, что вам угодно? Да садитесь же!

Оглядевшись по сторонам, Николя заметил табурет с гобеленовой обивкой, и уже было сел на него, как старый нотариус завопил:

— Не туда, несчастный! Это гнездо Фрикетты. Она прячется там со своими котятами, и если вы ее побеспокоите, она может выцарапать вам глаза.

Не зная, куда приткнуться, Николя остался стоять. Комната, насквозь пропитанная кошачьими запахами, казалось, ожила. Полчища кошек выскакивали из кресел-бержер, выглядывали из-под подушек, выбирались из-под книг и, царапая когтями бархат, спускались по шторам. Несколько котов затеяли потасовку, остальные бросились к зачинщикам, и в мгновение ока огромный клубок с шипеньем и мяуканьем покатился по комнате и катался до тех пор, пока хозяин дома, звучно щелкнув хлыстиком, не восстановил порядок. Обменявшись напоследок ударами когтистых лап, участники свары быстро попрятались по своим укрытиям. Наконец Николя смог приступить к объяснениям.

— Расследуя уголовное дело, — начал он, — я столкнулся с необходимостью подробно разузнать о блестящей и стремительной карьере одного из ваших собратьев, мэтра Тифена.

— Вируле, вы маленький негодяй! Идите и пачкайте вашими испражнениями иное место, нежели вашего хозяина!

С этими словами из складок меха на груди нотариус извлек за шкирку слепого котенка; поцеловав его в нос, он бросил котенка на ковер, подальше от себя, и вытер руки о меховую полость.

— Этот мех, — словно отвечая на вопросительный взор Николя, промолвил мэтр Бонтан, — когда-то красовался на их прабабушках и прадедушках; кошачьи шкурки прекрасно выделаны, и я с удовольствием их ношу. Они лечат мои больные суставы и хорошо греют, поэтому я могу экономить на дровах. Мэтр Тифен? А кто вам сказал, что я захочу о нем рассказывать? Не лучше ли вам расспросить ваших подсадных уток, а, господин пристав?

— Мне кажется вполне резонным, — смиренно начал Николя, — обратиться сначала к декану Гильдии. Убежден, господин декан сочтет подобный демарш как похвальным, так и должным и необходимым для служителя короля.

— Оставьте, господин медоуст, ваши расшаркивания. Поверьте, я прекрасно обойдусь без деканского титула. Это вопрос выживания; они следят за мной. К счастью, у меня есть кошки, и они меня защищают. Ах, как бы мне хотелось вновь вернуть то время, когда мы с Ноблекуром каждый вечер бегали к девицам…

Про себя Николя пообещал непременно передать своему старшему другу сие высказывание.

— Тифен… Гм! Разгильдяй, каких мало, ни к чему не способный, а главное, не способный к труду в нашей почтенной Гильдии. Есть основания полагать, что правила нарушили. Так как ему нет еще двадцати пяти, ему пришлось получать специальное королевское разрешение, что весьма непросто. Вдобавок он не проработал положенных пяти лет клерком у нотариуса. А ежели хотите узнать о жизни и нравах сего субъекта, предлагаю вам обойти бордели и игорные дома нашего города: думаю, тамошние сводни, маклерши и прочие прохвосты расскажут вам много интересного. Особенно в заведениях, где процветает гонорея! Не говоря уж о тех домах, где играют в фараон! О! Хорош нотариус, искушенный в карточных играх! Честно говоря, он не делает ничего, и, похоже, добивался этой должности исключительно ради развлечения.

Огромный кот, серый и пушистый, с упоением терзал носок сапога Николя; к счастью, носок надежно защищал толстый слой высохшей грязи.

— Мои собратья доверяют мне, — продолжал мэтр Бонтан, — и я позволю себе сказать…

Меховой клубок изогнулся и приблизился к Николя.

— …позволю сказать, что деньги, необходимые для покупки должности поступили от весьма высокопоставленной особы, пожелавшей иметь у себя под рукой нотариуса; похоже, своим возвышением Тифен обязан именно этой особе. Полноценные экю, образовавшиеся, поистине, чудесным образом, доставили в запечатанных мешках государственного казначейства.

— Так вы предполагаете, что…

— Ничего. Я ничего не говорил, ничему не удивляюсь, ничего не предполагаю. Таковы времена. Вы меня понимаете. Надеюсь, понимаете с полуслова. Забудьте меня и уходите, мне пора кормить моих детей обедом.

Вошел слуга, держа в руках огромное блюдо с разнообразными кусками мяса. Начались гвалт, визг и потасовки. Поклонившись, Николя удалился, не став более ни о чем расспрашивать. Уже сидя в экипаже, он пришел к выводу, что эта встреча всего лишь подтвердила предчувствия как его собственные, так и Бурдо. Должность, приобретенная темными путями, в обход принятых правил, являлась залогом верности мэтра Тифена и его готовности к любым компромиссам. Поэтому допрос нотариуса сейчас вряд ли даст желаемые результаты. Прежде следует показать рукописное завещание знатоку, дабы тот сличил почерк завещания с почерком Жюли де Ластерье и определил, подлинное оно или нет; или хотя бы намекнул на возможность подделки. А после имеет смысл установить за новоиспеченным нотариусом постоянное наблюдение и изучить маршруты его следования, дабы обнаружить того, кто стоит за ним. Тогда Тифена можно допрашивать, и, возможно, они сумеют вытянуть из него правду.

Николя прибыл в Шатле в надежде найти там инспектора и поручить ему заняться Тифеном. Глядя на усталую и расстроенную физиономию комиссара, Бурдо, выслушав приказание, посоветовал ему немедленно отправиться на улицу Монмартр. Возбуждение, охватившее утром Николя, прошло, уступив место усталости и потребности поспать; сказывались отголоски английского вояжа.