– Звездочку!!! – ахнул Асотль. И тут же сквозь зубы выругался: – Вот сука!

– Да, весьма, я бы сказал, специфическая девушка. Такую бы переманить к себе…

– Так что? – юноша не дослушал жреца. – Ситлаль сейчас в руках этого самого синклита?

– Думаю, да. – Куэкальцин Четыре Пера кивнул и нахмурился. – Ее увели в край Сиреневых скал.

– Край Сиреневых скал? Это где же такой?

– Не так уж и далеко отсюда. Там есть один заброшенный храм…

Скалы и в самом деле оказались сиреневыми, даже с каким-то темно-фиолетовым, а кое-где и малиново-красным отливом. Завораживающе красивое клонящееся к закату солнце разливалось по всему небу расплавленным золотом мягко мерцающих в вечерней туманной дымке лучей. Наверное, очень скоро скалы должны были показаться черными, как вот эти камни вокруг, как стволы деревьев, чьи раскидистые кроны скрывали какую-то бурную невидимую речку, как базальтовые глыбы заброшенной, наполовину уже обсыпавшейся пирамиды, на плоской, невысокой вершине которой громоздился храм.

Буйная растительность – санитар ушедших времен – уже давно сделала свое дело, произрастая буквально повсюду: в расщелинах, между глыбами и даже на крыше. Кто был тот народ, некогда сложивший здесь эту пирамиду, каким богам он молился, какие приносил жертвы?

Ныне, похоже, что уже очень давно, храм был заброшен и потрескавшиеся губы каменных идолов казались высохшими губами мумий.

– Ты куда, Сипак? – Едва охотник дернулся к узким ступенькам храма, Асотль придержал его, схватив рукой за плечо. – Там могут быть люди, враги. Жрец предупреждал не зря.

– Там нет никого. – Сипак быстро обернулся. – По крайней мере, сейчас. Я же охотник, понимаешь? Я чувствую.

– Однако Куэкальцин Четыре Пера не стал бы болтать зря. А может, здесь не один заброшенный храм, может, в здешних угрюмых местах их много?

– Может, и много, – выслушав сомнения Шочи, согласно кивнул сотник. – Но мы еще их не нашли, поэтому для начала осмотрим этот. Тем более Сипак утверждает, что там никого нет.

У подножия пирамиды их стояло трое – Асотль, Сипак, Шочи, и еще «двадцатка» молодых воинов таилась вокруг, в зарослях – мало ли что могло случиться? Уж конечно, старые товарищи не бросили своего друга в трудную минуту, и тому было приятно, приятно несмотря ни на что.

Девушку отыскали и выкрали жрецы – это было ясно. Похитили сразу двух – Звездочку и Тла-Тла… Интересно, зачем им понадобилась служительница богини порока? Может быть, просто прихватили заодно… Скажем, чтобы было кого принести в жертву, или просто Тла-Тла что-то почувствовала, услышала, влезла не в свое дело – уж на такие штуки она была мастерица.

А может, это и не жрецы… Может, похитители – колуа! Ведь это их разведывательные отряды шастали по всему берегу и здесь, в сельве. Да, колуа! Тла-Тла как-то догадалась, кто такая Звездочка, и… Тоже вариант. Только вот Куэкальцин говорил другое… И не верить ему причин не имелось. И он, и Асотль находились теперь в одной лодке.

Приятели быстро поднялись на вершину пирамиды, к храму – да не так уж тут и высоко было, наверное с трехэтажный дом, вряд ли выше. Следовало поспешить, если уж они так хотели здесь что-то увидеть, солнце уже вот-вот должно было скрыться за одной из сиреневых-малиновых-красных, а теперь и оранжево-золотых сияющих скал. На миг подняв голову, Асотль невольно залюбовался фантасмагорической картиной заката: голубое, с золотистой взвесью тонких перистых облаков небо, желтый сверкающий диск… Нет, уже треть диска – и ярко-оранжевое, вполнеба, закатное пламя. А еще – черные тени гор и таинственные темно-зеленые покровы сельвы. И всполошенные крики ночных птиц, и рев ягуара, подстерегающего у водопоя добычу…

– Темнеет, – прошептал Шочи, встав рядом с Асотлем напротив разбитого на куски круглого жертвенного камня, когда-то покрытого изысканной резьбой, остатки которой и сейчас еще вызывали невольное восхищение филигранной работой неведомого умельца.

Охотник Сипак, маленький, юркий, уже заглянул внутрь храма – поставленных на ребро базальтовых плит, сверху накрытых точно такой же плитой-крышей. А Асотль не торопился… Неожиданно почувствовав, как хорошо ощущать рядом теплый локоть друга. Шочи, Сипак… Как здорово иметь идущих рядом по жизни людей, на которых можно положиться безо всякой оглядки, безо всяких просьб о помощи, просто так, положиться во всех, даже самых интимных делах.

– Пусто! – Выбравшись из храма, Сипак стряхнул с волос паутину. – Мыши одни кругом…

– Мыши? – насторожился сотник. – Значит, им тут есть что есть.

– И правда, – кивнул охотник. – Значит, древним богам приносят подношения.

– Значит, есть кому их приносить.

– Губы! – Вдруг резко подскочив к ближайшему идолу, Асотль протянул руку… И тут же отдернул, понюхал, даже лизнул… – Кровь! Похоже, не такая уж и давняя.

– Тсс!!! – вдруг забеспокоился охотник. – Вы слышите, как тихо кругом?

– Ну, тихо. А кому тут кричать-то?

– А куда делись птицы?

И в самом деле, тишина, вдруг показавшаяся парням какой-то мертвой, гнетущей, охватила опутавшую заброшенный храм сельву, птицы уже больше не пели, да и ягуар перестал рычать… Нет, вот снова послышался рык… Там, дальше…

А вот закричал кецаль – это подавали условный знак спрятавшиеся в зарослях воины.

– Сюда кто-то идет, – вглядываясь в быстро наступающую тьму, напряженно промолвил Сипак. – Я бы на вашем месте где-нибудь спрятался.

Асотль хмыкнул:

– И интересно где? Разве что только на крыше… Впрочем, почему бы и не там?

Друзья едва успели последовать совету Асотля, как внизу, у подножья пирамиды, послышались чьи-то приглушенные голоса. Ага… Вот на лестнице мелькнули тени. Кто-то поднимался наверх. Кого-то тащили…

Небо сделалось темным, и полная луна, до того белесая и полупрозрачная, вдруг вспыхнула, словно яркий оранжево-желтый фонарь, залив медным светом террасу. Не было видно лиц – одни лишь тени.

О, они были весьма деловиты, суетились, бегали, негромкими репликами нарушая тишину только что опустившейся ночи. Три черные тени без лиц, – по всей видимости те, кто имел здесь полное право распоряжаться, – остановились у входа в храм перед разбитым жертвенником.

– Когда же наконец мы заменим плиту, – желчно промолвил один, похоже, это был старик, уж по крайней мере не молодой, точно.

Судя по голосу другого, тот был куда моложе да и говорил благоговейно, как с более старшим не только по возрасту:

– Мы сделаем, обязательно сделаем…

– Иначе ведь стыдно за Тлалока! Впрочем, можете и не делать… Все равно уходить. Плодородные долины юга ждут нас.

Ах, вот это что за святилище! Тлалок. Грозное божество грома и молний, пожиратель человеческих сердец, кровожадный демон ночи. А ведь жрецы, – а эти трое точно жрецы – явились сюда не зря…

Ну конечно… Вон, кого-то тащат!

Говорят вполне понятно, но сильно растягивают слова и глотают гласные… Это не ацтеки, какие-то родственные племена… Болотные люди?

– О, великий! – Вдруг с явным ужасом в голосе воскликнул дотоле молчавший третий – молодой, можно сказать даже – юный. – Ты решил принести в жертву обеих?

– Троих! – усмехнувшись, заявил старик. – Не забывай о мальчишке.

– Но он же… И эта, которую нам…

– Мало кто нам что скажет?! – жрец повысил голос. – Кто смеет нам приказать, кроме великих богов?

– Но мы же обещали…

– Кому?! Этим легковерным дурачкам-ацтекам? А с чего бы это мы должны сторожить их дев?

Старый жрец расхохотался, жуткий, хриплый, как клекот орла, смех его пронзил тишину и словно бы сделал ночь еще темнее.

– Нет! Мы сегодня принесем в жертву всех троих! А потом уйдем… Нам все равно уходить, так какая разница – чуть раньше или чуть позже? Зато Тлалок будет доволен… как и Шипетотек – мальчишку мы принесем в жертву ему… Ох, давненько я не носил накидок из человеческой кожи!