До званого ужина оставались считанные дни. Мари была полностью готова встретить гостей. Не последнюю роль в этом сыграла, конечно, Беатрис. Ее муж Поль уехал по делам, и она решила задержаться в родных краях. Друзья, живущие неподалеку от «Солнечной долины», с радостью преложили ей погостить у них.
Вот почему, когда Фернан сказал, что пригласил мэра с женой заехать к ним до официального приема, Мари нисколько не испугалась.
— Так даже лучше, по крайней мере, для меня, — сказала она. — Хоть кто-то из гостей будет мне знаком.
— Значит, ты согласна? — удивился Фернан. — Но только пообещай, что не будешь перенапрягаться.
— Разумеется. У меня же здесь полно помощников.
Мэр и его жена Бригитта прибыли на следующий день в пять, как и обещали. На лужайке к этому времени уже стоял стол и плетеные кресла. Атмосфера была совершенно неформальной, поэтому Мари чувствовала себя расслабленно и почти не нервничала.
Баби занималась столом, мужчины с братьями Мари жарили на углях куриные грудки. Сама хозяйка, сидя в шезлонге, разговаривала с Бригиттой, немолодой, но тщательно следящей за собой женщиной. Сначала она побаивалась, что не сможет стать достойной собеседницей для такой светской дамы, как жена мэра. Но вскоре выяснилось, что ее страхи напрасны.
Они говорили о «Солнечной долине», об увлечении Мари лошадьми, потом невольно коснулись аварии. Бригитта посочувствовала девушке, затем вспомнила свой медовый месяц, который также был испорчен, правда приступом аппендицита у молодого супруга.
Вскоре к ним присоединился месье Водревиль. В руках он держал первую порцию горячих, пахнущих углями и лимоном куриных грудок.
— Так вкусно! — воскликнула Бригитта, отведав кусочек. — И вообще, Мари, должна сказать, что завидую вам. Вы живете в райском месте! — Она обвела взглядом залитую осенним солнцем лужайку, купы желтеющих деревьев, глубже вдохнула свежего воздуха.
— Ваша семья жила здесь испокон веку, не правда ли? — спросил мэр.
— Да… — начала Мари, но ее вдруг прервала Жанна, которая подбежала к ним.
— Она очень любит наш дом, — заявила девочка, гордая тем, что может поддержать такую «взрослую» тему, — и поэтому вышла замуж за дядю Фернана. Иначе бы его продали, а мы стали бы жить в другом месте. Я все правильно говорю, Мари?
— Нет, неправильно! — послышался приглушенный голос Люсьена, который пришел вслед за сестрой. — Пойдем отсюда. Твой Пушистик без тебя уже соскучился.
— И ничего не соскучился! Он спит в своей корзинке! А про дядю Фернана я сказала правду. Я слышала, как вы с Шарлем обсуждали это! — закричала возмущенная Жанна.
Люсьен схватил девочку за руку, пытаясь увести, но сестра без всяких видимых причин начала сопротивляться. Она продолжала кричать и вырывалась самым неприличным образом.
— Что тут происходит? Кто плачет? — К ним шел Фернан. — Жанна, если ты не успокоишься, я отправлю тебя спать. А вас, друзья, я приглашаю к столу. Я уже открыл вино. Это отличное мюскаде позапрошлого урожая. Анри, вы помните тот год?
— Конечно, — после некоторой паузы бодро ответил мэр. — Замечательный был год для винограда.
— Тогда идемте.
Фернан подал Мари руку, и все пошли к столу, старательно делая вид, что ничего не случилось. Жанна еще какое-то время пыталась топать ногами и капризничать, но, поскольку на нее никто не обращал внимания, притихла и, обиженно сопя, поплелась вслед за всеми.
Мари с Фернаном стояли у ворот и махали вслед машине Водревилей. Благодаря его светским навыкам и деликатности гостей вечер прошел замечательно, будто и не было скандального выступления маленькой Жанны.
— Так что же все-таки случилось? — спросил Фернан, когда машина скрылась из виду.
Мари медленно повернулась и, прихрамывая, направилась к дому. Фернан догнал ее и взял под руку.
— Что заставило Жанну сказать всю эту чушь?
— Это не чушь. — Мари остановилась и посмотрела мужу в лицо. — Это правда. Ее единственная ошибка заключалась в том, что в силу своего возраста она еще не знала, что в обществе не принято называть вещи своими именами. Это считается неприличным.
Фернан промолчал. Но это, как выяснилось позднее, не означало, что ответ его удовлетворил. Когда они вошли в гостиную, он вернулся к прерванной теме.
— Интересно, от кого все-таки Жанна услышала подобную чепуху? — спросил он.
— От меня, — ответила Мари, садясь в кресло.
— Что?! — Его лицо мгновенно стало хмурым.
— Тебе не хочется, чтобы об истинной подоплеке нашего брака узнали посторонние? — Девушка пожала плечами. — Но рано или поздно правда выйдет наружу.
— Что именно тебя беспокоит? — Голос мужа был обманчиво спокойным. Мари мгновенно насторожилась и, чтобы избежать выяснения отношения, встала, собираясь уйти. Но Фернан остановил ее. — Нет, выслушай меня. Я думал, что все идет нормально. Мы постепенно привыкаем друг к другу, между нами не возникает особых проблем…
— Все так, ты прав. А теперь можно мне пойти наверх? Я устала. — И Мари направилась к двери.
Фернан выругался сквозь зубы и, преградив ей путь, заставил попятиться к стене. Когда отступать стало некуда, он уперся ладонями в стену так, что Мари не могла сбежать.
— Только не говори мне, что ты не такая, как все.
— Что ты имеешь в виду? — еле слышно произнесла Мари.
Ей стало жарко от близости Фернана. Она физически ощущала его мужскую силу, вдыхала запах его разгоряченного тела. Она отвела глаза и увидела в нескольких сантиметрах пальцы Фернана, сжимающиеся в кулак. Эта самая рука совсем недавно была такой нежной, когда ласкала меня, пронеслось в голове Мари…
— Все вы, женщины, мастерицы показывать, что чем-то смертельно обижены, не объясняя ничего толком.
Несправедливость обвинения заставила Мари забыть о своих фантазиях.
— Ты правда так думаешь? — с издевкой спросила она. — Значит, я такая же, как и Милдред Петчер, которая, поверь мне, раструбила бы всему свету о своей обиде?
— Я бы предпочел, чтобы ты рассказала мне о том, что тебя гнетет.
— Мне кажется, это плохая идея, — после продолжительной паузы произнесла Мари.
Фернан опустил руки. Она повернулась и, подойдя к дивану, села. Ее муж прислонился к стене и уставился в одну точку.
— Какая именно? Делиться со мной своими переживаниями? Или вообще выходить за меня замуж?
— Я сейчас имею в виду не нашу свадьбу, — объяснила Мари.
— А что же тогда?
— Мы не должны выяснять отношения в гостиной.
— Потому что в этом доме у стен есть уши? — догадался Фернан. — Ладно. Тогда просто скажи, в чем проблема, и я постараюсь сделать так, чтобы она исчезла.
Мари глубоко вздохнула и чуть дрожащим голосом произнесла:
— Прости меня. Возможно, я делаю из мухи слона. Но наш брак… он такой неправильный! — Мари как-то по-детски всплеснула руками. — И самое страшное заключается в том, что мои братья и маленькая Жанна обо всем догадываются, но не знают, как к этому относиться. Наше поведение сбивает их с толку и с детства внушает искаженное представление о семейной жизни.
— Тебя волнует только это?
— В общем, да, — не моргнув глазом, соврала Мари.
Фернан недоверчиво посмотрел на нее.
— Знаешь, ты стала другой, — вдруг заявил он.
— В чем же?
— Раньше ты была со мной более откровенной.
— Правда? — с некоторой иронией в голосе спросила Мари.
— Я помню, как ты рассказывала мне обо всех своих переживаниях в день свадьбы.
— Но ты не был и вполовину таким внимательным, когда я говорила об условиях, на которых выхожу за тебя замуж, — съязвила девушка.
Но Фернан не ответил ударом на удар. Его интересовало совсем другое.
— Твои условия все еще в силе? — спросил он.
— Я… я не знаю, — смущенно произнесла Мари. — Все очень изменилось.
— Жизнь должна меняться. Это естественно.
— Да, конечно, — беспомощно ответила она.
Фернан подошел и сел рядом. Мари кожей ощущала растущее напряжение. Воздух был насыщен невысказанными желаниями. Фразы, которые крутились в ее голове, были готовы вот-вот сорваться с языка.