Они заговорили о Кастере, и их голоса задрожали от волнения, едва они вспомнили, как он и еще восемьдесят его солдат уничтожили спящую индейскую деревню под звуки бравурного марша, а потом Кастер приказал сжечь все дотла и зарезать девятьсот индейских пони. Черный Котелок, которому посчастливилось остаться в живых на Песочном ручье, здесь, в Вашите, нашел-таки свою смерть.

– Слушайте и запоминайте, – говорил старый воин. – Нельзя доверять белому человеку. У него два языка. Его речи как нож с лезвиями на обоих концах. У него злое сердце. Одной рукой он даст вам мир, а другой разрежет вас на куски.

Едва на землю опустились сумерки, как в деревню влетел весь потный воин. Курк побежден! Галл, Безумный Конь и Два Летящих Ястреба ведут шайенов к победе.

В деревне тотчас началось ликование. Воины возвращаются! Это сообщение словно зарядило всех без исключения скво новой энергией. Вновь весело разгорались костры. Неосторожные псы нашли дорогу в суп: индейцы обожали вареных щенков. Из вигвамов были принесены драгоценные запасы бизоньего мяса и языков. Вскоре над деревней уже стояли неповторимые ароматы праздничной трапезы.

Когда мои страхи за жизнь Тени потеряли смысл, меня тоже обуяла небывалая энергия. Мне надо было чем-то заняться, и я отправилась помогать Молодому Листку варить обед. Я помешивала в горшке мясо, когда победоносная дружина въехала в лагерь, размахивая высоко в воздухе ружьями и копьями. Мне не терпелось увидеть Тень, поэтому я вместе с остальными женщинами бросилась поздравлять воинов, изо всех сил стараясь не замечать скальпы, висевшие на гривах и хвостах лошадей и на поясах мужчин.

Я стояла чуть в стороне от остальных, и Тень быстро нашел меня. Когда он подъехал поближе, я внимательно оглядела его, но под потом и грязью не заметила ни одной раны, после чего вздохнула с облегчением и бросилась в его объятия.

– Анна…

– Ох, Тень, я так боялась, так боялась…

– Меня даже не ранили.

– Вижу. И все равно тебя могли убить.

Тень вял меня за подбородок и посмотрел прямо в глаза.

– Ты не должна бояться каждый раз, когда я отправляюсь воевать, – сказал он. – Ты должна принять это как должное. Наши жизни в руках Великого Духа, все твои слезы и глупые женские страхи ничего не могут изменить.

– Я не могу не бояться, – ответила я. – Я не могу не бояться, что тебя убьют и я останусь одна.

– Не одна. Мой отец позаботится о тебе, если со мной что-то случится. Мой народ будет с тобой, если меня убьют. Ты одна из нас и будешь одной из нас всегда, что бы ни случилось.

– Знаю. Но я не представляю, как смогу жить без тебя. Пожалуйста, не сражайся в следующий раз.

– Я воин. Поэтому не проси меня об этом.

– Извини. – Мне стало стыдно. – Извини меня.

– Ну что ты!

Не обращая ни на кого внимания, я уткнулась носом в его грудь и расплакалась. Я хотела, чтобы он исполнил мое желание и остался дома, а не шел воевать, и все-таки радовалась, что он отказал мне и не поддался моим страхам. Как же трудно иногда любить мужчину! Но как прекрасно любить такого мужчину, как Тень!

Всю ночь до зари в деревне праздновали победу. Я надела платье, в котором выходила замуж, и наслаждалась любовью, которую читала в глазах мужа.

Безумный Конь похвалил всех. Он сказал, что лучше наших воинов нет воинов на всем свете. Да и кто мог усомниться в этом после одержанной победы?

Сидящий Бык тоже выступил и сказал, что нас ждет еще много побед в недалеком будущем. Он не сомневался в скором появлении Кастера.

Всю ночь индейцы пели и плясали. Все славили победу и воинов, одержавших ее. Я танцевала сначала с женщинами, а потом с Тенью в танце женатых пар, и мне казалось, будто я лечу по воздуху.

Потом понемногу воины начали рассказывать о том, как сражались днем, о том, сколько было врагов и как им удалось одержать над ними верх. Один поведал о том, как Два Летящих Ястреба спас жизнь Короткому Лосю тем, что врезался в самую гущу врагов и положил сразу трех солдат в синей форме, после чего вынес его на безопасное место. Наиболее впечатляющим был рассказ вождя шайенов по имени Идущий Навстречу. Словами, жестами, танцем он нарисовал целую картину сражения и, конечно же, своих побед, пока под ним не убили коня.

– Я уже приготовился петь свою последнюю песню, – сказал он, – как на дороге показалась Дочь Бизона, которая ехала прямо на солдат, не боясь их пуль, свистевших, как злые осы. «Не умирай, брат, сегодня слишком хороший день для этого!» – крикнула она и остановилась рядом, чтобы я мог взобраться на ее коня. Слушайте меня, воины, с такими женщинами нам нечего бояться!

Женщины очень развеселились, а когда они немного утихли, Олениха мне сказала, что Дочь Бизона добилась права носить орлиное перо в волосах как символ ее храбрости. Это великая честь для мужчин, а тем более для женщин, которые редко ее добиваются.

Много добрых слов было сказано о Смеющейся Черепахе, который погиб в бою, но прежде сам убил не одного солдата.

Всеобщее возбуждение захватило меня тоже, хотя я радовалась только тому, что Тень вернулся ко мне живым и невредимым. Потом, когда многие уже ушли спать, моя радость поблекла, едва я представила себе, сколько еще впереди всяких сражений. В первый раз я позволила себе подумать о мужчинах, белых и краснокожих, которые лежат мертвые на поле боя. Я вспомнила Джона Сандерса, Тейборов, Уолкеров, Хоби Брауна и его сыновей. И, конечно же, своих родителей. Все они мертвы, потому что индейцы и белые не могут ужиться друг с другом. Это очень печально, когда для когото не хватает места, а вокруг так много нехоженой земли.

Утром я узнала, что Сидящий Бык вырыл столбы и отправился к Скользкой Траве, а генерал Джордж Крук покинул берег Розового Бутона. Вновь индейцы сложили свои вигвамы. Тем не менее праздничный дух витал над колонной, когда мы шли к Сидящему Быку. Гонцы принесли весть, что Кастер Желтые Волосы, генерал Альфред Терри Звезда и полковник Джон Гиббон Красный Нос, идут прямо на нас, однако индейцев это словно не касалось.

– Мы побили их один раз, – похвалялись они, – побьем и еще.

Шли мы ни шатко, ни валко по высокой траве, местами доходившей до крупа самого большого боевого коня. Деревья с ярко-зелеными листьями росли на берегу реки. На холмах возвышались величественные дубы. А далеко впереди виднелись верхушки самых прекрасных гор в мире.

Один раз, оглянувшись на наш караван, я вспомнила детей Израилевых, бежавших из Египта. Как они, индейцы тащили на себе все, что имели. Наша колонна, состоявшая из мужчин, женщин, детей, лошадей, собак, растянулась не меньше чем на семь или восемь миль. Я не могла сосчитать, сколько же индейцев совершает переход, и Тень сказал, что по крайней мере тысяч восемь. Из них, по самым грубым подсчетам, половина воинов, могущих держать в руках копье и лук.

В конце июня мы, наконец, добрались до места, и Молодой Листок с Оленихой немедленно принялись ставить вигвам, а я взялась приготовить еду. Мы успели пообедать и поужинать, прежде чем последние индейцы вошли в лагерь.

Наши разведчики то приезжали, то уезжали из лагеря, постоянно держа в поле зрения солдат. Один военный совет следовал за другим, и мальчишки ходили по лагерю с широко открытыми глазами, ведь им повезло увидеть великих героев. Еще бы! Татанка Йотанка, Горб, Американский Конь, Галл, Безумный Конь, Два Летящих Ястреба! Эти имена потрясали их воображение и западали глубоко в сердце!

Как-то вечером мы с Тенью пошли прогуляться по берегу реки. Нам долго не удавалось найти местечка, не занятого людьми, лошадьми или собаками. Мы шагали рука об руку, радуясь, что можем побыть вместе в такой прекрасный день. Мы как раз смеялись над суетливым племенем бобров, когда услышали шорох в кустах. Тень мгновенно преобразился и стал впереди меня, вытащив свой неизменный нож. Сделав мне знак, чтобы я не шевелилась, он бесшумно двинулся вперед и осторожно заглянул в кусты.