Софи появилась в морском домике в семь часов утра. Очевидно, после разговора с ней Джей решил еще поспать, поэтому ей пришлось будить его, бросая в окно спальни пригоршни гальки.

Он открыл дверь в трусах-шортах, которые, судя по всему, натягивал в спешке. Это были серые трусы, какие он носил и раньше, со шнурком на поясе, который он никогда не завязывал. Хотя Софи никогда бы ему в этом не призналась, ей нравилось, как они сидят на нем, держась, казалось бы, на одних выпирающих бедренных суставах. Своим несколько бесстыжим видом Джей словно бы давал понять, что вообще-то предпочел бы ходить нагишом. Софи с удовольствием вспомнила, как приятно было ощущать ладонями ворсистую мягкую ткань и выпирающую под нею плоть.

Джей взглянул на запястье, где должны были бы быть часы, если бы он их носил.

— Полдень в наши дни наступает все раньше и раньше.

— Я беспокоилась о Блейзе. Привезла ему собачью еду. — Софи подняла повыше пакет, набитый банками.

— Он это оценит. Пицца с анчоусами, кажется, не самое его любимое блюдо.

— С анчоусами? Ты дал ему пиццу с анчоусами?

— Ничего другого у меня не было.

— О, бедный мальчик, где он?

Джей был крупным мужчиной, и его фигура, диагонально расположившаяся в дверном проеме, успешно перекрывала вход. Ожидая, что он предпримет дальше, Софи безошибочно почуяла, что он изучает ее со сдержанным мужским любопытством, словно никак не может решить, хочется ему узнать, что происходит внутри этой женской головки, или нет.

Софи ощущала тяжесть этого обманчиво безразличного взгляда, и у нее невольно сжались пальцы. Она никогда прежде не сталкивалась с подобного рода мужским вниманием и, вероятно, никогда не сможет к нему привыкнуть.

Внимание к ней Клода всегда было более осмысленным и покровительственным. Прежний Джей, как бы пристально и страстно он к ней ни относился, постоянно был поглощен своим очередным приключением независимо от того, что оно ему обещало. Софи всегда чувствовала себя с ним так, словно была лишь привалом на его пути, пусть долгожданным и приятным, но все-таки лишь привалом. С этим человеком она чувствовала себя так, будто именно она и есть его очередное приключение.

Своим горящим взглядом он, казалось, мог прожечь дыру в листке бумаги. Вероятно, прожигающий эффект создавался из-за того, что вся его энергия была сосредоточена в одной точке, но этим все равно нельзя было объяснить, что такого захватывающего он нашел в ее одеянии, если, конечно, смотрел именно на него.

Хлопчатобумажные шорты удачно подчеркивали изгибы ее бедер, а трикотажная кремовая майка красиво оттеняла белизну кожи. К тому же V-образный вырез на шее был так глубок, что, казалось, майка может в любой момент с легкостью соскользнуть у нее с плеча, отчего Софи почувствовала себя полураздетой. Впрочем, ей нравился производимый ею эффект. Ему, судя по всему, тоже.

— Ты не собираешься впустить меня в дом? — спросила Софи.

— Почему бы нет. — Он оттолкнулся плечом от дверного косяка и отступил в сторону. На его губах играла едва заметная хищная улыбка.

«Иду прямо в логово», — подумала Софи. Тем не менее, она прошмыгнула мимо Джея, оставшегося на крыльце, стараясь не задеть его, и проследовала через весь дом на кухню. Она была рада, что есть, чем заняться. Бедный умирающий с голоду Блейз! Она быстренько накормит сеттера и уедет.

— Нашла все, что нужно? Помощи не требуется? — спросил Джей, входя на кухню в тот момент, когда она открывала банку электрическим консервным ножом.

— Нет, спасибо, я помню, что где лежит.

Кухонька была маленькой, но уютной и милой — со шкафчиками из клена теплых тонов и цветными занавесками. Все свободные полочки занимала ее коллекция солонок и перечниц, которую она перевезла сюда, когда вагончик заполонили дети. Блейз, громко стуча хвостом, сидел возле Софи в ожидании еды.

— Старина Блейз сейчас сметет тебя с дороги, прыгнет на стол и начнет есть прямо из банки, — заметил Джей.

— Дрессировка, — ответила Софи. — Она творит чудеса.

— Не со всеми.

Софи хотела обернуться, но не обернулась. Если он говорит о себе, то наверняка имеет в виду только свое заточение. Она представила себе, как он стоит у нее за спиной, на другом конце кухни, вероятно, снова опершись на косяк, но теперь уже кухонной двери. Она старалась не думать о том, как он выглядит в этой расслабленной позе. Никто, кроме Джея, не умеет принимать такие неподражаемо непринужденные позы.

При мысли о том, как ей хочется остаться здесь… с ним, у Софи запершило в горле. Она так и не решила, опрометчиво ли ввергает себя в новое несчастье или принимает, наконец, реальность такой, какова она есть. Вероятно, в основе ее внутреннего конфликта лежит желание защитить себя. Эта мысль и прежде приходила ей в голову, но никогда не казалась такой ясной, как теперь. Если она снова позволит себе полюбить его, он может снова причинить ей боль.

Софи не могла себе даже представить, что в жизни существует что-либо более страшное, чем любовь.

— Ты, наверное, хочешь одеться, — сказала она, открывая дверцу шкафа и выискивая глазами миску, в которую можно было бы положить собачью еду — великолепную смесь индюшатины с гусиными потрохами в собственном соку, которая пахла очень аппетитно. — Не обращай на меня внимания.

— Но я одет, здесь я ничего больше и не собирался на себя надевать. Это же морской домик.

Он не собирался надевать ничего, кроме нижнего белья? «Ешь поскорее, Блейз», — мысленно поторопила она собаку, ставя перед ней миску с едой.

Но Блейз вовсе не спешил есть — или уезжать. Он лениво подобрал остатки собачьего деликатеса, рысцой перебежал через кухню и уселся у ног Джея. Глаза у него сияли и хвост ходил ходуном, словно он старался показать Софи, что ему очень нравится здесь, в морском домике, и он не собирается никуда уезжать независимо от ее планов на этот счет.

Софи укоризненно глянула на него. Предатель. У нее в сумке лежал поводок Блейза, но, как только она выудила его, Блейз прополз между ногами Джея, улегся за ним, как за загородкой, и начал жалобно поскуливать.

Пожалуйста, мамочка, не увози меня домой. Почему мне нельзя остаться и поиграть здесь еще?

— Дрессировка творит чудеса, — насмешливо сухо заметил Джей. Он наклонился и почесал пса за ухом. — Похоже, он не хочет уезжать, во всяком случае, без меня.

— Это мы еще посмотрим.

Софи прилагала героические усилия. Она ворковала, умасливала, улещала и, наконец, рявкнула:

— Блейз, ко мне!

Но сеттер упрямо доказывал, что Джей прав. Софи никак не могла оторвать его от хозяина, не подействовало даже обещание поиграть с ним в летающую тарелочку по возвращении домой. На все ее грозные команды Блейз отвечал лишь тихим повизгиванием и поскуливанием, но ни на йоту не сдвигался с места.

Мрачно взглянув на Джея, Софи бросила ему поводок:

— Ну ладно, попробуй ты.

— Извини. — Он обмотал кожаный поводок вокруг собственной шеи и направился к раковине. Блейз вскочил, чтобы следовать за ним. — От меня как от дрессировщика никакого толку, пока я не выпью кофе. А как насчет завтрака?

— Мне действительно надо ехать.

— В таком случае желаю удачи в дрессировке собак.

Пока Джей возился с кофе, Блейз свернулся калачиком у его ног и смотрел на Софи так, словно она была агентом службы контроля за бездомными животными. Выражение «собака — лучший друг человека» приобретало для Софи новый смысл по мере того, как в душу ей закрадывалось подозрение относительно того, что происходит. Ситуация явно попахивала заговором.

Софи не сомневалась, что Блейз прибежал сюда сам, но в его отказе ехать домой, а также в том, как он льнул к Джею, было нечто неестественное. «Они заодно», — подумала Софи. Джей не собирался выпускать ее отсюда живой с собакой и, возможно, натаскал Блейза соответствующим образом. Если бы сеттер не весил почти столько же, сколько сама Софи, она бы взяла его на руки и утащила силой. В любом случае без него она не уедет. В последнее время там, в вагончике, одной ей было неуютно.