— Нет, благодарю, мне надо возвращаться в прокуратуру.

Максим попрощался, спустился вниз, кивнул поспешно вскочившему дежурному и вышел на улицу. Шофер Паша, выпятив от увлечения нижнюю губу, читал какой-то затрепанный детективчик. Увидев шефа, он быстренько закрыл книжку и засунул ее в бардачок.

Максим сел на свое место и спросил:

— Так, Паша, за сорок минут в город успеешь?

— Запросто, товарищ полковник, — засмеялся тот. — Мы ведь те же летчики, только у нас самолет на четырех колесах и без крыльев.

Глава двадцать третья

— Так, мил человек, — Проскурин помог Алексею принять вертикальное положение. — Теперь смотри внимательно. Мы сейчас как раз в том районе, который ты мне указал. Как только сориентируешься по месту, сразу командуй.

Проскурин сбросил скорость. Из отпущенных аптекаршей шести часов истекло всего полтора, а Алексей уже стал похож на запылившуюся старую куклу, выцветшую до болезненной чахоточной белизны. Губы его высохли, покрылись тонкой коричневой сеткой трещин, а плавающий взгляд казался мутным, почти незрячим. «Пятерка» медленно тащилась по шоссе, и проносящиеся мимо машины раздраженно сигналили рыжей «черепахе».

— Смотри внимательнее, — командовал Проскурин.

— Там должна быть взлетная полоса, — хрипло ответил Алексей. — Узкая, метров десять, и вокруг посадки. Довольно редкие.

— Как же вы садились-то?

— Полоса длинная, метров семьсот, — продолжал говорить Алексей.

— Бетонная? — прищурился фээскашник.

— Асфальтовая, по-моему. — Алексей вдруг страшно заперхал и слабо шлепнул себя правой рукой в грудь. — Похоже, и простыл еще.

— Подожди-ка, — Проскурин изумлялся все больше и больше. — Ты мне ничего не говорил. Разве может самолет сесть на асфальтовую полосу?

— А ты думал? — Алексей тускло усмехнулся. — Шли-то без подвесных баков. Топливо практически полностью израсходовали. Да его и было-то как раз от сих до сих. А «двадцать девятый» без топлива весит чуть больше десяти тонн, как пожарная машина. Чего же не сесть?

— Надо же, — изумленно хмыкнул Проскурин, — а я и не думал никогда. Мне казалось, самолеты тяжелые должны быть.

— Чудак человек. Это же не «Ту-154». «Двадцать девятый» — машина легкая, маневренная. С хорошей подсветкой да по глиссаде сесть на такую полосу не проблема.

— Ну ясно. — Проскурин подумал немного. — Как ты считаешь, самолеты до сих пор там?

— Кто их знает? Вроде бы деваться им некуда. — Алексей утер обильный пот со лба. — Заправщиков я не видел. Вообще-то стояли грузовики, но заправщиков точно не было. Там, понимаешь, за кунгами с радиоаппаратурой асфальта не было. Значит, если бы заправщики были, их поставили бы либо в начало, либо в конец полосы, чтобы самолетам не мешать.

— А на грунт?

— На грунт нет. На грунт нельзя. С грузом увязнут так — подъемным краном вытаскивать придется.

— Но их могли заправить вчера, — заметил Проскурин.

— Вряд ли — возразил Алексей.

— Почему?

— Сам посуди. — Алексей снова заперхал. — Тому, кто это затеял, нужно все провернуть так, чтобы было как можно меньше посвященных. Правильно?

— Ну допустим, — согласился Проскурин.

— А что такое взлетающий самолет? Когда «МиГ» вдет на форсаже, грохот стоит — будь здоров. — Он на минуту замолчал, судорожно сглотнул, затем продолжил: — Мы шли предельно низко и на максимальной скорости. Да еще при радиомолчании. Ночью. Настолько низко, что я пару раз чуть не завалился. Эффект притяжения, может, слышал?

— Слушай, честно говоря, я в этом ничего не понимаю. — Проскурин покачал головой. — Ты уж давай как-нибудь по-русски, попонятнее.

— Когда самолет идет на максимальной скорости и на минимальной высоте, — начал объяснять Алексей, — его практически нельзя засечь обычными РЛС. Теоретически — запросто, практически же — очень сложно. Здесь воинских частей хватает, пару раз в зоны локаторов СЗНЦ [20]мы все-таки попали. Но всего секунд на пять-шесть. За такое время самолет невозможно даже идентифицировать. А учитывая нынешнее раздолбайство в войсках, могу голову дать на отсечение — народ на большинстве точек просто спал вповалку. Но это пролет и посадка. Взлет же засекается стопроцентно. Самолету придется набрать высоту, развернуться, чтобы лечь на курс. Удержаться на минимальной высоте при взлете невозможно. Сперва придется подняться хотя бы тысяч до полутора и только потом уже снижаться до исходной. При этом необходимо поддерживать определенную скорость. А вокруг полным-полно населенных пунктов и радиолокационных станций. Взлет засекут, «МиГи» идентифицируют. Это точно. А поскольку коридора [21]у них нет и бортовые номера летчики назвать не могут — возникнут вопросы. И хорошо еще, если ПВО «зевнет». А то ведь могут и сбить.

— А если лететь ночью, вопросов не возникает? — хмыкнул Проскурин.

— Возникают. Жители наверняка слышали шум двигателей. Только ты забываешь: ночью самолет пролетел, народ проснулся, а через две минуты опять заснул. А наутро, дай Бог, чтобы из сотни человек десяток вспомнили, что какой-то самолет пролетал. Опять-таки кто-то подумает что-нибудь насчет гражданского лайнера. Здесь же Чкаловский близко. К тому же днем солдаты на станциях засечения не спят. Понимаешь-, о чем я? Ну а дальше пошло-по-ехало. Откуда самолеты? Что? Как? Одним словом, круги пойдут.

— Но они могли взлететь ночью, — продолжал строить предположения Проскурин.

— Могли, могли, — согласился Алексей. — Могли. Что ты от меня-то хочешь? Чтобы я тебя убедил, будто самолеты все еще на аэродроме? Так я в этом и сам не уверен. Зато слышал, как техники между собой болтали: мол, им через пару часов там все освободить надо. С другой стороны, возможно, что они говорили вовсе и не о том, что самолеты нужно убирать, а о том, что самим надо сматываться. Но в любом варианте я бы на месте этих ребят не стал оставлять самолеты на аэродроме. Прикинь, а вдруг нас все-таки засекли? Маловероятно, конечно, но допустим. Значит, через пару-тройку часов на аэродроме уже будет полным-полно народу. Наверняка подняли бы десантников по тревоге. Особисты бы примчались. Так что скорее всего «МиГи» оттуда каким-то образом убрали.

— Ладно, допустим. Но ты же сказал, что самолеты не взлетали?

— Не взлетали, точно тебе говорю, — подтвердил Алексей, мутным взглядом осматривая лес. — Я, пока бежал, звука взлетающего «МиГа» не слышал.

— Стало быть, их оттуда могли вывезти только одним путем — по шоссе, — констатировал Проскурин.

Алексей пожал плечами. Честно говоря, этот вопрос его сейчас волновал меньше всего. Ему было плохо. Поташнивало, кружилась голова, раненое плечо дергало, и от него по всей левой стороне груди и по руке растекался болезненный жар.

— А своим ходом самолеты могут двигаться? — спросил Проскурин и тут же сам себя оборвал. — Да нет, это ерунда. Своим ходом их не повезут. А вдруг какая-нибудь машина мимо проедет? Представляешь, как в «Итальянцах в России». Катят себе спокойненько два «МиГ-29» прямо по шоссе, а под ними «Жигули» проезжают, мотоциклы, «Мерседесы». Как еще? А если на платформе?

— Не-а, — Алексей покачал головой. — У вас здесь сколько полос? Три? — Он полез в бардачок, вытащил атлас, открыл его на нужной странице, посмотрел внимательно и спросил: — Вот это что? Мост? Высота какая?

— Пять метров, по-моему, а что?

— По высоте в принципе нормально, «МиГ» в высоту четыре и семь, но дорога-то так и идет трехполосная.

— Нуда.

— Значит, прямо посреди этих шести полос должны стоять опорные колонны, верно?

— Они и стоят, — согласился Проскурин.

— А слева — основа.

— Разумеется. — Майор поглядывал на Алексея с интересом. — И что? Ты хочешь сказать, что не прошел бы он там?

— Конечно, не прошел бы, — утвердительно кивнул Алексей. — У него же в крыльях одиннадцать с половиной метров. Значит, должно быть четыре полосы как минимум. И то, если каждая три метра шириной.