– Что нам уставать? – браво поддержал ее полукровка. – Интересно было бы весь замок обойти. Я поверху никогда не гулял.

– Хорошая мысль, – согласилась Эле. – Костяк, осмотрись вокруг. Аша, лагерь обустраивай. Только скромно, и ради богов, ничем не громыхай. А ты, мой коротколапый дружок, иди-ка сюда. Я тебе важное задание хочу дать. Ну, в смысле, предложить. Давай-ка обсудим.

Даша осторожно расчистила площадку вокруг люка, убрала мешки из-под ног. Вокруг лежал слой пыли толщиной с палец. Отчетливо виднелась тропинка, протоптанная дозорными, еще вчера лениво обходившими стены замка. Странно – кажется, для Каннута война окончилась, едва начавшись. Неужели здесь всегда так воюют?

Эле закончила шептаться с полукровкой. Мин встал, деловито поправил нож на веревочном поясе, и гордым шепотом оповестил:

– Я – на разведку.

Костяк, на миг оторвавшись от бойницы, одобрительно кивнул:

– Только всех сразу там не убивай. Мы этих груагов толком рассмотреть не успели.

Полукровка, отряхивая «комбинезончик» на коленях, заметил:

– Несмешная шутка. Ты, если их заметишь, не пищи со страха. Может они, таких как ты, непомерно костлявых, вообще не любят. Пообедают кем-то другим.

Эле осторожно открыла люк, ведущий вниз, и пробурчала:

– Закончили, детишки? Вам бы в «битку» играть.

Мин ловко скакнул вниз на темные ступеньки. Эле опустила тяжелый люк, задвинула засов. Отвечая на вопросительный взгляд Даши, буркнула:

– Он сигнал подаст, когда вернется. А чужие пусть в обход идут.

Хозяйка, недовольно шевеля губами, возилась с луками. Костяк неотрывно следил за обстановкой сквозь бойницы, лишь передвигаясь от одной к другой. Даша, не решаясь шевелиться, сидела у мешков. В башню начали заглядывать первые косые лучи солнца.

– Аша, мы в засаде, – тихо сказала Эле. – Занятие это скучное. Но ничем особенно полезным здесь не займешься. Терпи.

– Я понимаю, – прошептала Даша.

Эле начала вкладывать тщательно осмотренные стрелы в колчан. Не поднимая головы, заметила:

– Стрелы еще ничего делают. А луки – совершеннейшая дрянь. Вот у меня лук был…

– Я никого не вижу, – прошептала Костяк. – И эта стена и башня Цитадели как вымерли. Не в кого стрелять, госпожа Эле.

– Мы не торопимся, – успокоила бывшая Перчатка. – Засада – дело не только скучное, но и долгое. Я месяц здесь просижу, но подстерегу. Иди, парень, отдохни. У тебя глаза устали.

– Я не устал, я еще могу.

– Костя, – голос Эле звучал почти ласково, – ворами будешь командовать. Здесь, в башне, я старшая. Сами напросились. Иди и отдыхай.

Лохматый молча отошел от бойницы и Эле заняла его место. Костяк посмотрел на ее спину в чересчур обтягивающей рубахе, на лук в расслабленно опущенной руке, неуверенно глянул на Дашу. Девушка подвинулась, давая место сесть, достала из мешка большую флягу в кожаном, отделанном серебром, чехле. Костяк глотнул, чуть слышно прошептал:

– Роскошь. Тут что-то повкуснее воды раньше было.

– Вы еще в голос поорите, – немедленно одернула парня Эле.

Костяк ухмыльнулся подруге и очень осторожно закупорил флягу.

Время остановилось. Даша сидела, прислонившись спиной к бочке с камнями. Лохматая голова парня лежала у нее на коленях. Костяк спал тихо, спокойно, лишь иногда у него чуть подергивались губы. Даша первый раз разглядела, что на щеках парня появляется пушок. Почему-то, почти бесцветный. Сквозь щели в кровле башни падали узкие лучики и щека воришки чуть золотилась. Будет у него когда-нибудь большая кудлатая борода? Даша вынула щепку, застрявшую в спутанных вихрах друга. Надо же, будет бородатый возлюбленный. Буйно заросший волосищами мужик-любовник. С ума сойти.

Странная какая жизнь. Даша улыбалась. Вот проснется, нужно будет прямо спросить, – сколько ему лет? Хотя он, наверное, толком и не знает. Впрочем, какая разница.

Было тихо, тепло. Плыли в солнечных лучах пылинки. Случайная муха оглушительно громко прожужжала сквозь башню. Спал Костя, спал мир за стенами. Наверное, спала, прислонившаяся плечом к стене у бойницы, Эле.

Дага ему, наверняка, живот давит. Даша уже пыталась поправить оружие, но лохматый, не просыпаясь, отвел руку. Интересно, засыпает он когда-нибудь по-настоящему? Криминал деловой-серьезный.

– Что ты улыбаешься? – прошептала, не оборачиваясь, Эле. – Иди-ка сюда, только осторожненько. Хватит бездельничать.

Даша подсунула под голову лохматому колчан со стрелами, и, обходя пыльные связки дротиков, подошла к бойнице.

– Значит так, садись и слушай, – Эле шептала одними губами. – Когда смотришь-наблюдаешь – никогда не выставляй лоб посреди бойницы. То же самое, когда на бугре сидишь, или в кустах. Голова должна быть частью корня, камня, ствола древесного или мертвяка уже дохлого. Иначе будешь выглядеть прыщем на голой заднице. Если именно про тебя, то будешь прыщиком с парой таких дивных глазок, что только слепая землеройка их не заметит. Запомнила? Когда наблюдаешь, резких движений не делай…

Даша слушала, потом хозяйка позволила девушке выглянуть. Стену замка и стену Цитадели разделяло шагов тридцать. Лишь в этом месте высокие стены Цитадели позволяли заглянуть за себя: десяток шагов открытой галереи, дверь одной из башен, квадрат черепичной крыши, две закопченные трубы. Цитадель казалась вымершей, лишь по зубцам стены неторопливо прогуливалась пестрая горлица. Внизу, между стенами, тянулся проход: протоптанная в траве тропинка, крыши каких-то, на вид совершенно заброшенных сараев, примыкающих к внутренней части стены.

– Пусто, – Даша старалась шевелить губами так же беззвучно.

– Думаешь, сто лет здесь просидеть можно? – красивый рот Эле, дрогнул в подобии улыбки. – Может и так. Теперь сядь, закрой глаза и забудь что видела.

Даша покорно опустилась на корточки, зажмурилась.

– Теперь угадай, – шепнула хозяйка. – Как у нас на улице. Главное – не думай.

Совсем глупо. Что можно угадать, когда прямо перед лицом толстенная каменная стена? Ладно, выгоним из головы все что запомнилось, расслабимся….

Мешала горлица. Пестрое пятнышко настойчиво топталось перед зажмуренными глазами. Еще что-то… Кто-то…

Палец почему-то ткнулся в стену.

– Молодец, – шепнула Эле. – В правой от нас башне, так? Он еще до нас сюда пришел. По-моему, ни разу и не шевельнулся. Только он нас заметить все равно не может. А ты у меня молодец. Только так глубоко уплывать не нужно. Ты чуть лбом в стену не бухнулась.

– Это как в транс войти, – прошептала Даша.

– По разному называют. У нас называлось – «угадать». Магии здесь капля, и что чудно – только женщины могут. Вот твой лохматый, на что внимательный, а не чувствует.

– Он… – Даша смущенно пригладила волосы. – Я, наверное, за него замуж выйду.

– Уломал, значит?

– Уж не знаю, – Даша вздохнула. – Он каким-то совсем-совсем моим стал. Неуютно без него. Это любовь или не любовь?

– Про любовь в сказках врут, и то всегда по-разному. Тут я тебе не советчица. Хочется чтобы и доверять мужику, и в постели чтобы вкусно было, и чтобы детей он любил. И чтобы весело. У меня так ни разу не получалось. Тот, кому доверяла, кинул как овцу запаршивевшую. Тот, с кем по блуду шалила, жить позволил остаться, но потом ни разу не пришел. Где здесь понять? Ты вот угадать попробуй.

– Уже попробовала.

– Ну и ладно. Сейчас нам бы смуту пережить. Что я вас сюда притащила? Вам бы серебро припрятывать, да о свадьбе думать, а вы здесь задницами рискуете. Сглупила я.

– Мы здесь правильно сидим. Мне твоя сломанная рука обидна. Да и Перчаток твоих очень жалко. Они же тебе родные были. А без родных плохо, мы здесь все это знаем. Эле, ты, пожалуйста, с нами всегда оставайся. Я знаю, лохматый тебя тоже очень уважает.

– Тьфу! Ты о чем сейчас думаешь? Иди, посмотри что там в городе, и пожуем что-нибудь. Скорее всего, нам до вечера здесь шептаться.

Даша поразглядывала город. Большая часть Западного угла была видна как на ладони. Теоретически и родную хибарку можно разглядеть. Мирно течет широкая Она. Правда, ни одной торговой барки на реке не видно. Торчат несколько рыбачьих лодок. Еще одна выбирается из устья Земляного канала. До башни долетали даже далекие голоса гребцов. Как будто в Каннуте ничего особенного и не случилось.