– Мужики, а они похоже того…

– Как того? Быть не может, там же не осколки, а шары резиновые были! – возмутился Игорь.

– Да не в том смысле «того», они обосрались, похоже.

– Это называется «непроизвольная дефекация», - щегольнул поднаторевший в медицинских терминах Андрюха, – вызывается сильным эмоциональным воздействием.

– Я не знаю, как оно там называется, – в силу специфики работы Вове не приходилось сталкиваться с судебными медиками, в этом вопросе его кругозор широтой не отличался, – но я знаю, что они воняют. Причем все, – процедура застегивания браслетов явно не доставляла ему удовольствия.

– Все? Так это ж отлично, – слоноподобный опер розыска, имя которого я не мог запомнить – уж больно много знакомств состоялось за последние сутки – не мог скрыть улыбку, – я на земле по автотранспорту работал, так вот у нас был случай…

– Блин, ну при чем тут транспорт, при чем тут случай, – раздраженный Вова, эстет и аккуратист, не мог скрыть своего возмущения столь циничной выходкой противника, – нам же их еще на базу вести, а они – в отключке. Если не подмыть и не переодеть, всю машину нам провоняют – и кто этим будет заниматься?

– А ты дослушай, а то взял моду – перебивать. Словом, был у нас случай – брали угонщика. Угонщик тот на новых тачках специализировался – хозяева от магазина на свежекупленной отъедут, а их уже пасут. Как только где-то встали, из машины вышли – в магазин, там, для обмывки покупки затариться или еще что, угонщик – тут как тут. Вскрывал – и поминай как звали, а машина – на транзитах.

– И что?

– Срисовали мы его. Надо брать – с поличным. Так вот что сделали. Договорились с одним коммерсантом, он как раз машину брал – десятку, что ли, новую – тогда это еще круто было, они только-только пошли. Договорились, короче, что он на машине по дорогу на мойку заедет. А на мойке к нему в багажник наш опер залез – сиденья задние с креплений сняли, но на месте оставили. Угонщик-то пас, конечно, но там как – машина на мойку заехала, дверь закрылась – в общем, он ничего не видел. Коммерс доехал до магазина, вышел – тут же подъезжает тачка, из нее парень такой шустрый прыг – дверь вскрыл, замок вырвал, провода напрямую замкнул – и погнал. Только он, значит, отъехал, встал на светофоре, жизнью наслаждается, опер потихоньку сиденье заднее откинул – и тому ствол в затылок: «Руки вверх». Тут-то казус и произошел – парень от неожиданности – как ты сказал – дефицировался, или дефикицировался – обгадился, короче.

– А к нам-то какое это отношение имеет?

– А вот какое. Мы знали, что за ним эпизодов куча – и когда к нам его приволокли, стали в камеру оформлять сразу. Он – мол, дайте помыться, а ему в ответ – а ху-ху – не хо-хо? Так, как есть, и в ИВС пойдешь, и в СИЗО заедешь. Он – чуть ли не в ноги, Христом-богом молит – дайте помыться и переодеться. А ему в ответ – дадим, если по эпизодам своим явки напишешь. Так не успевали бумагу подносить – только ручка мелькала. Четырнадцать висящих угонов по району подняли – он все сдал, и куда сбывал, и кому. Вот так. Почему бы сейчас не повторить?

– Я с ними в машине не поеду. Как хотите. Я на такое не подписывался.

– Вова, партия прикажет – не только с обосранными поедешь, сам обосрешься. Ты опер, или где? – Игорька явно забавляла брезгливость «старшего брата».

– Леня, иди сюда! – мне в голову пришла идея, которая способна будет избавить наши органы обоняния от грозящего им испытания.

– Леня, скажи-ка мне вот что: у «отказных» своя тачка среди ваших трех есть?

– Так вы ж на ней и ехали – это Серегина, ну, того, который все за бабки общаковые переживал.

– Стоп, а у «носатых»?

- «Тойота» – на ней они прикатили.

– Вот и ладненько, пойдем договариваться – пусть у нас на извозе поработают, бомбилы.

Через полчаса освобожденные от браслетов дети гор резво грузили вонючих немцев в салон и багажник «Тойоты». Носки «носатых» затолкали немцам в рот – от использования галантерейных изделий по назначению гости с юга почему-то отказались, четвертому немцу повезло больше – в связи с ограниченностью запаса потных «карасей» рот ему заткнули обыкновенной рукавицей из бани. Была, правда, мысль поискать у них в рюкзаках портянки – форма-то наша у них с собой была, значит, и портянки должны иметься, но от этой мысли отказались – все-таки портянка во рту – это практически химическое оружие. Главный из сынов гор и по совместительству владелец «Тойоты» по имени Заза, соорудив себе из подручных средств нечто вроде ватно-марлевой повязки – хотя ни ваты, ни марли в ней не было – обыкновенное смоченное коньком (коньяк тоже был Зазин) полотенце, открыв передние стекла машины и люк в крыше, обреченно сел за руль. В остальных машинах разместились мы, Леня, «примкнувшие», начавшие потихоньку подавать признаки жизни отказники, которых также пришлось запихать в багажник, и двое незадействованных в транспортировке «носатых». Им сковали наручниками руки за спиной, посадили на заднее сидение «Форда», а на колени устроили тело пятого немца, на личном опыте уяснившего истинность слов Александра Ярославовича: «Кто к нам с мечом придет, тот по шайбе и получит». Леня закрыл дом, запер ворота, вздохнул – кто знает, когда доведется вновь здесь побывать и доведется ли – и мы стартовали в сторону базы и ожидающего нас Старого. Немецкую рацию и барахло гансов прихватили, естественно, с собой. На часах было уже шесть – и мы надеялись, что, добравшись до базы с ценным уловом, получим обильный завтрак и заслуженные аплодисменты.

По пути обратно от «брони» и МАЗа мы оторвались. Вероятность встречи со второй немецкой группой была ничтожно мала, а дышать выхлопами их движков – брр. Поэтому, прибавив газку после выезда на асфальт, мы мигнули студентам «стопорями», колонна из пяти джипов резко увеличила скорость. В Ганцевичи мы приехали, когда уже окончательно рассвело. Приехали – и обомлели. Все пространство перед воротами части было усеяно автомобилями, автобусами, мотоциклами. Чуть в стороне, на краю площадки, служившей стоянкой для личных машин офицеров базы, дымились две полевые кухни, к которым выстроилась длинная очередь из понурых, угрюмых людей – в основном – женщин, детей, стариков, хотя мужчины в полном расцвете сил также в ней мелькали. Приезд нашей кавалькады был встречен неодобрительным гулом – очередь перегораживала дорогу, так что для того, чтобы добраться до ворот, нам пришлось отчаянно сигналить и расталкивать зазевавшихся «кенгурятником» головной машины – но в конце концов и это не помогло, пришлось останавливаться. Мы с Вовой, Андрюхой и Игорем вылезли – надо было как-то урегулировать возникшую проблему – и вот тут-то все и началось. Вид здоровых мужиков в камуфляже, с оружием, разъезжающих на дорогих иномарках, привел очередь, которая моментально стала толпой, в неконтролируемую ярость. Заводилой, как это обычно бывает в таких ситуациях, выступила женщина – лет тридцати пяти на вид, одетая в грязный джинсовый костюм – видавшие виды джинсы и вареную куртку, купленную явно еще во времена ее молодости, кроссовки на высокой подошве, в бейсболке красного цвета на голове, с какой-то аббревиатурой – «БРС…» – последняя буква была настолько потерта, что угадать полный текст было невозможно, с туристским топориком в одной руке и колом – видимо, палатку собралась ставить – в другой.

– Вы! Скоты! – закричала она. – Вы сюда людей давить приехали? Звезды нацепили – совесть продали? У нас мужья, – вокруг заводилы тут же начала сбиваться группа неуловимо похожих на нее женщин, – там, – взмах рукой в сторону, куда указала антенна станции, – остались, а вы здесь водку жрете?

Она подошла слишком близко и почувствовала запах перегара, исходивший от Игоря – такая у него особенность организма, стакан выпьет – потом разит сутки.

– Успокойтесь, гражданочка, мы здесь тоже делом занимаемся. – попытался разрулить намечающийся скандал Володя.

– Делом? – выкрикнула «джинсовая», бросившись к кабине. – Вот ваше дело! – отодвинув замешкавшегося Андрея, стоявшего у правой задней двери, она как кошка прыгнула в салон и извлекла оттуда полупустую бутылку виски.