Тут метрдотель поставил перед ними тарелочки, на которых были затейливо разложены ломтики диковинных тропических плодов. Они приступили к дегустации, поочередно отведывая каждый из представленных здесь фруктов. Большинство из них не были известны в Австралии. Их привезли сюда из Южной Америки и Юго-Восточной Азии.

Кейн предпочитал плоды с резковатым вкусом, более пряные. А Кристин больше нравились нежные, кисло-сладкие, мякоть которых таяла во рту.

Пробуя один за другим ароматные ломтики, они поглядывали друг на друга, отмечая каждый жест, гримасу или улыбку удовольствия. Кристин казалось, что они с Кейном, словно по мановению волшебной палочки, перенеслись на другую планету, еще никем не изведанную и сулящую неведомые доселе ощущения. Дегустация фантастических плодов была прелюдией к чему-то куда более сладостному. Фрукты как бы служили приманкой, при помощи которой эта планета заманивала их туда, где им предстояло вкусить иные, чувственные наслаждения, сделать потрясающие открытия совсем другого свойства. Это придавало экзотическому действу необыкновенное очарование, делало его потрясающе эротичным, обостряло предвкушение того момента, когда губы их сольются в страстном поцелуе.

От хорошего к лучшему, от лучшего к совершенному!

Никто из них ни к чему не принуждал другого. Обоих томила одна и та же жажда, оба изнывали от желания изведать близость, узнать, что могут они дать друг другу. Это сладостное томление постепенно лишало Кристин разума. Она хотела одного: чтобы долгожданный момент наконец-то настал.

11

— Что дальше, Кристин? — мягко спросил Кейн.

Он произнес ее имя — и словно теплая ладонь погладила ее по спине. Под полуопущенными ресницами его глаза сверкали, будто два серебряных слитка. Одного взгляда оказалось достаточно, чтобы Кристин запылала. Слова Кейна нарушили тишину, наэлектризованную ожиданием.

Они сидели там же, где и в первый их совместный вечер. Дегустация в баре закончилась в половине девятого. И они направились в зал ресторана, где заказали легкий ужин и выпили по чашечке кофе с ароматным ликером.

Кристин как завороженная смотрела на губы Кейна, медленно потягивавшие ликер из рюмки. И греховные видения одолевали ее.

— А чего бы хотел ты? — ответила она вопросом на вопрос, в последний миг почему-то испугавшись прямого ответа.

Губы Кейна изогнулись в легкой улыбке.

— Теперь твоя очередь. Я с самого начала не скрывал своих желаний.

Это ничем не прикрытое требование ответного шага разом отрезвило расслабившуюся было Кристин. Все-таки Кейн бывает неоправданно жестоким. Ну почему бы им просто не плыть по теплым волнам, дожидаясь, пока течение прибьет их к берегу? Почему во что бы то ни стало надо во все вносить определенность, говорить напрямик о том, чего не выразить словами?

— Разве мои чувства не вполне очевидны? — спросила она, не понимая, что его беспокоит.

Человек с такой развитой интуицией, как Кейн, не мог не понимать, что она чувствует.

— Вдруг ты снова затеяла какую-то игру? — пожал плечами он.

— Нет! — выдохнула Кристин, до глубины души оскорбленная, столь нелепым предположением, но тут же опустила голову, чтобы скрыть легкий румянец смущения.

Разве не играет она на влечении Кейна к ней, желая любой ценой отвлечь его от Элизабет? Ведь именно она предложила сделку: она отдается ему взамен на его отказ от намерения узнать истину. Кристин испытала жгучий стыд. Да, у Кейна были все основания подозревать, что она продолжает игру, желая распалить его и воспользоваться этим в своих целях.

— Нет! — еще упрямее повторила она, а ее синие глаза сверкнули: «Я хочу тебя! Хочу просто потому, что ты — это ты!»

И Кейн понял этот безмолвный крик. Сильные пальцы сжали руку женщины, но пожатие быстро сменилось нежной лаской, от которой у Кристин закружилась голова.

— Я хочу, чтобы нас ничто не сдерживало, — тихо сказал он. — Хочу, чтобы оба мы были обнажены, чтобы ничего не скрывали друг от друга… Я хочу всю страсть, на какую ты способна, Кристин Расселл!

От его низкого бархатного голоса каждый нерв, каждая клеточка тела Кристин, и без того пылавшего желанием, словно залились пламенем. Кожа стала вдруг необыкновенно чувствительной. Еще мгновение, и наружу вырвется пламя, пожиравшее ее изнутри.

Палец Кейна нежно поглаживал ее запястье в том месте, где бешено бился пульс.

— Если есть грань, которую я не вправе преступить, скажи мне об этом сейчас, пока мы еще не встали из-за стола.

Кристин представила себе, как он сжимает ее в объятиях и они сливаются воедино. Что она теряет? Что приобретет?

— Тебе нужно мое формальное согласие?

— Однажды ты уже обвинила меня в том, что я украл у тебя поцелуй. У меня нет никакого желания вновь слышать подобные обвинения.

Кристин во все глаза глядела на Кейна, изумляясь тому, до какой степени он способен контролировать свою страсть, какой бы пламенной та ни была. Не нужно быть таким, по крайней мере сегодня, взглядом молила она его. Сегодня ей хотелось видеть в Кейне первобытного охотника, неустрашимого и решительного.

— Я сожалею о том случае, — произнесла Кристин. — Это было сказано в запале, к тому же имело отношение не только к поцелую. Сейчас все совсем иначе.

Серые глаза пристально глядели на Кристин. Объяснение явно не удовлетворило Кейна. Но вот он улыбнулся, глаза его озорно заблестели. Теперь в них был откровенный вызов. Кейн решительно поднялся, отодвинул стул и протянул ей руку:

— Ну что ж, будь отважной, прекрасная дева! И прочь сомнения!

Кристин тоже встала.

— А ты будь милосердным, мой рыцарь. Тогда поглядим, чья возьмет!

И оба рассмеялись. Но Кейн тотчас посерьезнел.

— Итак, твой коттедж или мой?

— Мой.

— Предпочитаешь все-таки получить преимущество, играя на своем поле? — насмешливо поинтересовался Кейн.

— А может, просто хочу лишить тебя этого преимущества, — парировала Кристин.

— Ну что ж, веди меня! — отвесил он ей шутливый полупоклон.

Пусть они не Адам и Ева, а вокруг — не райский сад. Но они тоже готовы вкусить от древа познания, подумала Кристин. Именно к запретному плоду тянулась она сейчас, влекомая неодолимой страстью. Пришла пора испытать и его, и себя.

Они поднимались вверх по склону, не касаясь друг друга, не произнося ни слова, полные решимости столь отчаянной, что не нужны были ни слова, ни прикосновения. Все это лишь отдалило бы ожидаемый миг, разрушило бы его очарование. Они и так уже стали единым существом: едины были их мысли и чувства, а близость физического слияния, эта сладкая пытка, заставляла трепетать обоих.

И вот ее коттедж. Кристин отперла дверь и скользнула внутрь, Кейн последовал за ней. Дверь, закрывавшаяся за его спиной, хлопнула так громко, что она вздрогнула. Впрочем, все звуки сейчас казались преувеличенно громкими — щелчок выключателя, звук брошенных на стеклянный столик ключей, стук ее сердца.

Она торопливо направилась к маленькой веранде и раздвинула створки дверей. В комнату вместе с легким ветерком ворвались ароматы ночи, ночные шорохи и шепоты, заглянули яркие звезды, по стенам заскользили призрачные тени.

Вдруг свет погас. Кристин вздрогнула и обернулась.

— Кристин… — хриплым шепотом позвал ее Кейн.

Она не видела его, только слышала низкий чувственный голос.

— Да? — тоже шепотом произнесла она.

— Оставайся там, где стоишь. Знала бы ты, как прекрасен твой силуэт на фоне ночного неба!

Это властное приказание приковало ее к месту. Она застыла, силясь предугадать, что сейчас произойдет. Дрожь волнами пробегала по ее телу, и она вынуждена была прислониться к дверному косяку, чтобы не упасть.

Вскоре глаза ее, привыкнув к темноте, различили бледное пятно его рубашки. Она догадалась, что он, не расстегнув пуговиц, стягивает рубашку через голову и отшвыривает ее в сторону. Слышать, как он раздевается, почти ничего не видя, казалось ей необыкновенно эротичным. Шелест ткани и звук расстегиваемой молнии заставили ее затрепетать. Вздрогнув, она торопливо шагнула в темноту комнаты… и оказалась в его объятиях.