— С Маргарет поссорился?

Нэйт мрачно взглянул на него.

— Заметно, да? Ладно, ерунда. Вот Фэйт Уильямс — это проблема так проблема. Я никак не могу смириться с мыслью, что беременная женщина будет жить одна в такой глуши. Надеюсь только, что дежурные патрули будут держать ее под наблюдением. Проклятье,— взорвался он.— Неужели она не понимает, чем рискует?

— Она никогда раньше не жила одна и теперь вдруг захотела попробовать,— сообщил Мик, закинув ногу на ногу.— Я уже попросил Мэнди и Рэнсома приглядывать за ней. Единственное, что могу обещать, Нэйт: при первой же угрозе я вывезу ее оттуда.

— Вся надежда на тебя, старик. Только на тебя. У меня плохие предчувствия. Говорю тебе, положа руку на сердце.

— А-а, черт! — не сдержался Мик, прочитав результаты некроскопии. Он надеялся, что крими­налисты прольют хотя бы лучик света на его смут­ные догадки, но в бумаге излагалось всего лишь более пространное описание того, что он уже знал.

— Да, это были коровы из стада Джеффа. Но Мик и так определил это по меткам, выжженным у них на боках. Причиной смерти явилась потеря крови, имевшая место еще до того, как были выре­заны язык и гениталии. И это Мик понял — по отсутствию крови на месте происшествия. «О других результатах будет сообщено позднее»,— говорилось в заключении криминалистов.

— Итак, все снова придется списать на вол­ков,— кисло произнес Нэйт.

— Э-э, будь оптимистом, Нэйт,— отозвался Гэйдж.— Может быть, они отыщут на копытах семена или образцы почв, по которым можно будет определить место убийства.

— Может быть, нам еще парней из ФБР пригласить? Они-то по крайней мере уж точно в состоянии провести такой анализ. А у нас в глуши все делается просто: плюнул, дунул, лизнул — и с умным видом сделал вывод.

Мик встрепенулся, услышав про ФБР, но Нэйт продолжил:

— У меня в общем-то нет претензий к нашим криминалистам. Не их вина, но у них нет необ­ходимого оборудования и опыта.— Он повернулся к Мику.— Можешь идти, парень. Я тебя жду не раньше понедельника.

— Но я в полном...

Нэйт нетерпеливо остановил его:

— Ты не хуже меня знаешь, что минута промед­ления смерти подобна в нашей профессии. Пока ребра не заживут, на службе не показывайся. Разговор окончен.

Мик слишком долго жил по принципу беспре­кословного подчинения приказу, чтобы затевать спор. На улице он надел фуражку и темные очки и бросил взгляд на супермаркет, расположив­шийся ниже по улице. «Хонды» Фэйт там не было видно; очевидно, хозяйка ранчо Монроуз поехала обживать свой дом. Заеду-ка, решил Мик, удосто­верюсь, что все у нее нормально.

Но, проехав пятнадцать миль, на сто восемна­дцатой отметке окружной дороги он внезапно оста­новился и обозвал себя последним идиотом. Взрослая женщина в здравом уме и твердой памяти решила жить в полном одиночестве в этом Богом за­бытом уголке округа Конард, так по какому же пра­ву он позволяет себе вторгаться в ее частную жизнь? Она вообще могла бы остаться в Сан-Антонио, и то­гда не он, а кто-то из местных полицейских опекал бы ее, Гэррет Хэнкок, например. Кроме того, там рядом больница, служба скорой помощи, возмож­ность немедленно вызвать полицию...

Прилепилась же эта мысль: полиция! В гробу эта женщина видала полицию. Не любит она поли­цию. Не доверяет ей. И не без основания.

Поэтому-то и ищет убежища у черта на рогах, а Мик Пэриш, не желающий в общем-то иметь никакого отношения к ее проблемам, как бы ему ни хотелось, не может выбросить их из го­ловы.

— А-а, черт! — снова прошипел Мик. Все-таки следовало проявить поменьше деликатности прош­лой ночью. Учитывая, что настоящей интимной жизни Фэйт не имела, нетрудно было бы довести ее до такого исступления, что всякое желание спорить вылетело бы у нее из головы.

Но вместо этого Мик взъярился, Фэйт на глазах увяла и вечер закончился тем, что оба разбежались по своим комнатам, недовольные собой и друг дру­гом. В результате сегодня она уехала, а Мик неожи­данно для самого себя ощутил пустоту. Никогда в течение всей своей сознательной жизни Мик Пэриш не чувствовал себя одиноким. Да, он созна­тельно избрал для себя уединенный образ жизни, но уединенность и одиночество далеко не одно и то же; более того, по-настоящему уединенная жизнь возможна лишь тогда, когда человек не испытывает потребности в других.

Именно поэтому он не желал нарушать заве­денный порядок жизни. С женщинами нельзя общаться, как с друзьями — на расстоянии; слабый пол через любые щели пролезет в сферу твоего личного бытия, чтобы поднять свой флаг и навязать собственные порядки. А раз так, с какой стороны ни посмотри, вчерашний приступ его ярости им обоим на руку, избавив обоих от излишней голов­ной боли.

Вот только в душе почему-то воцарилась хо­лодная пустота, а в голову лезут самые ненужные мысли.

В чем же дело? Конечно, в нем самом. Не признаваясь себе в этом, он всю жизнь искал парт­нершу, которая могла бы войти в его жизнь отшельника, не нарушая строя этой жизни, а это, увы, квадратура круга, и до сих пор ни одному смертному не удавалось решить подобной проб­лемы.

Услышав, как к дому подъезжает машина, Фэйт поняла, что к ней изволил пожаловать очередной помощник шерифа. Стоило ей только войти в половине четвертого в дом и начать разгружать покупки, как к порогу подкатил черный полицейский «блейзер» и из него с предложением помощи вылез дежурный полицейский Тед Уоринг. Потом Тед пил у нее кофе и тогда же обмолвился, что такие мимолетные визиты дежурных помощников шерифа не будут отныне редкостью.

— То-то не будет отбою от покровителей,— отшутилась Фэйт, и с удивлением подумала, что перестала бояться людей в полицейской форме со звездой на груди, и все это — благодаря Мику.

— Шериф Тэйт каждого в округе держит под присмотром,— серьезно и важно пояснил Тед.— Просто одни больше нуждаются в нашем присмотре, другие меньше.

Перед тем как уехать, он сообщил, что к западу от ее ранчо находятся пастбища Хэла Уайета; иногда его телки, разрезвившись, перепрыгивают через ограду. И поэтому он предупредил, что если она увидит поблизости ковбоев верхом на лошадях, пусть не беспокоится. А если надо, так они еще придут ей на помощь...

И вот во двор въезжает очередной «блейзер». Только на этот раз из него вылезает Мик Пэриш собственной персоной.

Фэйт почувствовала, как сердце ее радостно забилось. Уже много лет она не испытывала такого ощущения счастья, когда хочется взлететь, и вот это состояние вернулось. И все потому, что к ней пожаловал этот мрачноватый смуглый великан, такой грубый на вид, а на самом деле столь нежный, что при одном воспоминании о его ласках дух замирает.

Не пытаясь сдержать внезапную радость, Фэйт выскочила прямо на мороз, чтобы оказаться в его сильных, ласковых объятиях.

И Мик вдруг почувствовал себя дома.