– Следовательно, некоторые люди используют атропин в качестве уличного наркотика, вызывающего галлюцинации?

Чу кивнул.

– Так я слышал. Эти галлюцинации и являются для врача свидетельством того, что он имеет дело с отравлением атропином, потому что наличие атропина нельзя выявить во время стандартного анализа крови на содержание алкоголя и наркотических веществ, и он стирает кратковременную память, поэтому очень сложно определить, был ли вообще и когда именно принят наркотик.

– Вам известно, соответствуют ли галлюцинации реальным воспоминаниям?

Чу пожал плечами.

– Никто не может утверждать точно. Как и любой галлюциноген, от ЛСД до мескалина, атропин вызывает искаженное восприятие.

– Мог ли человек, находящийся под воздействием этого галлюциногенного наркотика, придумать физическое нападение?

– Протестую! – выкрикнул Мэтт. – Свидетель не специалист в данной области.

– Я разрешаю вопрос, – ответила судья.

Чу улыбнулся.

– Вспомните парней, которые расцарапывают себе кожу до крови после приема «ангельской пыли», уверенные, что под ней ползают жуки. Когда принимаешь галлюциногенный наркотик, то, во что ты веришь, становится для тебя реальностью.

– И последний вопрос, – сказал Джордан. – Откуда получают атропин?

– Его получают из вытяжки одного растения с длинной и запутанной историей, которое с незапамятных времен использовали как яд, анестетик или для погружения в транс. Помните, как шекспировская Джульетта выпила зелье и заснула? Это то же самое растение.

– И как оно называется, доктор Чу?

– Белладонна, или красавка обыкновенная, Atropa belladonna, – ответил он.

Мэтт попросил объявить пятнадцатиминутный перерыв и вышел из зала злой как черт. Он отправился наверх, в маленький кабинет, где оставил потерпевшую на случай, если необходимо будет вызвать ее повторно, после того как закончат давать показания свидетели защиты. Когда он вошел, Джиллиан, склонившись над столом, разгадывала кроссворд.

– Больше никогда не смей мне врать!

Она выронила карандаш.

– Что-о?

Он оперся руками о стол.

– Ты слышала меня! – рявкнул Мэтт. – Ты же в ту ночь ничего не пила!

– Не понимаю, о чем вы.

– Джиллиан, в твоей крови обнаружен атропин.

Она выглядела сбитой с толку.

– Но… но результаты анализов в пункте оказания первой помощи…

– Не оказались убедительными, – закончил Мэтт. – Эксперт-токсиколог со стороны защиты провел более развернутый анализ. И теперь присяжные знают, что ты солгала о наркотиках. И гадают, о чем еще ты могла соврать!

Ее глаза наполнились слезами.

– Я не врала об изнасиловании. Не врала! Все и так уже считают меня потаскушкой, потому что меня изнасиловали. Я просто не хотела, чтобы думали, что я еще и наркоманка. Это было всего один раз. Клянусь! – Она подняла пустые глаза на Мэтта и спросила: – Неужели теперь его отпустят? Потому что я совершила глупость?

Мэтт почувствовал, как утихает злость. Но он не хотел давать ей ложных надежд.

– Не знаю, Джиллиан.

– Никуда он не денется. Сядет в тюрьму.

При звуке этого голоса Мэтт и Джиллиан обернулись. В дверях стоял Амос Дункан.

– Мистер Гулиган этого не допустит. – Он вошел и положил руку на плечо дочери. – Это всего лишь маленькая неудача, а не полный провал, верно, мистер Гулиган?

Мэтт подумал о двенадцати присяжных, о том, что они услышали.

– Вы ломитесь в открытую дверь, – сказал он и вышел из комнаты.

– Доктор, правда ли, что галлюциногены воздействуют по-разному? – спросил Мэтт.

Чу засмеялся.

– Я так слышал, но хочу воспользоваться пятой поправкой и не свидетельствовать против себя, если вы захотите узнать подробности.

– Возможно ли, что один человек только поймает кайф, а другой, как вы сами упомянули, станет расцарапывать себе кожу?

– Да. Все зависит от дозы, действенности вещества, индивидуальных особенностей человека и обстановки, в которой принималось лекарство.

– Следовательно, если принять это лекарство, не обязательно случатся галлюцинации?

– Не обязательно.

– Вы видели Джиллиан Дункан в ночь на первое мая?

– Нет, – ответил Чу. – Я с ней не знаком.

– В таком случае откуда вам известны ее индивидуальные особенности?

– Неизвестны.

– Значит, вы не знаете, в каких условиях она находилась в то время?

– Нет.

– Вам даже неизвестна действенность именно этого лекарственного вещества, верно?

– Да.

– Вы видели Джиллиан, когда ее доставили в больницу, где провели осмотр после изнасилования?

– Нет.

– Следовательно, вам неизвестно, страдала она галлюцинациями, не так ли?

– Да.

Мэтт подошел к свидетелю.

– Вы сказали, что вещество остается в крови всего несколько часов, верно?

Чу кивнул.

– Да.

– А когда был взят образец крови, который вы исследовали?

– Приблизительно в два часа ночи, – ответил токсиколог.

– Мисс Дункан пришла в лес с подругами около одиннадцати часов. Вам известно, приняла ли мисс Дункан лекарство до того, как отправилась в лес, или позже?

– Нет, но если принять во внимание уровень содержания атропина в половине второго, если бы она приняла лекарство дома, то была бы уже мертва.

– Тем не менее, поскольку существуют временные рамки от двух до шести часов, она могла принять лекарство после изнасилования, не так ли?

– Наверное.

– Следовательно, это сказалось бы на ваших расчетах уровня атропина в крови?

– Да.

Мэтт кивнул.

– Вам неизвестно, кто в тот вечер принес атропин?

– Нет.

– Существует ли вероятность того, что мистер Сент-Брайд пришел в лес и предложил его попробовать?

– Существует.

Мэтт подошел к скамье присяжных.

– Если смешать атропин с жидкостью, можно уловить его запах?

– Обычно нет.

– Можно различить его на вкус? – продолжал прокурор.

– Нет.

– Значит, если бы мистер Сент-Брайд угостил мисс Дункан содовой из открытой бутылки, в которую уже подмешал лекарство, она могла выпить и даже не знать, что проглотила запрещенное вещество?

– Наверное.

Мэтт задумчиво кивнул.

– Доктор Чу, вы слышали о флунитразепаме?

– Разумеется.

– Вы не могли бы объяснить, что это, для тех, кто не в курсе?

– Это так называемый «наркотик изнасилования», – пояснил Чу. – За последние годы участились случаи, когда мужчина подмешивает это снотворное в напиток женщине, она теряет сознание, и он ее насилует.

– Почему флунитразепам, к всеобщему ужасу, настолько эффективен?

– Потому что он не имеет ни вкуса, ни запаха. Жертва обычно даже понятия не имеет, что проглотила его, пока не становится слишком поздно. И во время стандартного анализа крови на содержание алкоголя и наркотиков это вещество обнаружить невозможно.

– Разве то же самое нельзя сказать об атропине?

– По сути дела, можно, – ответил Чу.

Борьба с галоперидолом [xxviii]была проиграна изначально. Лишь только Мэг закрыла глаза, как снова оказалась в лесу.

Слова долетали будто через толщу воды, и ярко-розовые вспышки света продолжали кружиться у нее перед глазами, как существа из видеоигры. Голова у Мэг была легкая, как воздушный шарик, и каждый раз, когда она открывала рот, с губ слетали страшные глупости… совсем не слова, сказанные ее собственным голосом.

–  Сюда, сюда, – повторяла Джиллиан, подзывая их, чтобы они поздравили счастливую пару.

Уитни побрела к ним нетвердой походкой, но Челси была слишком занята тем, что собирала в воздухе звезды.

–  Мэгги, и ты иди сюда, – велела Джиллиан, и ноги-предатели понесли Мэг к ней.

Мэтт Гулиган пробил брешь в самом пока мощном аргументе защиты. Эдди не могла этого не заметить, и в результате у нее стали так дрожать руки, что она, когда доставала стаканчик кофе из автомата, расположенного на первом этаже здания суда, пролила его на юбку и на пол.