Стражник встрепенулся, когда услышал пронзительный звук сирены. Он вскочил со стула и отпер ящик стола прежде, чем Афанасиус успел добраться до противоположной стены запретного хранилища.

Внутри ящика лежала «Беретта», две запасные обоймы и телефон с телескопическим глазом. Схватив все это, стражник вставил обойму в ствол «Беретты» и выскочил в передний зал.

Отец Малахия встал со стула. На лице — растерянное выражение. Он видел, как стражник пронесся мимо него с пистолетом в одной руке и прибором ночного видения в другой.

— Минутку, — бросил он на ходу, засунул «Беретту» в рукав сутаны и проскользнул в библиотеку.

Афанасиус ощупывал стену, пересчитывая ниши. Три вверху. Две внизу. Наконец его руки проникли внутрь нужной ниши и обнаружили гладкий ящик.

Управляющий достал ящик и опустил его на пол. Его пальцы шарили по бокам в поисках задвижек.

Вот они.

Афанасиус отпер ящик.

Внутри он нащупал гладкий сланцевый четырехугольник. Его пальцы дрожали, скользя по вырезанному на обложке знаку Тау. Взявшись за краешек, Афанасиус открыл книгу.

Внутри библиотеки сирены слышно не было, но работающие в ней монахи сразу же поняли, в чем дело, когда увидели несущегося по коридорам стража в красной сутане.

Согласно правилам, все должны были идти ко входу и ждать, пока кармины разберутся с возникшей проблемой. Ученые отрывались от чтения, закрывали книги и провожали стражника удивленными взглядами, пока красная сутана монаха не исчезала во тьме. Отец Томас стал одним из невольных свидетелей. Он стоял возле брата Понти. Его световая аура накладывалась на световую ауру слепого уборщика так, что со стороны было незаметно, есть ли вообще у старика Понти аура. Отец Томас видел, как страж пронесся по средневековому отделу, к отделу священных текстов, откуда было рукой подать до доисторического отдела.

— Неприятности? — спросил Понти.

Казалось, за годы слепоты у него выработалось шестое чувство сродни тому, что помогает собаке ощущать присутствие привидений.

— Возможно, — ответил отец Томас.

Он видел, как стражник поднял руку и надел на голову прибор ночного видения. Сделав еще два широких шага, кармин зашел в зал апостолов. Его аура погасла.

106

Лив наблюдала за увеличением темно-зеленых пикселей на экране монитора. Разрешение не позволяло что-либо разглядеть подробно, но девушке казалось, что она различает отдельные деревья и кусты.

— Одной из исторических загадок Цитадели было то, — произнес Оскар, и в тишине офиса его голос показался слишком громким, — как ее обитателям удавалось годами выдерживать осаду. Первый год послушания я провел в садах и на огородах: вырывал сорняки, вскапывал землю под новые грядки, собирал фрукты… Еще я поливал растения дождевой и минеральной водой из больших водохранилищ. Проходя по подземным каналам, она окрашивалась в красноватый цвет и иногда казалась похожей на кровь. Не знаю, что там за минералы, но почва в этих садах очень плодородная. Растения быстро растут и обильно плодоносят, несмотря на то что сады расположены в кратере и почти постоянно находятся в тени. Однажды, вырывая сорняки, я наткнулся на сломанный черенок граблей. Из старой древесины начали пробиваться зеленые побеги.

Старик взглянул на экран, потянулся к клавиатуре и, открыв окошко браузера, начал в него что-то вбивать.

— Сады тысячелетиями давали пищу обитателям Цитадели. Темно-зеленые сутаны святых символизируют то, что означают сады в жизни ордена. Когда-то святых называли эдемитами.

Оскар нажал на клавишу ввода. Спутниковая фотография исчезла. Вместо нее начала загружаться другая картинка.

— Некоторые исследователи считают, что это название символизирует древность духовного ордена, возникшего на заре человечества. Другие склонны думать, что их первоначальное название имеет не переносный, а прямой смысл, а знак Тау — никакой не крест.

Загрузилось новое изображение. Лив посмотрела на экран. После слов старика увиденное приобретало особое значение. В центре изображения было стилизованное дерево. Толстый ствол вздымался, а потом расходился в стороны двумя ветвями, увешанными плодами. Своим очертанием дерево очень напоминало знак Тау. Вокруг ствола вилась змея. По обеим сторонам от дерева стояли мужчина и женщина. Лив перевела взгляд на Оскара, не до конца уверенная, что правильно его поняла.

— Вы говорили, что брат нацарапал буквы на зернышках, — произнес Оскар. — На зернышках какого плода?

Лив смотрела в глубокие темные глаза старика и вспоминала изображения Адама и Евы, которые видела в своей жизни. Древо познания добра и зла… Яблоко в руке Евы…

— Яблока, — наконец произнесла она. — Символы были на яблочных зернышках.

107

В приборе ночного видения стражника огромные пещеры библиотеки горели ярко-зеленым светом. Все детали были отчетливо видны. Кармин ускорил шаг и вытащил «Беретту» из рукава. Он крутил головой в поисках световых вспышек, означающих присутствие непрошеных гостей. Но никого не было. Единственное, что светилось в зеленом полумраке, — тоненькая дорожка огней, которая тянулась, словно фосфоресцирующий след, ведущий к запретному хранилищу.

Путь от диспетчерской занял у охранника меньше минуты.

Достигнув последнего туннеля, он замедлил шаг, пригнулся и замер. Затем кармин отступил в сторону, прижался спиной к каменному сводчатому проходу и осторожно высунул голову из-за угла.

Цепочка ярко-зеленых огней вилась по полу, прерываясь в конце коридорчика. Кармин вглядывался поверх свечения в темноту хранилища и старался уловить малейшее движение.

Ничего.

Стражник тихо проскользнул в арку посреди коридора и медленно зашагал ко входу в хранилище. Дуло пистолета он выставил перед собой. Кармин застыл, словно кот, выслеживающий мышь.

Афанасиус видел, как черная тень промелькнула на фоне цепочки путеводных огоньков, на расстоянии шести футов от скрючившегося в пустой нише управляющего. По приказу отца Томаса все, что накануне лежало в этой нише, за час до начала «операции» было перенесено в другое место. Ниша была выдолблена низко и находилась как раз напротив входа в запретное хранилище. Направляющийся туда человек не мог заметить притаившегося в ней брата Афанасиуса. Другое дело, когда этот человек будет возвращаться обратно. Если управляющий не успеет скрыться до того, как стражник развернется и направится ко входу в библиотеку, то избежать провала просто невозможно…

Темное пятно проскользнуло мимо ниши и направилось дальше вдоль вереницы огоньков. Не сводя глаз с отдаляющейся от него тени и прислушиваясь к каждому звуку, Афанасиус медленно выбрался из ниши. Тень скользила вдоль светящегося пунктира. Афанасиус привстал на колени… затем поднялся… Осторожно, словно балетный танцор, он поднял ногу и сделал первый шаг к спасению. Лишь бы не шуметь. Управляющий боялся, что любой, даже едва слышный шум ступившей на каменный пол сандалии может встревожить кармина. Тот обернется и не раздумывая застрелит его. Афанасиус вытянул руки, ощупывая темноту.

Второй шаг.

Третий.

Четвертый.

Пятый.

Его пальцы прикоснулись к гладкому холодному камню стены. Афанасиус едва не вскрикнул от облегчения… Он замер… оглянулся… Сгусток тьмы остановился, не доходя до конца цепочки путеводных огоньков. Афанасиус провел рукой по холодному камню. Ему почудилось, что шершавая кожа его пальцев шелестит, соприкасаясь с твердым гранитом. Управляющий нервно поежился. В воображении он рисовал кармина в конце прохода с пистолетом в руке. Как скоро, не найдя никого в хранилище, стражник будет там? Когда повернет обратно? Пальцы Афанасиуса нащупали косяк сводчатого прохода. Отгоняя страхи, управляющий шагнул в отдел священных текстов.