В среду 5 июня сообщалось о взрыве начиненного взрывчаткой автомобиля в Израиле и о том, что председатель партии СвДП Гидо Вестервелле поставил ультиматум своему заместителю Юргену Меллеманну. И ни слова об инопланетном послании!

Но, по крайней мере, не говорилось и о том, что опровергнута соответствующая «утка».

— Даже если поймут, что это «утка», никто не сможет выйти на нас, — успокаивал нервничающих сподвижников Лутц. — После того, как я ввел данные сигнала, все программы автоматически были удалены. А удаленные программы не оставляют следов.

Во второй половине дня речь шла о футбольном матче Германия-Ирландия, в основном о том, как ирландцы сравняли счет на последних секундах. В это время в новостные программы наверняка не попала бы и летающая тарелка, приземлившаяся на газоне у Белого дома.

— Не может быть, чтобы никто не сумел расшифровать сигнал, — заявил Эйзенхардт.

В четверг 6 июня Меллеманн пошел на уступки, нитрофеновый скандал расширился, а израильская армия нанесла противнику ответный удар.

— Вы знаете, чем сейчас заняты специалисты в Аресибо? Интересным вопросом: насколько определенные спектральные изменения в пульсарах зависят от длины волн, — сообщил Вольфганг Кренц своим друзьям. — Ни слова об инопланетянах. В SETI тоже ничего не знают.

— Лутц, ты уверен, что мы послали сигнал? — осведомился Эйзенхардт.

— На сто процентов, — ответил Фейдлер.

— Мы можем его повторить?

— Конечно нет. Я ведь сказал: все программы удалены.

— Что-то не получилось, — подытожил Ив.

Во вторник Бернхард Абель вернулся домой и сообщил жене, что после поиска в Интернете, в городской библиотеке и пары телефонных разговоров он нашел адрес Армина Палленса. Таинственный незнакомец, посетивший его в прошлом ноябре, жил неподалеку от Бремена.

— Билет уже куплен, — сказал он. — Завтра я выезжаю.

Что он и сделал. После его отъезда Эвелин обнаружила в почтовом ящике бесформенный пакет из больницы. Она вскрыла его и с удивлением достала оттуда серо-белую тряпку, от которой разило подвальной сыростью и потом.

Лишь заметив на тряпке монограмму Бернхарда, Эвелин поняла, что это рубашка, которая была на нем во время того самого полета из США, в конце которого его настиг инсульт. В больнице ей вернули мешок с одеждой Бернхарда и извинились за то, что потеряли его рубашку. Тогда ей это было абсолютно безразлично, и она до сих пор ни разу о пропаже не вспомнила.

Рассматривая рубашку, Эвелин обнаружила пятно на одном из манжет. Нет, это было не пятно, а странное слово «Ко-аирин», впопыхах написанное ручкой.

Однозначно — почерк Бернхарда, но абсолютно не его стиль. У него в нагрудном кармане всегда лежала ручка, но он в жизни бы не стал делать заметки на рукаве рубашки.

Хотя… Рассматривая неразборчивые каракули, Эвелин представила себе, как Бернхард сгибается от боли и, чувствуя неладное, из последних сил записывает на манжете чрезвычайно важную информацию, чтобы спасти ее от забвения.

И тут она вспомнила о том, что Вольфганг упоминал кодовое слово, которое они так отчаянно искали.

Глава тридцать восьмая

Их цель заключалось в том, чтобы подсунуть радиотелескопам во всем мире данные, которые бы те приняли за сигнал инопланетян. Враждебно настроенных инопланетян — стоит заметить. В результате человеческое мышление должно было кардинально измениться. Однако это не удалось. Они выслали всю информацию, но никто не принял сигнал.

Вольфганг Кренц догадывался, что произошло. Ему все было ясно. Только Бернхард Абель мог — во второй раз! — расстроить их планы.

Кренц ничего не рассказал друзьям о том, что к нему приходил Абель. Конечно нет, ведь тогда бы ему пришлось признаться, что он выдал их тайну его жене — в безумной попытке вернуть ее.

Вольфганг как раз собирался с духом, чтобы повиниться перед друзьями, как вдруг позвонила Эвелин и с непостижимым простодушием сообщила, что нашла код, который они так долго искали. Каракули на манжете рубашки.

Он даже не положил трубку — только нажал на рычаг телефона и сразу набрал номер Лутца, чтобы спросить, нужен ли ему еще код Бернхарда.

— Ты что, с ума сошел? — мгновенно ответил Лутц. — Конечно, нужен. Только так я получу доступ к его чертову драйверу.

— Но мы ведь поменяли все программы?

— Да, все остальное. Но без этого драйвера ничего не получится, а его написал Абель. И у меня не получилось сделать такой же. Ладно, не тяни, говори код.

— Прописная К, О или ноль, дефис…

— Дефис?! — взвыл Лутц. После чего последовала пара звуков, подозрительно напоминающих удары головой о деревянный стол.

— Лутц? Все в порядке?

— Черт! — прокряхтел его голос. — Не может быть. Дефис! Как я, придурок, об этом не подумал! В общепринятых операционных системах, типа UNIX, в кодовом слове допускаются только буквы и цифры. Как ты понимаешь, я перепробовал все комбинации. А этот прохвост взял и допустил специальные знаки…

Когда позвонил Лутц, Ив Леманн планировал свой отпуск и был не в состоянии думать о чем-нибудь серьезном. Радио работало у него с утра до вечера, один выпуск новостей сменял другой. Не передавали только те новости, которые они ждали.

— Привет, Лутц, ты еще жив? — начал Ив.

Его деловой партнер, который не выходил из своего рабочего кабинета с третьего июня, прервал его дрожащим от испуга голосом:

— Ив, мы должны встретиться. Ты слышишь меня? — На заднем фоне был слышен гул. Лутц явно звонил из машины.

— Что? Ты о чем? Успокойся и рассказывай по порядку.

Практически не выдыхая, Лутц закричал в трубку:

— Вольфганг узнал код. «Ко-аирин» — что бы это ни значило. Я только что часов десять без перерыва анализировал часть нашего управляющего программного обеспечения, которая осталась от Абеля. Ты не поверишь, Ив! Под Интернетом есть что-то наподобие второго уровня. Типа двойного дна. Я даже не знаю, как описать, — это нечто вроде программы, действующей внутри процессоров! Она очень хорошо замаскирована. И каким-то образом с помощью этой программы можно следить за коммуникацией всего мира. Я имел дело с невероятно мощной вычислительной системой, которая этим и занимается — следит за всей Землей. Отслеживается каждый долбаный компьютер, каждый чертов чип в процессоре. И знаешь — зачем? Чтобы спрятать такой сигнал, как наш. Кто-то уже как минимум лет тридцать умышленно подавляет каждое измерение, каждый бит — просто все, что указывает на жизнь вне Земли.

— Слушай, Лутц, это ерунда какая-то! — возразил Ив.

В ответ раздался полупомешанный смех.

— А мы все не могли понять, почему процессоры становятся все быстрее и быстрее, а у программ такая же скорость, как и всегда. Они нас сделали, Ив! Я не знаю, кто эти люди, но они проникли во всю компьютерную индустрию до такой степени, что мы себе даже представить не можем. Наверное, эту программу Абель и обнаружил — и подумал, что она — наших рук дело. Но на самом деле его драйвер связан с этой тайной программой… Черт, Ив, наверное, не надо было говорить тебе это по телефону!

В следующую секунду связь прервалась.

Ив с тревогой посмотрел на трубку. Кладя ее, он выглянул в окно и увидел, как перед въездом на их стоянку остановился черный автомобиль и из него вышли трое мужчин в темных костюмах.

Глава тридцать девятая

Они встречали Абеля, когда он вышел из автобуса в маленькой деревушке неподалеку от Бремена. Англичанин по имени Борза и мужчина, приходивший к нему в ноябре. Незнакомец пожал Абелю руку и издал при этом гортанный звук, напоминающий «ммуа-де-хи».

— Очень приятно, я — Абель, — смущенно произнес Бернхард.

Незнакомец улыбнулся.

— Это не мое имя. Это приветствие нашего народа, произнесенное человеческим голосом. Меня зовут Арпа.