Уве Шомбург

Код Вавилона

В начале сентября 2006 года папа Бенедикт XVI обсуждал в своей летней резиденции Кастельгандольфо вопрос о «творении и эволюции».

Согласно новейшему учению католической церкви вера в Бога и эволюция не противоречат друг другу — хоть внутри самой церкви это учение и встречает значительное сопротивление.

Один из участников дискуссии публично заявил: «Мне кажется, время для союза между философами и учеными-натуралистами еще не настало» — и проиллюстрировал свою мысль цитатой из Фридриха Шиллера: «Уж лучше враждуйте, союзу пока не бывать. Коль в поисках вы разошлись, узнайте вначале, где истина».

Что побудило папу затронуть эту тему?

Неужто были на то основания?

Часть первая

Находка

Глава 1

Османская империя

Округ Месопотамия

1916 г.

Вавилон.

Каков сам звук! В эти три слога вмещаются тысячи лет человеческого существования. Величие, власть, завоевания и разрушения, могучие крепостные стены и военные предводители, законы Хаммурапи и Вавилонское столпотворение.

Ничего из того не осталось. Одни холмы.

Былое величие распалось, прах обратился в прах, земля вернулась в землю.

Карл Штайнер и Альберт Крюгер, присев на корточки, ждали на квадратном насыпном холме под названием Бабил,образующем северную границу древнего Вавилона.

Само название холма напоминало о былом могуществе и великолепии Вавилона. Бабилсо своими крутыми склонами возвышался как башня над равниной и тянулся на четверть километра. Его глинистая поверхность растрескалась и была изрыта шахтами и штольнями, впрочем, как и весь Вавилон.

Еще с римских времен расхитители раскопали всю местность, добывая из ям обожженный кирпич. Все строительные камни давно перекочевали в дома, зернохранилища и плотины, тогда как необожженные глиняные кирпичи стали добычей зноя, воды и солнца. Рассыпались в прах.

Штайнер чувствовал запах собственного пота. Дело было незадолго до захода солнца, но воздух все еще дрожал от зноя, а Евфрат, от которого осталось одно русло, не давал прохлады.

Его тонкая одежда — штаны и длинная рубаха — хоть и предназначалась для пустыни, однако несла отпечаток пути из Багдада, который они проделали в непереносимой жаре. Они реквизировали один из немногих грузовиков, остававшихся на ходу, которыми пока еще располагала 6-я Османская армия в Багдаде. Трехтонный «Опель» стоял за холмом, на достаточном отдалении от раскопок, чтобы быть незамеченным.

«В последний раз вдохнуть вместе с пустынным ветром аромат былого величия», — думал Карл Штайнер, перед внутренним взором которого оживали дворцы и крепостные стены… Он никогда не мог противиться этим видениям.

На корточках — они сливались с расщелинами и трещинами холма. Издали их было невозможно различить, но сами они могли видеть останки былого царственного города, и от них не ускользало ни одно движение.

Вдаль, на сколько хватало глаз, простиралась серо-коричневая пустыня, перебиваемая разве что зеленой полоской финиковых пальм по берегам Евфрата. Русло реки пролегало в добром километре к западу от холма; оно подходило к городу с северо-запада, чтобы затем в легком изломе повернуть на запад и течь вдоль руин к югу. Финиковые пальмы росли по обе стороны реки, внедряясь в сушу на полкилометра, после чего пустыня резко расправлялась с их зеленым великолепием.

Пальмы заслоняли вид на деревушку Квайреш, на северном краю которой раскинул свой экспедиционный лагерь руководитель раскопок, немец Роберт Колдевей.

Километрах в двух южнее этого места возвышался со своим замкомвторой приметный холм древнего Вавилона. Касрстоял не так высоко, как Бабил,однако был раза в четыре обширнее и находился как раз в том месте, где были обнаружены руины царского дворца. Там и стоял разрушенный центр некогда столь могущественной империи. Ирсит Вавилон,земля Вавилона, или Баб Илани,так называемые «врата богов», ведущие к величайшей и знаменитейшей святыне Вавилона храму бога Мардука.

Ровно в километре к югу от Касравозвышался метров на 25 холм Амран,названный так по стоящей на нем исламской погребальной святыне — усыпальнице Амрана Ибн Али,сына Али. Этот холм был самым высоким на всей былой городской территории Вавилона и располагался на равнине Захн,где были найдены также остатки Этеменанки — Вавилонской башни.

— Вот так времена сменяют друг друга, — сказал когда-то Роберт Колдевей Штайнеру. — Захнозначает не что иное, как сковородка,и описывает характер местности как равнину. И это при том, что в цветущие времена Вавилона здесь располагался район священных храмов! Внутри окружной стены строилась Вавилонская башня и стоял храм Мардука. А что сегодня? Остатки храма Мардука глубоко погребены под осыпями холма Амрана,от столпотворения сохранились лишь несколько рвов для фундамента, заполненных грунтовыми водами, и по некогда священной земле проходит дорога, связывающая две деревни.

«Да, все так, — подумал Штайнер. — Ничто не вечно под луной. Достославнейший город Востока разрушен, притом так основательно, как никакое другое место. Бог и цари забыты, а дворцы распались в пыль».

Под его подошвами при малейшем движении шевелился песок пустыни. Штайнер поднял голову и взглянул на Альберта Крюгера: тот устремил взгляд на восток, в серо-коричневую даль, где когда-то располагался древний город Киш, именно там зародилось царство, на которое оглядывались и правители Вавилона.

Штайнеру казалось, что он воочию видит в дрожащем мареве пустыни полчища диких воителей, великолепные дворцы, полные золота и драгоценностей, и бесчисленные серые лица безымянных рабов, сгинувших в тысячелетнем царстве. Это было как fata morgana. Он прикрыл глаза, повернул голову, и картины исчезли так же внезапно, как и возникли.

На западе, откуда то и дело мародерствующие бедуины нападали на места раскопок, расплавленное солнце сливалось с песком пустыни, и первые фиолетовые тени все рельефнее обозначали очертания руин.

Пора. Карл Штайнер хлопнул Крюгера по плечу. Они поднялись и на негнущихся ногах спустились с холма. На равнине они ускорили шаг, чтобы достичь пояса финиковых пальм и под их защитой двинуться в сторону Касра.

— Придут ли они? — бормотал Альберт Крюгер. Он был на целую голову ниже Карла Штайнера, худой и жилистый, со светлыми живыми глазами и недоверчивый, как шакал.

— Увидим.

Внезапно тишину в пальмовом перелеске нарушил скрип.

— Джирд, — прорычал Штайнер.

То был водоподъемник — такой же древний, как сам Вавилон. Приводимый в движение волом, он поднимал из Евфрата воду по кожаному шлангу вверх, к оросительным каналам, которые доставляли ее к расположенным выше полям. Без орошения там ничего бы не выросло. Веревка на конце водяного шланга наворачивалась на ворот, закрепленный между двумя пальмовыми стволами, и издавала эти скрипучие звуки.

— Нам нужно быть начеку. Не вляпаться бы во что-нибудь, — сказал Крюгер, еще осторожнее двигаясь по перелеску.

Крюгер годами ходил по пограничным местам в Персию до самого Загросского нагорья и вниз в доисторический Элам. Будучи тайным агентом Его Величества императора Вильгельма II, он пытался ослабить влияние британцев, которые заключали договоры о протекторате с отдельными шейхами, хотя территории их племен принадлежали Османской империи.

Британцы как раз только что потерпели поражение. После того как в 1915 году Османская империя вступила в Первую мировую войну на стороне держав «оси», британцы высадились экспедиционной армией в Басре и попытались захватить Багдад. Однако Кут-аль-Амара капитулировала 29 апреля 1916 года после месячной осады, и генерал Таундсенд вместе с тринадцатью тысячами солдат — преимущественно индусов — попал в плен.