— Все понятно. Я посмотрю. Подумаю, — кивнул Стиллман. — А пока, конечно, никакого разговора у нас не было. Понял?

Во вторую половину недели у родителей Логан заметил, что отец — а на него это совсем не похоже — очень сдержан. После звонка из Сент-Луиса, который, кажется, поверг сына в удрученное состояние, он ни разу не поинтересовался, как идут поиски.

— Ну? — наконец спросил он Дэна утром в субботу, когда они катили вниз по Уэбстер-авеню, главной улице города, в его шестилетнем «шеви».

«Вот оно, — подумал Логан. — Начинается».

— Что ну?

Они ехали в библиотеку, выполняя один из еженедельных ритуалов отца. Ненасытный, хотя и неразборчивый читатель, он тащил домой по десять — двенадцать томов из такой поездки: от Геродота до Джекки Коллинз.

— Какие, черт побери, у тебя планы? Или ты собираешься делать карьеру, сидя тут и жалея себя?

Стиснув зубы, Логан промолчал. Он просто уставился в окно, на дома, еще более облезшие, чем раньше. Вне всякого сомнения, этот тип стоит самого Сефа Шейна.

— Отец, когда ты это прекратишь? Почему ты не дашь людям жить их собственной жизнью?

— Да не будь дураком. Ты копия своей сестры.

— Я собираюсь вернуться в Нью-Йорк. Может, соглашусь на работу, для которой моя квалификация слишком хороша.

Он решил это вчера вечером и позвонил Рубену Пересу, узнать, не занято ли место. Денег платили мало, всего 34 тысячи долларов в год, но уж лучше работать, чем ничего не делать.

— И кто виноват во всем этом? — спросил отец.

Логан устало вздохнул.

— Да никто, отец. Никто. Я думаю, дня через два я уеду.

— Ты знаешь, никогда не забуду тот никелекадмиевый аккумулятор, который ты соорудил для научной ярмарки. Вещь бесполезная, но интересная. Уже по ней было видно, что от тебя можно много чего ждать.

— Спасибо.

Долгие годы отец вспоминал про это, как будто все последующие достижения Логана бледнели на фоне детского успеха.

Изобретательство было давней страстью старика и постоянным источником разочарований. Сорок лет назад, служа на море, он создал очищающую жидкость для промышленного использования, но не сумел запатентовать свое изобретение. А через несколько лет оно широко применялось на фабриках и судостроительных верфях, и кто-то другой получал за это деньги.

— Держу пари, ты думаешь, что я в своей жизни делал много чего неправильного? — спросил вдруг отец.

Логан взглянул на него и снова уставился на дорогу.

Он-то? Да все.

— Слушай, нет смысла ворошить прошлое. Я уверен, ты делал то, что мог.

— Черт побери, так и было. — Отец прибавил газа. — Конечно, я знаю, что мог бы добиться большего. И ты думаешь, меня это не раздражает?

Логан удивленно посмотрел на отца. Никогда раньше он не слышал от него таких признаний.

— Я вот думаю об этом твоем институте рака, — продолжал он, — меня это просто выбивает из колеи. С тобой пытаются сделать то же самое, что со мной.

— Спасибо, отец.

— Я думаю, это просто гадость. Мир кишит несчастными ублюдками, способными на все.

— Ты прав, — кивнул Логан и почувствовал себя куда лучше, чем в предыдущие дни.

— Уж это точно.

— Ну что ж… Просто продолжай работать. Это единственное, что еще стоит делать.

Логан кивнул.

— Я знаю.

— Это лучший способ их одолеть. И мне надо было так делать. — Отец умолк на несколько секунд. — Но ведь ты еще побудешь дома? Твоя мать скучает без тебя.

С облегчением Логан обнаружил, что его будущий новый босс не просто жадный до денег циник. Кевин Северсон целиком верил в свою идею. В то, что с помощью его нового метода лекарство попадет только в зараженные клетки и не тронет здоровые. Запатентовав эту идею, молодой биохимик полтора года собирал деньги на новую биотехническую компанию.

Проблема состояла в том — и Логан понял это сразу, — что у парня был гораздо более развит талант организатора, чем ученого. Как и многие в подобных маленьких биотехнических компаниях, Северсон пытался идти наперекор природе, полагая, что лекарство, попав в организм, само найдет и разрушит какие-то особые клетки, не касаясь других. Как бы ни была привлекательна эта идея теоретически, какой бы правдоподобной ни казалась она неспециалистам-вкладчикам денег, Логан понимал: на практике это почти невозможно. И за свою короткую карьеру он бесчисленное множество раз видел, как подобные идеи рассыпаются в прах.

Да, положение было не из приятных. Логан не был уверен, будет ли он полезен в работе настолько, как этого вправе ожидать Северсон. И, честно говоря, его не радовала мысль работать под началом ученого со столь явно ограниченными способностями.

С другой стороны, Северсон отчаянно хотел заполучить Логана. Настолько, что молодой предприниматель был готов увеличить скромную зарплату с помощью акций, включив его в компаньоны, и, что еще важнее для Логана, отдавал в его распоряжение лабораторию.

— Я понимаю, вы человек творческий, — заверил его Северсон, — поэтому я и хочу взять вас.

— Скажу вам правду, — признался Логан вопреки своему желанию. — Я не уверен, что здесь хватит работы для нас двоих. — Он оглядел просторное помещение, приспособленное под штаб-квартиру «HIV-ЕХ», пытаясь подавить разочарование. Оборудования мало, и оно требовало ремонта. — А не будут ли наши усилия параллельными?

— Да нет, — отмахнулся Северсон. — Вы будете моим начальником по основному исследованию, а я положусь на ваш лабораторный опыт.

— А вы?

— А я президент, и меня вообще здесь не будет. Моя задача — добывать деньги.

— А как много вы уже собрали?

Северсон поднял два больших пальца.

— Девятьсот сорок тысяч.

Логан все больше начинал понимать, что в так называемом реальном мире расстояние между действительным и желаемым может быть удивительно незначительным. Северсон не просто сочинял небылицы — он верил в них сам.

Логан в общем-то понял, что Северсон обладал способностью самообольщаться, глядя на него как на престижного работника.

— Слушайте, — переходя на тон рекламного агента, продолжал Северсон. — Я знаю, каким хочет видеть это место человек вроде вас. Но мы не вбухиваем деньги в оборудование. Мы не покупаем какой-то прибор в трех экземплярах, если хватит одного. Но если вы способны и готовы к тяжелой работе, то здесь есть преимущество. Начнем с того, что вы сами себе хозяин. Можете вы такое сказать про институт рака?

Он улыбнулся и Логан подумал, не знает ли он чего-то о его недавнем прошлом. Да нет. Если бы так, его бы тут не было.

— Дело в том, что я в общем-то тот человек, на которого стоит работать. Вы работаете, а я счастлив. Все. Никаких проблем. Спросите Переса.

Без всякого сомнения, это предложение имело свои преимущества. Не говоря уж о шансе работать вместе со старым другом. Поскольку Рубен был единственным работником компании, он являлся мастером на все руки. И они постоянно будут вместе.

Когда Северсон ушел, Логан обнял друга за плечи.

— В общем-то, самая большая награда за пребывание здесь — твое общество.

— Да, восемь часов в день ежедневно. Только запомни, я старше по рангу.

— Прекрасно, — засмеялся Логан, — если ты собираешься играть в мяч, то уж я заставлю тебя слушать классическую музыку.

Перес хмыкнул.

— А я думал, что здесь уже хуже быть не может.

Логан осмотрелся, зацепившись взглядом за синтетическую обшивку стены, покоробившуюся в середине.

— Нет, не может.

— Ты прав. Но знаешь, здесь никому нет до тебя дела. И я в один прекрасный день оценил это место гораздо выше, чем Клермонт.

— Да уж…

— Работа в больнице на Ривер-Айленд была бы хуже. — В голосе Переса прозвучало раздражение.

— Потом, это все работа, а не карьера.

Работа, которую Перес приберег для него.

Логан кивнул.

— Я знаю, что ты прав.

Сабрине следовало поехать туда хотя бы ради удовлетворения своего чрезмерного любопытства.