Один поворот няниного ключа — и мистер Босу вошел в дом. Он втянул ноздрями воздух, пытаясь уловить аромат духов. Медлить нельзя. Не сегодня, да, но быть так близко…

Когда он поднялся по лестнице, то подумал о Кэтрин. Он принес лестницу, прикрепил веревку и начал возиться с неповоротливым телом, воображая ее тонкое лицо. Расставил свечи и любовно зажег каждую из них и снова вспомнил, как его руки смыкались на ее шее.

Он сжимал ее. Каждый раз, когда он это проделывал, он останавливался в последнюю минуту. Однажды должен наступить день, когда он доведет все до конца. Они оба это знали. Однажды желание будет настолько сильным, что он просто вышибет из нее дух.

Но мистер Босу сдерживался и каждый раз, выбираясь на свет божий, видел в ее глазах слабый проблеск облегчения. На прощание он бодро махал ей рукой и снова оставлял в холодной, мрачной яме.

Потом пришел тот день, он вернулся в свое укромное местечко — веселый, в самом лучшем настроении (он даже принес ей булочку с кремом в виде особого подарка) — и обнаружил, пустую яму. Ему стало очень больно, а потом очень страшно. Кто-то ее похитил, забрал, и он больше никогда ее не увидит…

В следующую секунду он понял, что произошло: она сбежала, бросила его. Он столько для нее сделал, так заботился… И он, держа ее жизнь в своих руках, позволял ей жить дальше…

Его охватил невообразимый гнев. Он вернулся домой, заперся в своей комнате и подумал о том, что нужно всех поубивать. Начать следует с родителей, конечно. Это будет очень правильный поступок. Убить их сейчас, прежде чем они успеют понять, какое чудовище вырастили. Затем он убьет соседей, очень методично: сначала ближних, потом дальних — и так по всей улице.

Лучший вариант — пистолет. Быстро и неутомительно. Впрочем, это его не впечатлило. Пули несут смерть на большом расстоянии. А он хотел подойти к жертве вплотную, чтобы услышать похрустывание, с которым нож рассекает кожу, хотел почувствовать горячую кровь, брызнувшую ему на руки, увидеть, как последний отблеск надежды исчезает с лица жертвы, пока наконец не сменится бесконечной, жуткой пустотой.

Так и стоит сделать: отправиться на кухню, взять зазубренный нож, найти мать и начать.

Но мистер Босу никуда не пошел. Он посидел еще какое-то время, а потом вяло подумал, что голоден, и приготовил себе сандвич. Потом, на сытый желудок, обнаружил: гнев изрядно утомил его, — и лег спать.

Шел день за днем, а он так ничего и не предпринимал. Четыре дня спустя в дверях дома появилась полиция, и его на очень долгий срок лишили возможности вообще что-либо предпринимать.

Теперь он повесил няню, сдвинул комод и отодрал пластиковую заплату с разбитой двери. Потом положил аккуратно подделанную записку на кровать.

У него зазвонил мобильник. Кэтрин и Натан возвращаются, сказали ему. Пора уходить. Он помедлил на пороге, покрутил дверную ручку, снова принюхался, пытаясь уловить запах ее духов. Думает ли она о нем? Скучает ли? Говорят, девушка никогда не забывает своего первого мужчину…

А в следующую секунду его осенило: быстро, в комнату мальчика. Четыре минуты — вот все, что ему нужно.

Его снова охватило возбуждение. Та неуловимая дрожь, которой он не ощущал с тех пор, как обхватил рукой шею Пруденс Уокер. Теперь она вернулась, когда он торопливо двигался по комнате Натана, воображая себе выражение лица Кэтрин.

Через три минуты мистер Босу спустился, насвистывая. Вновь включил систему наблюдения, запер входную дверь, забрал Игруна, ждавшего его снаружи. Они вышли на улицу.

Он успел услышать голос маленького мальчика у себя за спиной:

— Мама, посмотри, какая собачка!

И мистер Босу растворился в темноте.

На парковке возле «Хэмптон-Инн» мистер Босу окончательно отказался от мысли о сне. Он слишком разволновался, вспомнив о недавних событиях.

Можно сделать что-нибудь полезное, решил он и ласково сказал:

— Эй, Игрун, давай прокатимся.

Глава 28

Он сказал:

— Я не спал два дня. Я устал, изнервничался и подумываю о том, чтобы напиться. Я знаю, уже поздно, но все-таки можно мне приехать?

Она ответила:

— Полагаю, это лучший вариант.

Бобби приехал через пятнадцать минут. Она встретила его в дверях.

Доктор Элизабет Лейн в последний раз видела Бобби двадцать четыре часа назад. Теперь его вид удивил и испугал ее. Лицо осунулось, глаза запали. В прошлый раз он держался с неестественным спокойствием, а теперь он с маниакально блестящими глазами ходил по комнате не останавливаясь и излучал какую-то необычную энергию. Человек, стоящий на краю. Один неверный шаг — и он упадет. Она всерьез подумала о том, чтобы выписать ему таблетки. Но сейчас доктор Лейн начала разговор, предложив ему воды.

Бобби быстро отозвался:

— Знаете эту старую поговорку: если ты шизофреник, это ведь не значит, что тебя на самом деле никто не преследует?

— Да.

— Так вот, я никогда не считал себя шизофреником, но тем не менее уверен: они сговорились меня доконать.

Он отказался сесть. Как бы подавая ему пример, доктор Лейн опустилась на стул и сцепила пальцы.

— Кто, Бобби? — спокойно спросила она.

— Судья, окружной прокурор, полиция, вдова. Черт возьми, в последние три дня все старались урвать от меня кусок.

— Вы говорите о расследовании?

— Расследовании? — Бобби замер, несколько раз недоуменно моргнул, а потом нетерпеливо махнул рукой: — Забудьте, никто не собирается дожидаться результатов. Они хотят прихлопнуть меня завтра.

Доктор Лейн оставалась спокойной.

— Что случится завтра, Бобби?

Но он уловил какое-то изменение в ее голосе. Ненадолго остановился, встал напротив и оперся ладонями о стол. Бобби Додж смотрел ей прямо в глаза, и Элизабет слегка смутилась, обнаружив, насколько он ее пугает в его нынешнем состоянии.

— Я не дурак, — серьезно сказал он. — Я не теряю контроль над ситуацией. Наоборот. Вот почему я сейчас здесь. Но, черт возьми, у меня есть на то причина!

— Хотите начать с самого начала?

Бобби поспешно отошел от стола.

— С какого начала? Я даже не знаю, когда все это началось! В четверг вечером, когда я застрелил Джимми Гэньона? Или девять месяцев назад, когда я случайно встретил Джимми и Кэтрин на вечеринке? Или во вторник, когда Джимми подал документы на развод? Или двадцать с чем-то лет назад, когда Кэтрин похитил педофил? Откуда мне знать?

— Бобби, я бы хотела вам помочь…

— …но я похож на полного психа?

— Я этого не говорила…

— Это скажет Гэньон. И Копли. Господи, это всего лишь вопрос времени. — Бобби провел рукой по волосам и затравленно огляделся, точь-в-точь как пойманное животное. Она уже начала опасаться худшего — он совершит какой-нибудь опрометчивый поступок и повредит себе или ей, но Бобби вдруг глубоко вдохнул, а потом медленно выдохнул.

Элизабет молча встала и принесла воды. Когда она вернулась, он с благодарностью взял стакан и жадно выпил. Она налила еще, и он снова его осушил.

— Жизнь такая сложная, — негромко сказал Бобби. В его голосе больше не звенела злость. Теперь он звучал ровно, почти монотонно.

— Расскажите.

— Отец Джимми возбудил против меня дело, но он снимет обвинение, если я солгу насчет вечера четверга и переложу вину на его невестку. А окружному прокурору, чтобы повесить это на Кэтрин, я даже не нужен — он уверен, что она причастна к преступлению, и теперь просто пытается понять, являлись ли мы сообщниками. Меня поддерживают коллеги, но я вроде как скомпрометировал себя, встретившись с Кэтрин, и теперь они тоже мне не доверяют. Да, еще у меня была любимая девушка, но сегодня вечером я ее бросил. Убедил себя в необходимости это сделать. Если честно, я все время думаю о вдове убитого.

— Вы любите вдову Джимми Гэньона?

— Любить — это значит испытывать нежность к человеку. А к ней я ничего подобного не испытываю.

— Тогда, может, чувство вины?