Иными словами, разговор идет не просто о количестве создаваемых в настоящее время тематических картин, не о процентном соотношении между различными жанрами живописи и видами изобразительного искусства.

Тревожит другое.

Зачастую многие живописные работы, претендующие и по своим размерам, и по затронутой их авторами актуальной теме на роль тематической картины, не обретают с момента своей первой встречи с широким зрителем того безусловного всенародного признания, каким пользовались и пользуются произведения корифеев советской живописи.

Прочтите, как современно звучат сегодня слова одного из классиков нашего искусства — новатора Александра Дейнеки:

«Народ требует искусства высокоэмоционального, больших пластических качеств.

И он имеет на это право.

И он не принимает искусства серого, уродливого, скучного.

И он единственно правильно отвечает на эти наши грехи, мало ходит на некоторые выставки.

Вот и все.

И если быть правдивым, то это малоутешительно…

А дело в том, что мы должны глубоко изучать процессы развития искусства и думать о завтрашнем дне.

Нам важно сегодня… подумать и решить, каким должно быть искусство завтрашнего дня, надо гнать скуку с наших полотен, надо больше учиться, больше знать и не уставать удивляться.

А главное, любить нашу жизнь, нашего современника, нашу Родину!»

Начиная с Октябрьской революции возникла новая ценность — искусство социалистического реализма, и это решительно изменило облик мирового искусства. Достигнутое советскими художниками не дополнение к эстетическим перепутьям XX века, а главное направление и перспектива развития искусства планеты. Поэтому ценности современного отечественного искусства необходимо утверждать гораздо активнее, чем это делается, гордиться, что наше искусство при всей сложности художественного процесса идет самой трудной, но и единственно верной дорогой, стремится создать полную и глубокую картину советского образа жизни, показать человеку его самого, его историю, его будущее.

ДЕМЕНТИЙ ШМАРИНОВ

«Нет, ты посмотри, что за луна… Ах, какая прелесть!» — восклицает Наташа Ростова.

И в этом возгласе вся свежесть юного ощущения природы, когда спать невозможно, когда кажется, что еще минута и сама полетела бы к звездам, стала частью этого дивного спящего мира.

Все кругом будто окаменело в бесстрастном сиянии полнолуния. Кажется, что слышишь дыхание Наташи.

«Ты спи, а я не могу», — лепечет она.

Этот полный лирического трепета эпизод из романа Льва Толстого «Война и мир» великолепно запечатлел художник Дементий Шмаринов. Его серия иллюстраций к эпическому творению гениального русского писателя принадлежит к шедеврам отечественной графики. Образы Андрея Болконского, Наташи и Пети Ростовых, Пьера Безухова и других героев — поистине жемчужины нашего современного искусства.

Трудно себе представить, как художнику-иллюстратору удалось создать изобразительный ряд, столь тонко и точно восстанавливающий дух времени, сам голос эпохи, когда целый народ встал на защиту Родины.

Масштабность толстовского романа нашла адекватное выражение в композициях Дементия Алексеевича Шмаринова.

Значительность иллюстрации «Наташа в Отрадном» в том, что художник смог передать редкое слияние человека и природы, когда сам образ Наташи, кажется, излучает волшебный свет.

Но в этой умиленности и очарованности девушки проскальзывает нотка тревоги, ожидания, словом, всего сложного комплекса чувств, составляющих человеческий характер.

Главное в этом рисунке — ощущение чистоты, духовной целостности, и эта юная вера в величие матери-природы, в свою маленькую судьбу отражается в широко открытых блистающие очах Наташи, внешне хрупкой и тонкой, но, как выясняется ее временем, обладающей несгибаемой волей и твердым характером.

Это редчайшее сочетание столь разных примет и составляет неповторимую прелесть Наташиного образа, напоминающего по обаянию и очарованию пушкинскую Татьяну.

Перелистайте тома изданий шедевров нашей отечественной классики: Пушкина, Льва Толстого, Лермонтова, Некрасова, иллюстрированные Шмариновым.

Перед вами раскроется богатый мир образов любимых литературных героев, вы ощутите атмосферу тех давних времен, услышите биение сердец знакомых людей, вошедших в нашу жизнь с юности и навсегда, сделавших наши души богаче и добрее.

Какое счастье вот уже полвека запоминать и накапливать в памяти бесконечные выставки с их шумными вернисажами либо встречи с художниками и их творчеством в тихих, иногда очень одиноких мастерских, восстанавливать по записям забытые разговоры и споры с мастерами о живописи, графике, скульптуре. Основное то, что всегда при тебе — это непрерывная панорама картин, рисунков, скульптур с их внутренней жизнью, духовностью, борьбой и страстью, словом, всем тем, что носит высокое имя — Искусство.

Больших мастеров не так много, и встреча с ними оставляет след неизгладимый, ибо, как правило, значительный художник-это интереснейший человек, ярчайшая личность.

Вот почему никогда не забыть беседы с Александром Дейне-кой, Юрием Пименовым, никогда не уйдут из памяти мудрые слова, сказанные Игорем Грабарем.

Очень немногим художникам дано стать как бы вехой в искусстве своей страны.

Среди них можно смело поставить имя крупнейшего рисовальщика нашего времени художника Дементия Алексеевича Шмаринова.

Иллюстрация к роману Л. Н. Толстого «Война и мир»

Каждый большой художник сам по себе — существо непокорное, в этом-то и смысл его первичного, особого видения мира.

Соблюдая все условности и правила искусства, он все же ощущает совершенно оригинально суть бытия, природу, человека.

И вот представьте себе такого крупного мастера в роли иллюстратора произведения литературы.

Это акт глубочайшей перестройки всего хода творчества. Ведь в жизнь мастера властно вторгается кто-то другой, предлагая свой строй образов, свой свет и тени, свои звуки…

История искусств знает несколько примеров, когда великие художники прошлого — Делакруа, Домье или Врубель — принимались за иллюстрации, но если говорить точно, то это был лишь эпизод в творческой судьбе, который нисколько не противоречил ходу развития генеральной линии их искусства, ибо и гетевскии «Фауст» в рисунках Делакруа, и сервантесовский «Дон-Кихот» в полотнах Домье, и «Демон» Врубеля лишь углубили и обогатили оригинальную художническую концепцию живописцев.

Другое дело, когда художник, обладающий неподдельным высоким даром, вдруг почти отказывается от радостей станковой живописи или станкового рисунка (лишь иногда позволяя себе уделять им время) и в основном кладет свой талант на алтарь так называемой прикладной графики.

Художник, ставший иллюстратором, начинает жить особой, сложной, как бы двойной жизнью. С одной стороны, над ним довлеет его личный дар, полученная им школа, традиции, с другой стороны, каждый раз он как бы начинает свою жизнь сначала, вторгаясь в мир образов, созданных писателем или поэтом.

Дементий Алексеевич, как правило, никогда не начинает работать над отдельными иллюстрациями, не осмыслив, не прочувствовав всю книгу, не собрав весь нужный материал, а главное, не создав макета будущего издания.

Поэтому некоторые высказывания не в меру ретивых критиков о том, что Шмаринов создает станковую графику, то есть творения, не подчиненные конструкции книги, являются лишь мифом, выдуманным людьми, пытающимися подменить всю сложность психологической ткани книжной иллюстрации, ее глубину декоративными решениями: заставками, буквицами, оригинальными спусками, что, конечно, нужно, но никак не может заменить основную плоть книги — пластического выражения действия, времени, аромата литературного произведения, образов ее героев — иллюстрацию.