Прямо под окном стояла высокая кровать, которую украшали две головы гиппопотама, а ножки были похожи на львиные лапы. Таким образом, заботливый мастер позаботился об обереге для Тутанхамона, поставив ему в стражи целых двух золотых Таурет [34]. Рядом с кроватью располагался невысокий столик, на котором лежало золотое зеркало в форме 'анха', тиара, скипетры и две очень странных картинки в деревянных рамках. Как будто кто-то перенес реальность на папирус. Это были распечатки фотографий: на одной фараон в обнимку с белокурой хеттской женщиной, на другой — с черной кошкой на руках. То были подарки от Ивана и Маши. По всей комнате был расстелен ковер, сшитый из шкур львов, а в дальнем углу стоял сундук с небрежно брошенной на его крышку одеждой и пара маленьких стульчиков.

В ногах у владыки Обеих Земель устроился рыжий короткошерстный кот с белой грудкой. Нежась на солнышке, животное драло коготками край тюфяка и довольно мурлыкало.

— Мама, я же просил Ани… — буркнул Тутанхамон. — Оставьте меня все.

Кия тут же села к нему на краешек кровати и взяла сына за руку, но тот посторонился, бросив на сероглазую митаннийку недоверчивый взгляд:

— Что вы пили? Вы с чужестранцем чуть не умерли!

— Кажется, это называется водкой, — сухо ответил он, отворачиваясь. — Оставь меня. Все хорошо.

Кия с укоризной покачала головой, мол, где твоё воспитание, но Тутанхамон даже не смотрел на нее.

Только одна женщина на свете, любящая мать, могла почувствовать, что ничего не хорошо, что ее мальчика (да-да, не мужчину и не правителя, а именно мальчика) что-то очень сильно волнует. Кия взяла в руки рамки с картинками. С них на митаннийскую принцессу смотрел сын, такой, какой он есть, веселый, задорный, с лучезарной улыбкой на лице, такой, каким она его больше всего и любила. А сейчас рядом с ней сидел некто обиженный, разочарованный жизнью. А еще на одной из картинок, рядом с Тутанхамоном была не менее счастливая девушка с золотистыми волосами. Тут и думать не надо, все ясно без слов.

— Красивая, — тихо сказала мать, проведя пальцем по изображению Маши, — Неб, она тебе нравится?

Ответа не последовало. Тутанхамон не отрывал носа от подушки, и ничего не говорил. Мать погладила сына по затылку. Не хочешь отвечать — не надо, сама вижу, что ты влюбился.

— Когда она узнала, что я фараон, — буркнул он, потому что понял — мать не уйдет, не выслушав, — она перестала со мной разговаривать. По щеке ударила… Ни одна из кеметских бы и руку на меня не подняла, узнав мой титул. Отворачивается, обманщиком называет, а я лишь хотел, чтобы она любила меня, а не мое золото. Она видит во мне человека. Понимаешь, мама?

Тутанхамон резко сел, схватив мать за руки:

— Я молод и красив, богат, известен, в меня не влюбляются только бессердечные. Стоит мне выйти на улицу, так охрана моя не от убийц защищает, а от этих сумасшедших девочек, которые стремятся вылезти в первый ряд и затоптать почтенных номархов. Я и в паланкине шторы не открываю, а то девушки собьют с ног моих рабов, чтоб только поглазеть на очаровательного молодого правителя и напроситься в наложницы. Но стоит мне пройти по Уасету в одеждах простолюдина, так ни одна из этих влюбленных на меня внимания не обратит.

Тирада, казалось, не имела конца и края. Тутанхамон уже не желал прекращать:

— Мама, Маш-шу полюбила не мои богатства, не мой титул, она полюбила менятаким, какой я есть. Когда мы первый раз повстречались, она приняла меня за бессонного мальчишку. Она и не подозревала, кем я рожден. Иногда, правда, я ловил ее пристальный взгляд, она рассматривала мое лицо. Но она любила человека, а не его имущество. Понимаешь, мама? И я не стал говорить ей, кто я на самом деле, потому что ей было не так важно. А теперь она думает, что я обманул ее.

Он от досады сжал кулаки. Так хотелось дать волю слезам, но фараон сдержался и удостоил добрую понимающую мать несчастным взглядом. Она всегда умела выслушать. Кия обняла его за плечи и, прижав сына к груди, погладив его по голове, сказала:

— Неб, если она тебя любит, то обязательно вернется и поймет.

— И я сразу же на ней женюсь, — пообещал Тутанхамон.

— Обязательно, — шепнула Кия.

После она ушла, пожелав сыну удачи и намекнув, что его товарищ по пьянке проснулся.

Когда Иван Дураков пришел в себя, он чувствовал себя словно заново родившимся. Мысли в голове кто-то разложил по полочкам, а в крови не осталось ни грамма спиртосодержащей жидкости.

Он открыл глаза и тут же захотел провалиться далеко и глубоко. Прямо на чужестранца смотрело милейшее женское личико с большими черными глазами. По ее щекам спадали тяжелые золотые украшения, а прямые темные волосы каскадом струились по плечам.

— Аня?! — прошептал Иван, поднявшись на локтях.

Он осмотрелся. Царица, прикрываясь тонкой тканью, сидела рядом с ним в постели. А он, совсем без одежды, по пояс укрытый большой белой простыней, словно хозяин, развалился на ложе правительницы. Напротив кровати стояли две прекрасные девушки в прозрачных накидках. Одну из них он знал — служанка госпожи. Вторая, скорее всего, тоже служила Анхесенпаамон, но программист еще не был знаком с ней.

— Лежи, — улыбнулась девушка, — и не бойся меня. Я не страшная.

Ее нежная рука коснулась обгоревшего на солнце плеча парня.

— Ты прекрасная, — подмигнул пациент. — Только откуда вы все взялись? Где я?

— Во дворце. А мы тут живем.

Служанки после этой фразы своей госпожи отвернулись, хихикая, а на лице царицы играла добрая улыбка. Иван прекрасно понял — неспроста он тут появился. Но ничего вспомнить не мог. Он пил, много пил, очень много пил… Зачем — душа попросила…. А теперь за ним ухаживают такие очаровательные девушки, причем, одна из них — владычица Обеих Земель. Такое возможно только во сне.

— Пить меньше на жаре надо, — тихо сказала Анхесенпаамон, — я вас двоих еле выходила. И где вы нашли эту вонючую гадость? Что это за убийственное зелье, вообще?

— Водка. Национальный русский напиток! — откровенно заявил Иван. — Только я не понял, как это выходила: ты же царица.

— Царица, — игриво сказала она, — но это мне не мешает заниматься магией и лечить, например, тех, кто не знает меры пьянству. Не понимаю, как можно пить эту отраву, вод-ку?

Программист потерял дар речи. Хорошая у нее магия — с нетрезвыми чужестранцами в постели развлекаться. Он, густо покраснев, отвернулся.

Она не стала распространяться о волшебстве.

— Иван, спи давай, полдня тебя лечу, глупый русский.

— Аня, — виновато глядя на царицу, все же поинтересовался программист, — а у нас это… это… было?

Он любит одну девушку на свете, Иру. И что теперь? Забывшись, он еще раз выспался с Анхесенпаамон? К тому же, без предохранителей! Правда, она, ласково улыбаясь, не говорит ничего конкретного. То ли кивает, то ли отрицательно мотает головой. Чуть ли не смеется над ним. Чистый рассудок — вот чего не надо было лишаться!

Царица подмигнула ему, вскочила, завернувшись в простыню, и убежала, за ней последовали и служанки. Иван быстро завернулся в лежавшую поверх сундука одежду, лег на спину и уставился в потолок. Перевалило за полдень, жара уже спала, и близился момент истины, когда Ира воплотит в жизнь свое колдовство.

Для этого ей нужна Машка. О! После сегодняшней ссоры сестренка добровольно ляжет на жертвенник, лишь бы отомстить и фараону, и любимому брату. Так что, надо было срочно ее искать и мириться во что бы то ни стало!

А еще выходило, что Тутанхамон его, напившегося ни с того, ни с сего, притащил к себе домой. Очень мило со стороны правителя: и за Анхесенпаамон простил, и за вчерашний удар в морду. Да еще и женщину свою в постель одолжил. Какой чудесный парень! И за что его только убить хотят. Правда, ясно, политика всегда была грязным делом. Или он ненормальный?

И что? Расследует Иван дело фараона, найдет убийцу, а дальше? Случись подобное в Москве, в 2007 году, преступники попали бы под статью.