Глаза девушки загорелись от любопытства. Если не считать иллюстраций в учебниках и Интернете, она видела правителя только один раз: когда он проезжал на колеснице по городу. В тот день не удалось даже рассмотреть его лица. А теперь представлялся такой замечательный случай встретиться с владыкой Двух Земель. И к черту все эти кривотолки о любви Тутанхамона к хеттским барышням. Вряд ли он сейчас станет заигрывать с любимой сестрой своего лучшего сыщика. Тем более, фараон не мог прийти без охраны, и, возможно, жены. Если ему и понравится Маша, то он в ближайшее время пришлет ей письмо с просьбой стать наложницей, а не утащит сразу в свой гарем. Поправив складки на белом платье и отряхнув с него пыль, девушка выскочила на порог и… осталась там стоять как вкопанная…

Во дворе на коленях сидел трясущийся словно осиновый лист Иван. Напротив брата стоял, злобно улыбающийся Неб и прижимал острие кинжала к шее программиста.

— А где фа-ра-он? — еле выдавила из себя Маша.

Нет, она не удивилась возвращению любимого, или вовсе забыла о его вчерашнем отъезде: сейчас девушку интересовала только личность правителя. Иван, который дар речи потерял от одного вида визитера, просто ткнул указательным пальцем в парня, мол, вот тебе фараон.

— Ладно, ребята, — надулась от обиды девушка, — хватит шуточки разводить! Вань, решил мне сюрприз сделать, вернуть мне Неба. А что ж ты только что говорил…

Сосед и его животное высунули головы в щелочку двери и с интересом наблюдали за происходящим.

— Машка, дура неотесанная, хватит называть господина Тутанхамона именем простолюдина, — без заиканий протараторил Иван.

Сестренка подошла к нему и грозно уставилась в ясные голубые глаза брата:

— Я не верю!

— Придется! — перечил Иван.

Обескураженная девушка смотрела то на одного парня, то на другого. Один стоял на коленях и глядел на нее словно нашкодивший щенок. Второй, не менее жалкий, скрестив руки на груди, не дождавшись ответа, сказал:

— Прости, Маш-шу, за всё…

— Блин! — взвизгнула девушка, не сводя глаз с лица Неба.

Она ж сразу заподозрила, что его физиономия ей чем-то знакома. Как же, сколько раз она встречала снимок погребальной маски фараона на иллюстрациях, а увидев живого правителя воочию, не узнала его и приняла за таинственного дворцового слугу.

— Лепешки вкуснее блинчиков, — подшутил Иван.

— Господи, — прошептала Маша, — Неб… Небхеперура… имя, данное при рождении… Амулет…

На этот раз на груди парня не было подвески, но вспомнить увиденное украшение не составляло труда. На нем написано имя фараона, а Неб отшутился, мол, это подарок владыки. Это ж надо было так виртуозно лгать девушке!

— Ну почему… почему ты мне врал… смеялся надо мной, играл?

— Да не врал я, — пожал плечами Неб-Тутанхамон, — я тебе честно признался, что у меня самая дурацкая работа на свете. А еще… я не хотел, чтобы девушка, которую я полюбил с первого взгляда, относилась ко мне как… ну… не совсем искренно…

Он потупил взгляд. Иван поднялся и ждал, когда сестра и гость разберутся, наконец.

Маша не переставала кипеть от злости: она представляла фараонов совсем другими, такими, как они были нарисованы на фресках, сундуках, колесницах, и прочей дворцовой и погребальной утвари, такими напыщенными и недоступными как Рамсес II был запечатлен в камне. В понимании девушки фараоны, как и любые другие представители власти — такие накрахмаленные типы, к которым просто так не подойдешь, не возьмешь за руку, не поговоришь с глазу на глаз и уж тем более не… Нет, все, что было здесь и сейчас — неправильно! Это всего лишь очередной розыгрыш кеметского мальчика, настоящий фараон во дворце, а этот Неб — так, митаннийский самозванец. Хотя женская логика подсказывала прямо противоположное.

— Я специально вчера попрощался с тобой, — продолжал фараон, — я сказал тебе правду, я проклят и скоро меня убьют. Я решил уйти из твоей жизни, чтобы ты не страдала. И не знала, что я погиб. Я не хотел ранить твое сердце, прекрасная Маш-шу… Если бы всё обошлось, я бы вернулся…

Иван молчал. Возможно, он и отшутился бы чем-то типа — так вот какой твой дружок-мумия, — но язык не поворачивался. Зато сестра вела себя с фараоном до неприличия смело.

— Мне было бы легче знать правду, а не тешить себя надеждами, моя прелесть, — всхлипывая, сказала она, встав лицом к своему другу. — Ты самый обыкновенный трус!

— Машка, ты как себя ведешь, это же… — попытался влезть между собеседниками программист.

Она резко развернулась на каблуках и побежала в дом. Дверь с хлопком закрылась прямо перед носами кинувшихся вслед за девушкой брата и фараона. Шпингалет — по ту сторону двери, и Маша не замедлила им воспользоваться.

Уверенным жестом Иван махнул Тутанхамону, приглашая обойти дом.

— Полезли в окно! И скорее, пока она не наложила на себя руки.

Просто льняное полотно, такой выглядела штора, когда на нее смотрели с улицы. Казалось, окно открыто, то стоило Ивану попробовать положить руку на подоконник, как он почувствовал невидимую преграду. Стекло… Да, не стоит забывать, что в домах двадцать первого века другой эры окна устроены несколько иначе.

— В чем дело? — шепнул Тутанхамон и тоже попытался заглянуть в окно вслед за товарищем по несчастью.

— Боги не пускают, — пожал плечами программист, потому что иного объяснения происходящему он не придумал.

Зато можно было стучать в невидимое с улицы стекло и орать, умоляя девушку открыться. Только бы не натворила глупостей — думалось Ивану, но он сразу одергивал себя — Маша не слабохарактерная, она не станет убиваться из-за того, что любимый не сказал всей правды. Перебесится, вечером все забудет. Смирится.

— Как меня поражает ваша железная мужская логика, — заявила девушка, подойдя к стучащим в окно парням сзади, — я тебя полюблю, я с тобой пересплю, но жениться не собираюсь, ибо есть уже супруга у меня! Все вы, мужики, одинаковые! Не важно, студенты вы, фараоны всякие, банкиры, уголовники, повара или мумификаторы. Все вы просто-напросто придурки! Замуж не за кого выходить!

Брат сразу подметил, что сестра еле стоит на ногах, схватившись рукой за угол дома.

— Чего стучите, а? Голова от вашего стука раскалывается! Проваливайте… — она вытянула вперед руку, показывая направление, — оба! Нафиг! Быстро!

— Ты что, пила? — Иван схватил Машу за плечи и принялся трясти ее, что было сил.

— В отличие от некоторых, нет! — оттолкнула его сестра и подошла к разоблаченному возлюбленному. — И не курила!

Красные щеки, бесцельно смотрящие глаза, стойкий запах спирта — программист понял, в чем топила депрессию его милая, добрая, хорошо воспитанная сестренка-трезвенница. Да и прозрачная литровая бутылка в левой руке девушки красноречиво говорила обо всем. Она никогда ничего крепче вина не употребляла — ударило в голову брата! Но все мысли о пьянстве сестры улетучились, когда после своей пламенной речи Маша подошла к Тутанхамону. Она долго испытующе смотрела фараону прямо в глаза, а тот испуганно отшатнулся и в ужасе ожидания гадал: что же предпримет его любимая. А она, фыркнув и еще раз назвав его трусом, отвесила такую пощечину, что тот еле удержался на ногах и схватился рукой за ушибленную уже во второй раз челюсть.

— Маша!!! — Иван просто не спускал глаз с сестры, а когда он попытался взять ее за руку, то…

— Плюс один! — она врезала и брату.

Сестренка еле удержалась на ногах, но, тяжело вздохнув и схватившись за стенку, все же не упала. Она молча прошла мимо очумевших от ее поведения парней и, выйдя на самый центр улицы, громко, чтобы все слышали, заявила:

— Все мужики — сволочи, обманщики, подхалимы, трусы, эгоисты… Бес-чув-ствен-ны-е коз-лы!

— Женская логика убийственна, апчхи, — выдохнул Иван.

Соседская кошка сидела на песке неподалеку и тоже смотрела на психующую пьяную девушку. Сам сосед, испугавшись праведного гнева чужестранки, захлопнул дверь.

— Не нужны вы мне! — продолжала орать Маша. — Оба! Уйду я от вас! Спасу Иру и увезу ее в Москву! А вы тут сидите, два придурка!