— На гонках.

Мэдди не стала спрашивать, что Адель делала на гонках. Она не хотела этого знать.

— Только не говори, что у вас был секс.

— Нет. Я полагаю, что парень, который так быстро водит, другие вещи тоже делает слишком быстро. — Адель вздохнула. — Думаю, меня прокляли. Я обречена на плохие свидания.

Мэдди не верила в проклятья, но тут даже у нее закрадывались сомнения. Адель не везло больше всех женщин, которых она когда-либо знала. А ведь и саму Мэдди нельзя было назвать счастливчиком в этом отношении.

Через час и еще через три рассказа о плохих свиданиях, Мик Хеннесси так и не появился. Девушки заказали еще по коктейлю, и Мэдди стало интересно — придет ли он вообще или нет.

— Здравствуйте, леди.

Мэдди оторвала взгляд от мартини и посмотрела на двух парней, стоящих перед ними. Оба они были высокими, светловолосыми, очень загорелыми, у говорившего ясно слышался австралийский акцент.

— Здравствуйте. — Поприветствовала их Адель и сделала глоток своей «Стервы на колесах». Адель возможно ужасно не везло со свиданиями, но это лишь потому, что она привлекала слишком много мужчин. Парни слетались к ее золотистым кудрям и большим аквамариновым глазам словно пчелы на мед. Очевидно, волшебная сила Адель действовало на все национальности. Поверх стакана, Мэдди посмотрела на подругу и усмехнулась.

— Не хотите ли присесть? — спросила Адель.

Второго приглашения парням не требовалось. И они заняли два свободных стула.

— М’ня з’вут Райн. — Представился мужчина по соседству от Мэдди, глотая гласные как Крокодил Данди. Девушка поставила стакан на стол.

— Мэдди.

— Эт’ Том. М’й сосед. — Райн указал на своего приятеля. — Вы ж‘вете в Трули?

— Недавно переехала сюда.

Боже, она почти ожидала, что он скажет «З'д’ров» или «Крайки». Было слишком темно, чтобы рассмотреть цвет его глаз, но в целом Райн казался симпатичным.

— А вы?

Он придвинул свой стул поближе, чтобы она могла лучше его слышать.

— Мы тут т'лько на лето, боремся с п’жарами.

Иностранец, да к тому же симпатичный.

— Ты смоукджампер?

Райн кивнул и начал объяснять, что в Австралии и в Америке сезон пожаров приходится на разное время года. Поэтому множество австралийских пожарных работают летом на Американском Западе. Чем больше он говорил, тем больше Мэдди очаровывалась его словами и произношением, и тем чаще начинала задумываться — не был ли он идеальным кандидатом для прекращения ее воздержания. Его пребывание в Трули будет недолгим, а затем он уедет на родину. Мэдди не увидела на пальце у Райна обручального кольца, но из опыта знала, что это ничего не значит. Она наклонилась чуть ближе и, просто чтобы убедиться, спросила:

— Ты женат?

Но прежде, чем мужчина смог ответить, две руки опустились ей на плечи и подняли ее на ноги. Девушка медленно обернулась, пока ее взгляд не уперся в широкую грудь, обтянутую футболкой с надписью «Мортс». Несмотря на полумрак вокруг, она узнала эту грудь даже до того, как подняла свой взгляд к толстой шее, крепкому подбородку и сжатым губам. Ей не нужно было видеть глаз, чтобы знать, как они пылают голубым огнем ярости.

Мик наклонился вперед и спросил прямо ей в ухо.

— Что ты тут делаешь?

От него пахло мылом и чистой кожей.

— Очевидно, разговариваю с тобой.

Его рука скользнула к ладони девушки, и он сжал ее в горячие тиски.

— Пошли.

Мэдди сгребла со стола свою сумочку, а затем посмотрела через плечо на Райна и Адель.

— Я скоро вернусь, — прокричала она.

— Как ты уверенно об этом говоришь, — заявил мужчина, потащив ее сквозь толпу в заднюю часть бара.

— Простите. — Мэдди извинилась перед Дарлой, на которую налетела. Мик крепко держал ее за руку и двигался как настоящий лаинбрэйкер. Девушка только и успевала повторять «Пардон» и «Простите нас» перекрикивая музыку, льющуюся из автомата. Они промчались мимо барной стойки, вниз по небольшому коридору, и Мик втолкнул ее перед собой в маленькую комнатку. Он закрыл дверь и отпустил руку Мэдди.

— Я сказал тебе держаться подальше от моего бара.

Девушка успела окинуть комнату быстрым взглядом, отметив дубовый стол, вешалку на стене, большой металличский сейф и кожаный диван.

— В тот раз ты говорил о баре «Хеннессис».

— Нет, не говорил. — Его глаза сузились, она почти физически ощущала волны гнева, исходящие от него. — Поскольку я хороший парень, то позволю тебе взять подружку и уйти отсюда через парадную дверь.

И снова, Мэдди не испугалась его ярости. Напротив, ей почти нравилось то, каким страстными стали его глаза, она оперлась на дверь.

— Или?

— Я вышвырну тебя отсюда за задницу.

Она склонила голову на бок.

— Тогда я, по всей видимости, должна предупредить. У меня с собой электрошокер, если ты дотронешься до меня еще раз, я всажу в тебя пятьдесят тысяч вольт.

Мик моргнул.

— Ты принесла с собой электрошокер?

— Среди всего прочего.

Он снова моргнул немного медленно, как будто не мог поверить в услышанное.

— Прочего чего?

— Перцовый баллончик. Кастет. Визжащая сигнализация мощностью сто двадцать пять децибелов. Наручники и дубинка.

— А разве применение электрошокера законно?

— Это разрешено в сорока восьми штатах. Мы в Айдахо. Как ты думаешь?

— Ты сумасшедшая.

Она улыбнулась.

— Мне говорили об этом.

Он вглядывался в нее в течение нескольких секунд, затем спросил:

— У тебя что, привычка ошиваться повсюду и выводить людей из себя?

Периодически она, конечно, выводила из себя людей, но никогда не превращала это в привычку.

— Нет.

— Видимо, только мне так повезло.

— Я не хотела делать этого, Мик.

Его темная бровь удивленно изогнулась

— Ну, то есть до сегодняшнего вечера. Понимаешь, у меня есть маленький пунктик: терпеть не могу, когда мне указывают что делать.

— Что за бред. — Он скрестил руки на своей широкой груди. — Зачем тебе все эти штуковины?

— Я беру интервью у не очень хороших парней. — Она пожала плечами. — Обычно с цепями на животе и ногах, и прикованных к столу наручниками во время беседы. Иногда мы даже разговариваем через оргстекло. Конечно, меня никогда не пускают внутрь тюрьмы со всеми этими устройствами, но я забираю их, когда ухожу. Чувствую себя в безопасности, если они при мне.

Он отступил назад и окинул ее взглядом.

— Выглядишь вроде бы нормальной, но таковой не являешься.

Мэдди не знала — принять это за комплимент или нет. Хотя, вероятно, он не собирался льстить ей. Мик качнулся на пятках и посмотрел на девушку сверху вниз.

— Ты собиралась ударить током того блондина, который приставал к тебе в углу?

— Райна? Нет, но если бы он правильно разыграл свои карты, нам могли бы понадобиться наручники.

— Он придурок.

Если бы она не знала Мика, то подумала бы, что тот ревнует.

— Ты с ним знаком?

— Для того, чтобы видеть что он придурок, мне этого не нужно.

Бессмыслица какая-то.

— Как ты можешь говорить, что кто-то придурок, если ты совсем его не знаешь?

Вместо ответа он заявил:

— Ты практически целовалась с ним.

— Это возмутительно. Я не занимаюсь таким в барах со времен колледжа.

— Может, ты устала от своего сексуального воздержания?

Это еще слабо сказано. Она действительно устала, но когда Мэдди думала о жарком, грязном животном сексе, то представляла себе Мика. Райн был, конечно, симпатягой, но, в конце концов, он оставался всего лишь незнакомцем в баре, а Мэдди больше не знакомилась и не увлекалась «пикапом» в барах.

— Не переживай о моем целибате.

Его взгляд скользнул к ее губам, а затем ниже, вдоль подбородка, шеи, и остановился на груди девушки. Было уже больше девяти часов вечера, так что, естественно, она замерзла.

— Дорогая, твое тело не создано для целибата. — Ее напряженные соски четко вырисовывались под платьем. — Оно предназначено для секса, — Мик взглянул ей в глаза. — Для долгого грубого, жаркого секса, который длится всю ночь и следующее утро.