— У меня перерыв на ланч в час дня, — сказала она сдержанно.

— Я подойду, — сухо откликнулся Аллан.

Самовлюбленный, бесчувственный, высокомерный болван! — повторяла она, сбегая с лестницы. Кажется, в мире не оставалось ни одного обидного эпитета, которым бы она не наградила мужа.

Но перед входной дверью она застыла как вкопанная. А его все-таки здорово задели мои слова вчера вечером, мелькнуло у нее в голове. Он даже не смог спать, а бродил всю ночь в такую непогоду! И это хорошо, разве нет? Да, но вдруг он пришел к выводу, что мы не подходим друг другу и нам следует расстаться вообще? Правда, он ничего такого не сказал об этом, но все его поступки говорят за это. А я как дура свалилась в его объятия, лишь он дотронулся до меня. Как перезрелый персик с дерева.

Элис тяжело вздохнула. Холод от стены, к которой она прислонилась, показался мелочью по сравнению с тем леденящим душу холодом, который охватил ее при мысли о своем бесславном поражении…

Она открыла дверь и шагнула на улицу, тотчас же по щиколотку утонув в снегу, покрывшем толстым слоем тротуар вдоль дома. Туфельки, в которых Элис убежала из дома мужа, моментально промокли. Слава Богу, до работы всего несколько кварталов. И именно сегодня она собиралась купить себе зимние ботинки, планируя использовать на поход в супермаркет свой обеденный перерыв. Но вот беда! Она совершенно упустила это из виду, договорившись встретиться с Алланом. Возможно, миссис Стороженко позволит ей сбегать прямо сейчас, пока покупателей мало? Ей так хочется предстать перед мужем спокойной, уверенной, способной позаботиться о себе женщиной, а не заброшенным, никому не нужным ребенком.

Миссис Стороженко, конечно, отлучиться разрешила, и к моменту ланча Элис была уже не только в теплых зимних ботинках, но и в новом пальто. Покупки полностью очистили ее банковский счет, но Элис это больше не беспокоило. У нее есть работа и крыша над головой, она молода и здорова. Чего же унывать? И выглядит она сейчас ну прямо на миллион долларов!

Ровно в час она вышла из магазина и огляделась по сторонам в поисках Аллана. Его не было видно.

— Элис! — неожиданно раздался его голос. Она внимательно посмотрела в ту сторону, откуда раздался голос мужа, но не сразу заметила его «БМВ», припаркованный за грузовиком. Подойдя поближе, она увидела Аллана, высунувшегося из окна машины. Она помахала рукой в новой кожаной перчатке, давая знать, что заметила его, и осторожно направилась к машине. Тротуар, запорошенный снегом, был скользким как стекло.

— Привет! — кратко бросила Элис, но, когда Аллан вышел из машины и, обойдя сзади, поспешно распахнул перед ней дверцу, ее сердце учащенно забилось.

Аллан явно побывал дома и переоделся. Теперь он выглядел безукоризненно, как и полагается преуспевающему бизнесмену. И как же сейчас он не был похож на того промокшего парня, которого она увидела утром в дверях своего дома.

Скользнув на сиденье, Элис с любопытством наблюдала, как Аллан захлопнул за ней дверцу и, снова обойдя машину, сел рядом.

Этим утром она столкнулась с двумя сторонами его натуры. С одной стороны, это было создание, лишенное дара речи от смущения, с другой — идеальный, уверенный в себе любовник.

Сейчас перед ней открылась третья грань — та, которую обычно видели все, но она не хотела замечать. По общему признанию его друзей, она не представляла себе, насколько сложный и противоречивый характер у ее избранника. Необходимо разглядеть его получше, если она на что-то еще надеется. Утром маска на время слетела, надо и сейчас добиться того же. Для этого она, наверное, должна оставаться самой собой, той девчонкой, в которую он влюбился, а не изображать из себя холодную самоуверенную даму. Похоже, зря она так вырядилась, потратив уйму времени и денег. Элис грустно улыбнулась своим мыслям. Аллан, устроившись поудобнее, включил зажигание. Машина завелась с пол-оборота, и Аллан внимательно посмотрел на жену.

— Ну прямо улыбка Моны Лизы, да и только. О чем ты думаешь?

— Удивительно, что заметил, — ответила она задиристо.

Машину слегка занесло, но Аллан быстро справился с управлением.

— А еще заметил новые ботинки у тебя на ножках. — Он лукаво взглянул на Элис. — Между прочим, отличные. Но разве ты их надевала утром?

Ловко выкрутился! — подумала Элис и с улыбкой сказала:

— Нет, если хочешь знать, я купила их, чтобы произвести на тебя впечатление. И пальто тоже.

Аллан не смог скрыть своего удивления.

— Думаю, тебе это удалось, — сказал он, бросив на нее нежный взгляд.

— Спасибо, — стойко выдержав его, ответила Элис. — Так что, Аллан? Ты решил, что между нами все кончено?

Внезапный вопрос застал его врасплох. Гнетущая тишина на минуту повисла в машине.

— Не все так просто. — Срывающийся от волнения голос Аллана разорвал тишину. — И ты отлично это понимаешь. Но дело в том, что и я теперь понял, как замужество убивает тебя.

Казалось, даже шум мотора не сможет заглушить стук ее сердца.

— Нет, это не так. Вернее, так не должно быть! Когда в первый раз ты приехал в мое убежище, то сказал, что любишь меня. Так ты любишь меня?

— Конечно, я тебя люблю.

— Слово «конечно» здесь неуместно, — произнесла Элис менторским тоном. — Люди часто его говорят, чтобы повежливей начать разговор о…

— Эй, Лис! — не дал ей продолжить философствовать Аллан. — Что тебе от меня надо? — Он резко затормозил, едва не врезавшись в идущую впереди машину. — Послушай, а нельзя ли отложить разговор до ланча? А то не мудрено и разбиться, дорога слишком скользкая.

— Нет, потому что ты снова увильнешь от разговора и я не добьюсь от тебя даже такого рычания, — отрезала она зло.

Они остановились у светофора, и Элис заметила в его взгляде изумление.

— Так, значит, я рычу? — неожиданно мягко сказал Аллан, и она снова не смогла устоять перед его сногсшибательным шармом. Все резкие слова, которые ей хотелось на него выплеснуть, улетучились, как не раз случалось и раньше.

— Иногда, — пробормотала смущенно Элис. — Когда что-нибудь не по тебе.

— Надо же! Иметь такое мнение и все-таки прожить со мной целых два года!

— Потому, что я любила тебя, — тихо ответила она.

— Но бывает, что люди любят друг друга, а в конце концов посылают эту любовь ко всем чертям! Подожди, не спорь, дай мне договорить! — воскликнул Аллан, заметив, что Элис хочет что-то сказать. — Ты же сама хотела услышать, что я чувствую.

На светофоре вспыхнул зеленый свет, и машина рванула вперед.

— Не собираюсь оправдываться, но, поверь, я только сейчас понял, как много ты мне дала.

Она притихла. Забившись в уголок машины, она сцепила руки и, уставившись в одну точку, старалась не пропустить ни единого слова, не выдавая при этом своих эмоций.

— У меня были женщины и до тебя, Лис, — продолжал Аллан. — Я этого от тебя не скрывал, ты знаешь. Самоуверенные, иногда даже агрессивные деловые женщины. Они отлично знали, чего хотят от жизни. Но я никогда не выдавал авансов, и они понимали, что больше всего я ценю независимость. Это еще с детства. Когда меня отдали в приют, первые пять лет мать меня навещала и не давала согласия на мое усыновление, хотя, по слухам, вела довольно веселую жизнь. Наверное, я был для нее тогда как охранная грамота, — цинично усмехнулся Аллан. — Потом она встретила парня, богатого малого, который абсолютно не желал, чтобы чужой ребенок путался у него под ногами. И, видимо, поэтому, когда он предложил матери выйти за него замуж, она подписала бумаги об отказе от ребенка, то есть от меня. Больше я ее никогда не видел. Я был трудным, непослушным малышом, но… — Он на минуту умолк, обдумывая, стоит ли продолжать, и затем резко выдохнул: — Я скучал по ней.

Сердце Элис сжалось от сострадания. Впервые Аллан так откровенен с ней. Она ничего не знала о его детстве. Этот период жизни был для нее закрытой книгой. Она натыкалась на глухую стену всякий раз, когда пыталась заговорить на эту тему.