— Полагаю, вы часто плаваете в этом бассейне? У вас ведь всегда тепло? — спросила Лайза.

— Большей частью. Зимой у нас несколько прохладнее. Но все равно теплее, чем в остальных частях света.

— В Сиэтле чаще прохладно, чем тепло. Я изредка плаваю в открытом бассейне. В местном культурно-спортивном центре есть прекрасный закрытый бассейн, но, к сожалению, вида оттуда никакого, кроме бетонных стен. Просто удивительно, почему никому не пришло в голову расписать эти стены. Это создало бы особую атмосферу. — Она показала на отдаленные горы — Что-нибудь вроде этого!

—Когда вернетесь домой, внесите такое предложение! — усмехнулся он.

— Вы были в Сиэтле? — полюбопытствовала Лайза.

— Нет. На вашем Западном побережье я был только в Сан-Франциско и Лос-Анджелесе.

— Приезжайте как-нибудь, там великолепная природа! Нет ничего красивее, чем сияющие под солнцем вершины Маунт-Рейнир [4]*.

Он кивнул.

— Как-нибудь приеду.

Почему он это сказал? Его же не интересуют путешествия. Они потеряли для него привлекательность еще три года назад. Он ездил с Нурой, уступая ее любви к новым местам, встречам с новыми людьми и посещению новых клубов. А теперь он почти согласился посетить Сиэтл!

Он искоса посмотрел на нее. Ее глаза необычного серого цвета смотрели ясно и прямо. Иногда они были дымчато-голубыми, иногда стального оттенка. Можно ли угадать ее настроение по цвету глаз? Или изменения вызваны цветом одежды?

— Я хочу поблагодарить вас за гостеприимство. Я действительно ценю его. Однако, по-моему, мне пора возвращаться на раскопки. Я нужна там. Фотографировать предметы старины я могу и сидя. Работа не станет ждать, она накапливается, — сказала Лайза.

— Но доктор велел держать ногу в покое как минимум пару дней.

— Я знаю, но мне не придется там много ходить. Кто-нибудь из группы поможет мне передвигаться. На табурете я могу сидеть весь день.

— Если хотите, можете позаимствовать коляску, — предложил он. Это, конечно, не лучшее решение, но коляска поможет ей передвигаться, не травмируя ногу. Прежде, чем расстаться, он сам отвезет ее в лагерь и, кстати, осмотрит место раскопок.

Но почему он о ней так заботится? Он же едва знает ее.

И все же впервые за многие годы его заинтересовало что-то, кроме побегов в пустыню. Ее рассказы о памятниках материальной культуры, которые они обнаруживают, вызвали в нем живое любопытство. Действительно ли эти раскопки чего-то стоят или тут лишь тактический прием, имеющий целью затянуть осуществление его проекта?

— Вы мне этим очень поможете, спасибо! — сказала Лайза.

Она смотрела в бесконечную даль бассейна, не делая никаких усилий кокетничать с ним. Почему-то это его даже расстраивало. Еще при жизни Нуры с ним заигрывали многие женщины, надеясь... на предательство по отношению к жене? Он никогда бы не допустил ничего подобного! Он любил Нуру с детства. С ней не могла сравниться ни одна женщина!

После ее смерти он не искал других женщин, а жил только воспоминаниями о ней. Они прожили как муж и жена несколько счастливых лет. Эти воспоминания он унесет с собой в могилу.

— Мы улетим утром. Я сам поведу вертолет, так что вы сможете сделать с воздуха любые снимки, — сказал он, отгоняя мысли о Нуре.

Ее восторженная улыбка поразила его. Как бы сделать, чтобы она чаще так улыбалась? Очевидно, для этого нужно нечто большее, чем его богатство и положение. В ней интересно сочетаются наивный энтузиазм и осторожная сдержанность.

Но почему это его волнует? Он нахмурился, встал и подошел к креслу, на котором висели полотенца.

Взяв одно, вытер волосы и промокнул остатки влаги на теле. Другое полотенце предложил ей.

Нура никогда бы не позволила себе так спутать волосы, но Лайза, похоже, этого даже не замечала. Солнечный свет красиво переливался на ее светло-каштановых прядках. Ничего общего с черными, как вороново крыло, волосами его жены. Но красиво...

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

На следующее утро Лайза, прижавшись к окну, наблюдала за проплывающей внизу землей. Туарег согласился отвезти ее в лагерь на своем вертолете. Внизу сверкала на солнечном свете неторопливо текущая река с заросшими берегами. Однако дальше сочная зелень почти исчезала. В этом месте русло реки было сравнительно легко перекрыть дамбой и превратить окружающие равнины в широкий водоем.

Лайза заметила вдали запыленные палатки, к которым лежал их путь. Вскоре она вернется к своим коллегам, и ее знакомству с экзотическим шейхом придет конец. Она печально улыбнулась, уже ощущая некоторое сожаление. Два дня прошли очень занимательно. Но она понимала, что лучше вернуться к прежней жизни, без роскоши и богатства, без красивого дома, который никогда не будет принадлежать ей.

И без того манящего чувства, которое охватывало ее при каждом взгляде на Туарега!

В глубине ее души всегда теплилась надежда на встречу с самым необыкновенным человеком на свете, таким, который искал того же, чего и она, — семью, дом, корни. До сих пор она остерегалась мужчин. Никто из ее знакомых не обещал того, к чему стремилась она. Так уж лучше остаться одной, чем рисковать! По крайней мере такова была философия Лайзы.

Она начала снимать место раскопок и караван, идущий вдали.

— Вы видите? — спросила она в восторге от своего открытия.

— Что? — Лайза сидела в кресле второго пилота, и Туарег снабдил ее наушниками, чтобы они могли переговариваться.

— Видите караван? Он движется по тому же пути, что и сотни лет назад! Путь очень похож на колею, оставленную повозками переселенцев в Орегоне и Калифорнии во время великой миграции на Запад. Земля крепко утрамбовалась под колесами тысяч повозок и не зарастает. Этот путь выглядит точно так же. Вы можете пролететь над ним?

Туарег медленно повернул вертолет и направил его вдоль пути. С воздуха он был едва заметен, только пучки колючек по обеим сторонам.

Они пролетели несколько миль, и Лайза, не переставая, фотографировала.

— Не знаю, известно ли руководителю группы, как ясно виден этот путь с воздуха. Вероятно, мы могли бы пройти по нему и посмотреть, есть ли где-нибудь поблизости другие стоянки. А он обозначен на карте?

— Не знаю, — ответил Туарег. — Достаточно?

Она с сожалением посмотрела на путь, уходящий к горизонту, и неохотно кивнула.

— Спасибо, это было потрясающе!

— Вы очень странная женщина! — заметил он, поворачивая назад, к лагерю археологов. Любая другая женщина, конечно, мечтала бы задержаться в комфортабельном доме и пойти на праздник, о котором говорила его мать. Но Лайза обладала обостренным чувством долга и возвращалась к трудностям археологического быта вместо того, чтобы остаться в его доме.

Когда они приземлились, их встретили несколько членов группы, среди которых был маленький человечек, казавшийся здесь главным.

— Это профессор Сандерс. Надеюсь, он не сердится, что я оторвала его от работы. Он по-настоящему поглощен нашими находками, — сказала Лайза, неумело теребя ремень.

Туарег быстро расстегнул непослушную пряжку. Ладонью он коснулся ее груди, и у нее перехватило дыхание. К ней и раньше прикасались, и гораздо интимнее, чем случайное прикосновение ладонью, но сейчас ее словно ударило электрическим током. Нет, чем скорее она вернется к работе, тем лучше!

Туарег не заметил ничего необычного, поняла Лайза. Слава богу.

Чтобы поднять Лайзу с сиденья, Туарег наклонился, и его лицо оказалось совсем близко к ней. Она обняла его за шею и подумала, что, если он наклонится еще ниже, она его поцелует!

От такой грешной мысли она даже застонала.

— Вам больно? — спросил он.

Она кивнула, закрыв глаза. Если он сейчас же не отпустит ее, она сотворит какую-нибудь неслыханную глупость!

— Держитесь. Сейчас я спущу вас, — сказал Туарег. По тому, как он ее держал, она понимала, что он не испытывает влечения, проникшего, казалось бы, в самые глубины ее существа.