— Уверяю вас, у меня большие запасы продовольствия. Вода из колодца тоже в неограниченном количестве. А когда солнце сядет, в шатре все равно будет тепло. До утра вы будете в полном порядке.

Она кивнула, понимая, что в данных обстоятельствах делать ей нечего. Сейчас у нее болела вся нога. Ладони саднили, и в одном бедре ощущался дискомфорт. Если ее не перевезут в лагерь экспедиции, она действительно застряла. Что ж, воспользуемся этим в полной мере.

— У вас потрясающая обстановка. Как вы все это сюда привезли?

— В основном на верблюдах, — ответил Туарег. Лайза тотчас же представила длинный караван тяжело нагруженных узлами и тюками животных, как и в старину, с трудом передвигающихся по пустыне и упорно следующих к пункту назначения.

— Громоздкие вещи перевезли на грузовиках, — сказал он.

Картинка лопнула, как пузырь.

— А можно мне сфотографировать ваше жилище? — поинтересовалась она.

— Нет — твердо ответил он.

Она разочарованно положила камеру. Как бы украсили книгу об этих местах потрясающие красочные интерьеры!

Некоторое время он смотрел на нее.

— И вы не станете уговаривать меня изменить решение? — спросил он.

Она удивленно посмотрела на него.

— Разве в этом был бы какой-нибудь смысл?

— Никакого. — Туарег встал и подошел к темному деревянному шкафу, украшенному причудливыми инкрустациями. Открыв дверцу, он достал оттуда бутылку воды и предложил ей.

— Спасибо. — Она открыла бутылку и отпила. Потом снова пошевелилась, пытаясь найти удобную позу, но от одного прикосновения ее ноги к дивану ей становилось неприятно.

— Дайте-ка я взгляну, — сказал он, подойдя к дивану. Он снял повязку, и Лайза тотчас же облегченно вздохнула.

— Я знаю, ее, вероятно, нужно снова завязать, но опухоль уже меньше, — заметила она.

— Надо бы приложить к ней лед, но его у меня нет. Я могу принести воды из колодца. Она прохладная. Может быть, это поможет.

Он ушел и через мгновение вернулся с большим ведром, почти до краев наполненным водой.

Она была достаточно прохладной, и Лайза испытала неприятные ощущения, когда опустила ногу в ведро. Через какое-то мгновение пальцы начали неметь.

— Подержите еще немного, а завтра покажем ее врачу. — Он взял подушку и подложил ей под ногу, чтобы снять напряжение со стопы. Почти сразу же Лайзе стало легче. Она огляделась в поисках подходящей темы для разговора.

— Чем же вы здесь занимаетесь? — осведомилась она.

— Я работаю над проектом строительства дамбы через ущелье Ассори, — ответил он.

— Это недалеко от того места, где мы ведем раскопки, — сказала она, узнав английское название места.

— Из-за этих раскопок буксует мой проект. Мне пришлось отложить следующий этап строительства, чтобы подождать окончания раскопок. Я на многие месяцы отстаю от графика.

— Дамба все разрушит.

— Поэтому вам и были разрешены раскопки. А нам нужно спешить. У нас не было квалифицированных людей, которые могли бы до вас завершить стройку, но, как только вы, американцы, предоставите нашему министерству культуры всю информацию, обнаруженную в этом месте, строительство продолжится.

— И навсегда изменит лицо этих мест, имеющих историческое значение. Неужели вы не хотите сохранить их? А если ваши соотечественники захотят побывать там, где жили их предки, или изучить эту землю, не менявшуюся многие тысячи лет?

— А как насчет кочевников, которым постоянный источник воды облегчит жизнь? Как насчет детей, которым не придется каждый год уезжать на учебу за сотни миль от дома? Вместо этого они смогут учиться здесь и узнавать гораздо больше, чем история караванного пути, которым уже много лет никто не пользуется, — резко возразил он.

Против такого аргумента Лайза спорить не стала. Постоянная поставка воды все изменит, и к лучшему. Но она все равно не могла не печалиться о потере.

— Вы голодны? — спросил он.

Она кивнула, с удивлением осознав, что уже наступил вечер. А она-то надеялась к обеду вернуться к месту раскопок.

— Я ничего не ела с самого завтрака, — ответила она.

— А на завтрак, вероятно, были тосты с кофе, — пробормотал он, вернувшись к шкафу и вынув оттуда фрукты и сыр.

— Вообще-то я плотно позавтракала. — Лайза взяла кусочек манго и тотчас же ощутила на языке сладость и аромат сочного плода. Она старалась есть не слишком жадно, но это оказалось нелегко, настолько вкусным был фрукт.

Лайза взглянула на Туарега. Он наблюдал за ней.

— У меня течет изо рта? — спросила она, промокая рот салфеткой.

Туарег помотал головой и отвернулся, досадуя на себя за невежливость. Песчаная буря помешала ему ехать дальше, а его спокойную жизнь прервало присутствие женщины, нуждающейся в помощи. Он мог бы оставить ее, послать сообщение археологам, а там уж пусть они бы ее спасали. Но это показалось ему слишком негуманным.

Нура часто дразнила его из-за его высокомерия. Он никогда не думал об этом, а лишь поступал так, как считал нужным, но старался смягчать это состраданием к другим.

При мысли о жене он ощутил знакомую боль. Она умерла три года назад, а ему все еще мучительно не хватало ее. Они дружили с детства, а с двенадцати лет он знал, что она будет его женой.

Хотя злой рок разлучил их, после его смерти они все равно, встретятся, и это лишь вопрос времени. Тянулись долгие годы, пустые и полные одиночества. Жизнь шла своим чередом, но вяло и тускло. Только в пустыне он находил утешение. И вот теперь уединенность его нарушена.

Он глянул на непрошеную гостью. Ей, безусловно, нравилась еда, которую он ей предложил. Его удивило, с какой чувственностью она смаковала каждый кусочек.

— Что это? — Она взяла розоватый кусочек плода.

— Фрукт страсти, — ответил он.

Некоторое время она смотрела на него, потом положила в рот и так сомкнула губы, что Туарегу это показалось почти лаской. Словно загипнотизированный, он наблюдал, как она, закрыв глаза, медленно жевала. Весь ее вид выражал неописуемый восторг. Интересно, короткое мгновение он задал себе вопрос, что еще может вызвать на ее лице это выражение искреннего удовольствия. Может быть, занятие любовью?

Быстро поднявшись, он пошел проведать своего коня. Он не занимался любовью ни с кем, кроме Нуры. Даже мысль о связи с другой женщиной казалась ему чудовищным предательством. Особенно с женщиной, к которой он не испытывает никаких чувств. Она выглядела очень невзрачной со своими прямыми каштановыми волосами. Ее большие глаза не были накрашены, а кожа усыпана веснушками. Сравнения с изысканной Нурой она не выдерживала!

Свет его жизни, Нура была высокой, стройной и покоряюще красивой. Она украшала своим присутствием посольские приемы во многих странах. Они очень много путешествовали, всегда ища острых ощущений, которые она так любила. Лондон, Париж и Рим были им родным домом. Они посетили Дальний Восток и Австралию, но она всему, даже Мокансаиду, предпочитала старинную Западную Европу.

Конь был весь в песке. Туарег принялся его чистить. Конечно, он мог бы взять в пустыню своего конюха, но ему хотелось хоть немного побыть одному.

Эль аль-Хамалаар терпеливо стоял, пока его чистили. Эта процедура успокаивала коня и помогала Туарегу обрести душевное равновесие. Утром он отвезет Лайзу Сэлинджер к врачу, а затем к месту раскопок. Жизнь войдет в привычное русло и будет течь до тех пор, пока он не постареет и не одряхлеет.

Он посмотрел на небо. От песчаной бури не осталось и следа. Сейчас можно было бы послать за вертолетом, но вскоре стемнеет. Похоже, боль в лодыжке не настолько сильна, чтобы девушка не могла подождать до утра.

Почистив коня и поставив его в загон, Туарег взглянул на запад. Ни одно облако не заслоняло буйство красок. Вскоре над пустыней опустится ночь и небо оживится светом звезд.

Это время он любил больше всего.

Туарег вернулся в шатер. Не такой уж он негостеприимный хозяин, каким, вероятно, показался. Хоть один вечер можно побыть просто мужчиной, беседующим с незнакомкой. Должно быть, ее образ жизни совсем не похож на его. Они как два корабля, проходящие мимо друг друга. Впервые за многие годы он ждал вечера. Сегодня не будет печальных воспоминаний.