Утром 14 февраля 1967 года Аденауэр вылетел из Кёльн во Франкфурт, чтобы там пересесть на мадридский рейс. На аэродроме в Кёльне не было ни представителей официального Бонна, ни журналистов. Проводить Аденауэра пришел лишь испанский посол с супругой. Погода была плохая. Самолет бросало из стороны в сторону, из одной воздушной ямы в другую. Кто-то в салоне стал сетовать на качку. Аденауэр спокойно сказал:
— Что же вы хотите — за тридцать минут из Кёльна во Франкфурт, да еще с удобствами.
Пассажиры заулыбались.
Во Франкфурте экс-канцлера окружила толпа журналистов, теле- и фоторепортеров. Аденауэр начал было отвечать на вопросы, но потом ушел в отведенную для него комнату, чтобы выпить чашку чая.
В Мадриде его ждал теплый прием. Встречали два министра, несколько видных политических деятелей, немецкий посол и, конечно же, множество шумных испанских журналистов. Цветы, приветственные речи, аплодисменты…
На следующий день ему принесли газеты с репортажами о его прибытии с многочисленными снимками. Он отложил их в сторону и отправился в Прадо. Посещение всемирно известной картинной галереи занимало его больше, чем официальные встречи. Протокол, однако, отвел на Прадо всего лишь два часа. Аденауэр надолго задержался у любимых голландцев. Не воспринял Эль Греко. Ему не понравились удлиненные фигуры и лица его персонажей. Он даже спросил у сопровождавших, не страдал ли художник искажением зрения. С удивлением остановился у пасторальных пейзажей раннего Гойи. Они опровергали представления о художнике, знаменитом своими мрачными капричос. Бегло прошел залы Мурильо и Веласкеса. Внимательно осмотрел детали алтаря, расписанные Иеронимом Босхом.
На официальном обеде министр иностранных дел Кастелло произнес речь, в которой высоко оценил деятельность Аденауэра. Потом экс-канцлера принял генерал Франко. Беседовали долго и обстоятельно. Франко вручил Аденауэру высший испанский орден, которым награждаются иностранцы. Обычно церемонию вручения проводил министр иностранных дел. Но в этом случае каудильо решил осуществить ее сам.
Вернувшись в отель, Аденауэр сказал, что генерал произвел на него хорошее впечатление: он умный человек — мысли и слова сначала приводит в порядок, а потом уже высказывает.
— Никогда и никто, — добавил Аденауэр, — так долго и сердечно не жал мне руку на прощание, как генерал Франко.
Вечером отправился на выступление в зал «Атенио». У входа многочисленная толпа приветствовала его возгласами и аплодисментами. В сам зал, имеющий тысячу мест, набилось полторы тысячи. В первом ряду сидели принц Хуан Карлос — будущий король Испании и принцесса София. В коридорах и примыкавших помещениях установили динамики для тех, кто не втиснулся в зал. При появлении Аденауэра все встали и долго аплодировали. Его приветствовал министр Аре Ирибарне. Вновь раздались бурные аплодисменты.
Аденауэр был тронут. Его обычно непроницаемое лицо отразило волнение. Ему предложили говорить сидя. Он отказался и стоял в течение всего мероприятия. Поблагодарив за теплый прием, пожелал успехов испанскому народу и произнес подготовленную речь. Говорил о необходимости единения Европы, создания новых отношений между народами, исключающих войны и столкновения. Национальное соперничество должно навсегда уйти в прошлое. Главным звеном европейского единения является союз Франции и Германии. К нему должны примкнуть Испания и другие государства. Объединенная Европа должна опираться на поддержку Соединенных Штатов. Противопоставлять себя Америке недопустимо, несмотря на то что интересы европейцев и американцев не всегда совпадают.
Присутствующие вновь встали и бурными аплодисментами проводили закончившего выступление Аденауэра. Газеты на следующий день писали о небывалом успехе немецкого гостя.
В программе стояло посещение Долины Павших, в нескольких десятках километров от Мадрида. Аденауэр придавал этому мероприятию большое значение. Он восхищался тем, как генерал Франко после ожесточенной гражданской войны скрупулезно и последовательно работал над консолидацией нации. Каудильо не преследовал противников. Объявил главной целью объединить всех испанцев. В горах 25 лет строили усыпальницу, в которой похоронили погибших в гражданской войне фалангистов и коммунистов-республиканцев. Долина Павших стала символом прощения и единения.
В день выезда дорогу к Долине Павших занесло снегом. Проехать оказалось невозможно. Аденауэр настаивал. Вызвали бульдозеры и в течение суток дорогу очистили. На следующий день по горным серпантинам добрались до мемориала. Аденауэра поразили дикие скалистые горы, огромный простой крест на самой высокой точке, строгая церковь и усыпальница, выдолбленная в горе. Суровая природа и мягкая торжественность мемориала оставляли неизгладимое впечатление.
Испанские газеты много и доброжелательно писали об Аденауэре. Он постоянно появлялся в кино- и телехронике. В Толедо ему подарили меч Карла V со словами, что передают его в достойные руки. В Эскореале — резиденции испанских королей — гость из вежливости согласился прослушать в соборе токкату Баха — он не любил органную музыку. Звучание, однако, оказалось настолько выразительным, что после осмотра дворца Аденауэр попросил еще раз проиграть баховское произведение.
В один из вечеров Аденауэра пригласили побывать в ресторане, где танцевали фламенко. Известная танцовщица исполняла народный танец ритмично и темпераментно. Она заявила с эстрады, что танцует для Аденауэра и отказывается от гонорара за выступление в этот вечер.
Улетая из Мадрида, Аденауэр сказал, что это была самая теплая, самая прекрасная поездка в его жизни.
На обратном пути остановился в Париже. Приняли его с самыми высокими государственными почестями. Де Голль дал завтрак в Елисейском дворце и в своей речи воздал должное Аденауэру за его вклад в примирение Франции и Германии и установление между ними дружеских отношений и активного сотрудничества.
В Рёндорф Аденауэр вернулся бодрым и в прекрасном настроении. А через несколько дней на небольшом реактивном самолете вылетел в Мюнхен, чтобы выступить на мероприятии ХСС. По возвращении часто появлялся в бундестаге. Беседовал с прибывшим в Бонн американским вице-президентом Никсоном, принимал других иностранных гостей, давал интервью журналистам. Казалось, он не чувствует, что ему пошел уже 92-й год жизни. Но это только казалось. Природа брала свое.
В конце марта Аденауэр слег, почувствовав недомогание. Он продолжал просматривать газеты. Когда же испытывал особую слабость, просил читать ему Поппингу или кого-либо из домашних. 3 апреля принял канцлера Кизингера, а через неделю впал в забытье и уже не приходил в себя до кончины.
Умер 19 апреля 1967 года, оплакиваемый своей многочисленной семьей.
Послесловие
Прошли годы. Германия, проигравшая мировую войну, стала одной из ведущих держав с динамичной экономикой, высоким жизненным уровнем и стабильным демократическим правовым устройством.
Победитель Второй мировой войны — Советский Союз — распался. Россия — его основная преемница мучительно преодолевает роковое наследие коммунистических десятилетий, натужно и неуверенно строит новое общество, пытаясь вывести людей из нищеты и тоталитарной закомплексованности.
История по достоинству оценила роль Аденауэра. Он правильно выбрал путь развития и сделал движение по нему необратимым. Человек, формировавшийся в кайзеровские времена, переживший уже зрелым политиком Веймарскую республику и нацистский «Третий рейх», накопил огромный опыт. Отменное здоровье и размеренный, порой аскетический образ жизни позволили ему, перешагнувшему 70-летний рубеж, решать задачи, казавшиеся нерешаемыми.
Аденауэр стал лидером возрождения Германии, раздавленной нацизмом, войной и оккупацией. Трудно представить себе иного человека, которому удалось бы сделать это столь уверенно и быстро.
После Аденауэра канцлерами были: прекрасный экономист и никудышный политик Эрхард; малозаметные Кизингер и Шмидт; Брандт, ожививший европейскую разрядку; монументальный Коль, превзошедший первого канцлера по продолжительности правления; Шрёдер, «выбивший из седла» христианско-демократического лидера.