Через три часа под звуки гимна на всех правительственных учреждениях в Бонне были подняты немецкие флаги. Перед дворцом Шаумбург выстроился взвод федеральных пограничных войск. Аденауэр медленным шагом подошел к мачте и поднял государственное знамя. Затем он обратился к собравшимся. Канцлер говорил торжественно и взволнованно. Он объявил, что оккупация страны прекращается. Федеративная Республика теперь свободное и независимое государство. Она становится равноправным партнером бывших оккупационных держав. Ее главнейшей задачей остается завоевание свободы для немцев в советской оккупационной зоне и освобождение всех, кто еще находится в плену.

Из толпы собравшихся вышла женщина и преподнесла канцлеру букет роз.

Исторический день Аденауэр закончил в Рёндорфе в кругу семьи. Он преодолел все препятствия на пути к цели. Сомнения и колебания в стане западных партнеров, ожесточенное сопротивление оппозиции остались позади. Федеративная Республика уверенно смотрела в будущее.

А через месяц советские руководители пригласили Аденауэра в Москву для переговоров о нормализации отношений между Советским Союзом и Федеративной Республикой.

Немцы все более убеждались, что Аденауэр является уникальным и выдающимся деятелем. Благодаря его усилиям страна перестала быть изгоем и парией. Она стала партнером и союзником свободного мира. С ней начали считаться и на Востоке.

Глава XIV

Историческое примирение

В истории Европы так сложилось, что франко-германские отношения длительный период во многом определяли политический климат континента. Приграничные земли переходили из рук в руки. У немцев и французов почти всегда были территориальные претензии друг к другу. Добрососедства практически никогда не возникало. При Наполеоне французская армия огнем и мечом прошла по немецким землям. Более чем через полвека Бисмарк взял убедительный реванш. А затем две опустошительные мировые войны. Унизительный для Германии Версальский мир. Через два десятилетия захват Франции гитлеровским вермахтом. И наконец участие Франции в разгроме Германии и ее оккупации.

Рейнская область, и в частности Кёльн, длительное время входили в состав французского государства. Решением Венского конгресса в 1815 году она отошла к Пруссии и с тех пор стала окончательно немецкой. Рейнцы и вестфальцы смотрели на Пруссию как на полицейское государство, источник милитаризма. Жесткое управление из Берлина оборачивалось новыми и новыми поборами. К тому же протестантская Пруссия со времен «культуркампфа» постоянно притесняла рейнских католиков.

Эти обстоятельства во многом определяли ход мыслей Аденауэра. Будучи обер-бургомистром Кёльна, он не скрывал антипрусских настроений. Власть нацистов он также связывал с прусскими милитаристскими корнями. До 1951 года Аденауэр никогда не бывал во Франции. Но, как и многие рейнцы, отвергая прусский тоталитаризм, тянулся к французскому либерализму и культуре, к духовным ценностям, основанным на католических традициях.

Для Аденауэра-канцлера это был, разумеется, лишь фон. К франко-германскому замирению и сближению его вело убеждение, что без него в Европе не будет мира, что европейская интеграция и успешное противостояние угрозе с Востока невозможны без совместных действий Франции и Германии. Примирение с Францией стало одним из главных деяний Аденауэра, изменивших европейский политический ландшафт. Далось оно не сразу и не легко.

После Второй мировой войны французы, упоенные освобождением от оккупации и полным разгромом вековечного врага, замахнулись на ряд немецких территорий. Вначале они хотели присоединить к Франции Рейнскую область вместе со всей рурской промышленностью. Союзники воспротивились. Тогда французы стали настаивать на отделении Рура от Германии и предании ему международного статуса. Но и вопрос об отделении отпал. В многосторонний орган по управлению Руром допустили немецких представителей. Аденауэр понимал, что ничего иного пока добиться невозможно и, преодолевая сопротивление оппозиции и обвинения в отсутствии патриотизма, согласился с рурским международным статусом. Он не сомневался, что в ходе европейской интеграции положение дел изменится и Рурская область будет участвовать в ней как немецкая административная единица.

Решение пришло вместе с планом Шумана. Европейское объединение угля и стали отменило международный статус Рура и ликвидировало Контрольный орган по Руру. Он стал частью земли Северный Рейн-Вестфалия.

О необходимости взаимопонимания с Францией Аденауэр начал говорить еще в 1950 году. Он подчеркивал, что речь идет не только о преодолении вековой вражды, но и широком франко-германском союзе, к которому могли бы присоединиться Англия и континентальные европейские страны.

Шумахер не оспаривал западной ориентации, но, как всегда, утверждал, что приоритетная постановка вопроса о западноевропейской интеграции и франко-германском взаимопонимании мешает договоренности с Советским Союзом о воссоединении Германии, а без нее и Европа останется больной. Германия должна оставаться вне союзов и группировок до воссоединения.

Погожим весенним днем 1951 года самолет Аденауэра приземлился в Орли. В аэропорту канцлера и министра иностранных дел Федеративной Республики, прибывшего в Париж для подписания договора об ЕОУС, не встречал никто из членов правительства — в это время шло важное заседание французского Кабинета министров. Аденауэр почувствовал себя несколько задетым, хотя и скрыл негативные эмоции. На аэродроме он заявил:

— Немецко-французское взаимопонимание является ключом для решения любого европейского вопроса.

Через несколько часов французский протокол поставил все на свои места. Аденауэра со всеми почестями принял в Елисейском дворце президент Франции Венсан Ориоль и дал в его честь завтрак.

В свободное от переговоров и официальных встреч время Аденауэр в черном пальто с зонтиком гуляет по Большим бульварам, Елисейским полям. С Триумфальной арки любуется панорамой Парижа. Прохожие узнают Аденауэра. Недоброжелательства не проявляют. Журналисты фотографируют, забрасывают вопросами. Канцлер улыбается, охотно отвечает.

Старый знакомый Франсуа-Понсэ зазывает канцлера в небольшой ресторанчик с изысканными блюдами и винами. Аденауэр по достоинству оценил эксклюзивную кухню, развеселился и сказал сопровождавшему его Хальштейну:

— Распорядитесь наше сегодняшнее меню выбить на каменной плите и повесить ее у дверей МИДа в Бонне.

Французская печать хорошо отзывалась о немецком лидере. И лишь «Юманите» и другие коммунистические издания называли его ставленником американских военных концернов и марионеточным канцлером.

На приеме в Клубе прессы собрались многочисленные французские и иностранные журналисты. Аденауэр вышел на трибуну и сказал:

— Текст моей речи у вас есть, я откладываю его в сторону и скажу кое-что без текста. — Шумок в зале быстро затих. Канцлер выдержал небольшую паузу и продолжил: — С планом Шумана начинается новый период в отношениях Германии с Францией и другими европейскими странами. Вражда невозможна между народами, чья экономика переплетается. Новая Европа — отечество всех европейцев на основе христианских западных традиций, источник духовной силы и залог мирного труда. Новая Европа будет защищаться против любого врага, но сама она — не враг никому.

Собравшиеся наградили канцлера аплодисментами. С хорошим настроением он серьезно и остроумно отвечал на вопросы, парировал недоброжелательные реплики, подчеркивал, что чувствует себя в Париже среди друзей. Умение Аденауэра разговаривать с прессой, привлекать журналистов на свою сторону проявилось в полной мере.

В отеле Аденауэра ждал сюрприз. Ему передали письмо парижской студентки Симоны Патрулье. В конверте вместе с письмом находился французский солдатский орден «Военный крест». Симона писала, что приезд Аденауэра в Париж рассматривает как важный шаг к примирению Франции и Германии. Она просит канцлера принять орден ее отца, полученный во время Первой мировой войны, в надежде, что наши народы никогда больше не будут воевать друг против друга.