"Видели бы они теперь внука своего", - думал Роман. Впрочем, он был уверен, что, доведись до того, маленькая и хрупкая баба Настя, не дрогнув, сама стала бы с рогатиной против медведя. Да и дед Вася тряхнул бы стариной:
Пятеро парней верхами с важным видом ехали позади Срезня и его помощников. На двух санях-розвальнях громоздились туши добытых медведей и кабанов.
Старшина подозвал Романа:
- За мной путь держи, - и двинулся по заснеженному полю в сторону видневшейся на пригорке деревни.
Нужна была помощь кузнеца - лошадь расковалась. Кузнец оказался в запое и Роман взялся за работу сам. Подковал добротно, но пока разбирался в чужом инструменте, разогревал кузню, ковал ухнали, которых у хозяина не оказалось - стемнело, да и завьюжило изрядно. Пришлось ночевать в хате кузнеца:
Наутро, чтобы не объедать небогатых хозяев с кучей ребятишек, решили перекусить в харчевой избе рядом с дорогой: Большая, с тесовым полом полутемная изба, в одном углу печь, возле которой суетилась хозяйка, в другом - полати. Посредине два дубовых стола, за одним из которых уже расположилась компания сомнительного вида. Срезень с Романом заняли свободный стол и приступили к нехитрой трапезе.
- Рыжий, к нам спиной сидит, в кольчуге, - шепнул Роман старшине.
- Вижу, - Срезень с аппетитом истреблял кашу с лосятиной. - А того, что рядом - не узнал? Ты ему прошлой зимой зубов убавил. Слышь, шепелявит?
Соседи, несмотря на ранний час, были в сильном подпитии. Все чаще они недобро и оценивающе поглядывали на Срезня с Романом. Что-то назревало: Тот, в кольчуге под зипуном, вылез из-за стола, обнаружив при этом немалый рост, подошел к ним и, пахнув перегаром, с ухмылкой сказал:
- А что, люди княжьи, подайте каликам перехожим от щедрот ваших.
Срезень продолжал уминать кашу за обе щеки, не обращая на него внимания.
- Да у них языки от страха поотнимались, - засмеялись за соседним столом. - Куряне хваленые!
Срезень доел последнюю ложку каши, аккуратно смахнул с бороды крошки, и поманил рыжего пальцем:
- Ежели слово еще скажете - никто живым не уйдет.
- Вона как... - начал было со смехом рыжий, но Срезень, привстав, схватил его за загривок и со всего маху ударил мордой об стол - крайняя доска дубовой столешницы раскололась пополам.
"Калика" упал, остальные четверо с руганью вскочили и повыхватывав топоры, кинулись на курян:
По запорошенной снегом дороге трусили к Курску.
- Ну что, Ромша, в бою похмелье хуже, чем в пиру? - спросил Срезень. - Я первого своего до сих пор помню
Романа и впрямь трясло и мутило. Как ни суди, а из пяти убитых двое были на его счету. Вспоминать было тошно.
- А как ты шепелявого-то достал? Он тоже в кольчуге был.
Роман молча достал из левого сапога стилет, подарок Смаги.
- Мне такой же сработай, - попросил старшина, внимательно осмотрев необычное оружие. - Полезная вещь.
- У лихих этих, - продолжил Срезень, - на совести не одна дюжина душ загубленных. Так что Господь нас с тобой им навстречу послал, чтобы волю Свою исполнить. А Он абы кого не пошлет.
...После происшествия в харчевне Роман заработал право носить в левом ухе воинскую серьгу - знак того, что на его боевом счету не только кулачные победы:
Служба воинская времени у Романа отнимала все больше. Дневал и ночевал то в детинце, то на Казачьей заставе. Погостить у своих и подсобить Людоте удавалось все реже.
Роман встреч с Анютой не искал, но получалось само собой: то на снежной горке в воскресенье увидятся и она улыбнется ему приветливо, то в лавке, таясь от чужих взглядов, они парой слов перебросятся. Как-то на воскресной службе, посещать которую для гридня было делом обязательным, Роман услышал сзади знакомый шепот:
- Приходи по первой звезде к Перунову ключу:
Одета она была не по-боярски - в простеньком полушубке, валенках и платке, но от этого казалась Роману еще милее.
- Здравствуй, добрый молодец, - голосок её дрожал от волнения. - Поди, замерз?
- С утра жду, - ответил Роман.
- Как так? - удивилась Анюта, наивно поверив.
- Ты сказала "по первой звезде", а не сказала, когда. То ли когда потухнет, то ли когда загорится.
Боярышня засмеялась звонко, но потом с опаской прикрыла рот ладошкой, и тут Роман заметил, что она без рукавичек.
- Позабыла в спешке, - объяснила Анюта.
Роман взял ее сопротивляющиеся руки в свои и стал греть. Румяные от мороза щеки боярышни зарделись еще больше.
- Как птичку держишь, - сказала она, уже не пытаясь освободиться...
Яркие зимние звезды с любопытством смотрели вниз. Через много лет они будут слагаться все в те же созвездия, не изменив своего положения на небе. Что им несколько столетий? А вот от человека, даже от такого, как Анюта, и крохотной памяти не останется...
- Ишь, скорый какой, - засмеялась боярышня, вырвавшись из рук Романа и отбежав в сторону. - Не жених еще, чтобы целоваться. Вот сватов пришлешь...
Со стороны Княжьей дороги послышалось басовитое покашливание верного дворового.
- Никак твоя черноризка? Голосом с морозу погустела.
- Та на печи десятый сон видит, меня от доброго молодца охраняя, - засмеялась Анюта и уже с грустью продолжила:
- Пора мне, Ромша. И так своевольничаю. Не дай Бог, батюшка узнает: Завтра придешь ли?..
Но на следующий вечер Анюта к Перунову ключу не пришла: Едва дождавшись утра, Роман направился в город и битый час крутился под окнами хором боярина Седоватого, пока за замерзшими стеклами не увидел знакомое лицо - заплаканное и невеселое. Увидел всего на мгновение - кто-то властно отстранил боярышню от окна, после чего показалась бородатая физиономия ее отца. Боярин мельком посмотрел на Романа и сказал что-то в глубину комнаты.
Через некоторое время тяжелая калитка боярского двора со скрипом отворилась, пропустив троих дюжих мужиков, которые неторопливо пошли в сторону Романа.
- Чего ошиваешься, паря? - недружелюбно спросил один из них, похлопывая плеткой по сапогу. - Топай восвояси, а то шею намнём.
Случись это полугодом раньше, Роман постарался бы избежать стычки или хотя бы не начинать драку первым. Но сейчас он был почти дружинник, и защищать должен был не только свою честь, но и честь воинского братства, готового принять его в свои ряды.
Роман сбросил полушубок и засучил рукава рубахи: