Кто-то прервал молчание, возникшее было под впечатлением горячей речи Смаги:

- Жаль, старче, что не рожден ты князем - за святое дело и голову сложить не жалко. А то все за зипунами половецкими в степь бегаем, или своих же, русских, воюем. Ни князю славы, ни нам чести.

На торговую площадь, держа путь к воротам детинца, на вороном жеребце въехал Срезень. Около Смаги осадил коня.

- Будь здрав, старче, - приветствовал он старого воина. - Все Русь лаптями меряешь?

- И ты здравствуй, Срезень, - ответил Смага, легко поднявшись с земли и почтительно сдернув плетенную из лыка шапку.

- Что скажешь по разговору нашему прошлому? Не надумал?

- Не обессудь.

- Коли надумаешь, то приходи.

Срезень тронул коня и скоро скрылся в воротах детинца.

- О чем он? - спросил Роман у Смаги.

- В помощники к себе зовет, - ответил тот. - Я когда-то и его научил, чему мог:

- А расскажи-ка, дедка, про стародавние времена, - попросил один из слушателей. - Ты мастер баять.

- Поди, всё слыхали:Вот разве что о Соловье-богатыре, который всему курскому воинству, как крестный отец: Про "богатырский камень" знаете, что в Казачьей заставе лежит? На нем имена выбиты тех богатырей, что смогли его поднять. Вторым после Ильи как раз Соловей и числится:

Вечерело, мягкие тени окутали город в серое, лишь маковки церквей и резные навершья теремов еще красовались в розовато-оранжевом свете уходящего солнышка:

- Быль это, а может, небыль, - начал Смага, - теперь не разберешь. Ворона узнала, мне накаркала:

В те стародавние времена земли курские княжьей власти не ведали, дань никому не платили и русскими себя не считали - мы, дескать, северяне: Хлеб сеяли, зверя били, рыбу ловили, а воевали только, когда враг приходил. Князь киевский Владимир Святославич земли свои еще не окрестил - прадедовским богам молился. В ту пору пришел из Степи неведомый народ, что звался печенегами - о половцах тогда и не слыхали. Начали печенеги на Киев наезжать и на копье его пробовать. Понадобились Владимиру опричь* своих дружинников богатыри с других земель, что с киевской землей граничили. Сулил князь за службу золото да почести, и съезжались к нему витязи из разных краев. Только вот северские удальцы Киев не жаловали и к Владимиру на поклон не являлись. Тогда кликнул князь своего главного богатыря Илью Муромца и приказал ему:

- А езжай-ка ты, не мешкая, Илья, свет-Иванович, в земли северские, ко реке ко Тускари - там, на крутом холме крепость твердая, а в ней, сказывают, богатыри тебе чета. Приведи-ка ты их в мою дружину, а коль не поедут, то возьми с них дань:

Поехал Илья Муромец с невеликой дружиною княжий наказ исполнять. В те времена дороги в землях курских были не торены, тропинки не топтаны - лес густой, да волчий вой. А злее волков разбойники, что по оврагам и буеракам путников поджидают. Заплутал Илья со дружиною. Скоро иль нет, видит богатырь киевский, что из леса темного выезжает безбоязненно молодец - во плечах косая сажень, а на плече дубинка в десять пуд.

- Как звать-величать тебя, молодец? - вопрошает Илья. - И ведаешь ли ты дорогу ко реке Тускари, где крепость твердая?

Отвечает Илье встречный молодец:

- Звать-величать меня Соловей. Дорогу ко Тускари я ведаю - коли с добром едешь, то провожу:

Долго ль ехали Илья с Соловьем, коротко ли, но вот и река блеснула, а на берегу холм крутой с крепостью на самой маковке.

Илью и его гридней приняли, как дорогих гостей: с дороги в баньке попарили, потом за стол усадили. По одну сторону стола Илья со дружиною, по другую Соловей со товарищи.

Наутро стали богатыри состязаться, силу да ловкость выказывать. Да никак друг друга победить не могут - вровень стоят северяне с киевлянами и уступать не хотят.

Тогда Илья Иванович говорит Соловью-северянину:

- Таким богатырям, как ты со товарищи, негоже в лесу век коротать, да леших пугать. Едем во Киев-град князю Владимиру служить - будешь жить в высоком терему, есть на злате да спать на пуху.

Отвечает ему Соловей-северянин с усмешкою:

- Богатырей Владимир киевский и без нас сыщет. Нам воля-вольная да земля родная дороже злата княжьего.

Тогда Илья-богатырь и говорит:

- А давай так рассудим: вон камень лежит, в землю врос: коли ты его поднимешь, то живите себе, как жили - ни дани Киеву, ни богатырей в дружину киевскую. Коли не поднимешь, а я осилю, то не обессудь - лучшие витязи северские и ты, Соловей, со мной уедете.

Так и порешили. Жребий кинули, кому камень первым поднимать - выпало Илье. Вырвал он камень из земли и поднял над головой - будто не камень в сто пудов, а гусиное перо.

Закручинился Соловей от такой силы невиданной, но к камню подошел смело, поклонился земле родной на четыре стороны - помогай родная сторонушка - собрал силу богатырскую и поднял камень, хоть сам по колено в землю вошел.

Слово богатырское крепче булата - собирается Илья Иванович в обратный путь, а сам-то хмурый да невеселый:

- Как я князю Владимиру пред очи его светлые покажусь, коли поручение не исполнил?

Отворились ворота твердой крепости, что на обрыве крутом по-над речкою Тускарью, выезжает их тех ворот Илья Муромец с малою дружиною и держит путь через густые леса ко граду Киеву. Соловей-северянин провожать киевлян вызвался:

Едут день, едут два:И уговорил Илья провожатого своего, Соловья-северянина, в светлом Киеве погостить да с тамошними богатырями силами померяться. Едут дальше - а вот и Днепр-Славутич, а вот и Золотые Ворота, а вот и князь на злаченое крыльцо выходит, богатыря своего первого встречает.

Как услыхал Владимир-князь, что повеление его не исполнено, осерчал он не на шутку, топнул ногой и велел Соловья-северянина в темницу посадить на хлеб да на воду - пока товарищи его дань богатую не привезут или в киевскую дружину не вступят.

Стали княжьи гридни к Соловью подступаться, чтобы узы на него наложить и в темницу бросить, ан не тут-то было - разбросал их богатырь северский по двору широкому. Но велика дружина киевская - всех не пересилишь. Вот уж одолевают гридни Соловья и тогда богатырь северский засвистал, как только он и его товарищи умели - люди на землю попадали, кони седоков посбрасывали. От посвиста того у Владимира-князя в очах потемнело, но и сам он богатырь был не из последних - схватил лук тугой и послал стрелу каленую прямо Соловью-северянину в сердце. Но не берет стрела Соловья - падает на полпути. Шлет князь вторую стрелу. Только с третьей стрелы нашло железо сердце богатырское, и пал Соловей на чужую землю.

А Владимир-князь повелел на месте крепости твердой, что возле Тускари, срубить город и народ тамошний невеликой данью обложить. Не сразу северяне под княжью руку встали, но долго иль коротко, а свершилось все по воле Киева: С тех пор курян-воинов за непокорство и удаль зовут на Руси соловьями, а посвист их боевой ни с чьим не спутаешь...