Не меньшей популярностью пользовалась лавка, где продавалось оружие и доспех. Ритуал купли соблюдался строго. Покупатель, не жалея времени, придирчиво перекопает закрома лавки в поисках нужного. При этом весь товар будет безжалостно раскритикован, как совершенно негодный - за исключением того предмета, которому суждено быть выбранным. Обнову как бы выделяли из массы ей подобных, тем самым привязывая к себе. Но хвалить нельзя - сглазишь. Вместо похвалы - приговоры: "Служи мне, нож, как и я тебе, будь другом в добре и в худе : Меч - князь, топор - трудник, кистень - разбойник, а нож - друг верный..." Для кистеня: "Кистень-гулебщик, по головам ходебщик, укротись, усмирись, мне за пояс опустись, коль нужда в тебе придет - выручай, не ленись:".

В оружейной лавке принимали ветхое, негодное для боя оружие, которое ценилось недешево и, чем старше, тем дороже - особенно если его прежний хозяин славился, как бывалый и удатный* воин. Считалось, что воинские качества непременно перейдут в новое оружие, если такой лом использовать при ковке.

Хозяйничал в оружейной лавке купец по прозвищу Колода. Весьма расчетливый и скаредный с остальными, он вдруг начал делать Роману большие скидки на железо-уклад - да чуть не в полцены. Людота объяснил:

- А как же? Он мои мечи да кольчуги в Киеве втридорога продает.

Марфа добавила свое, хитро сощурившись:

- Ромшу приваживает - дочка-то на выданье.

- Ага, - соглашался кузнец. - Девка справная, в батьку - всемером не обхватишь:

По будням и товаров и покупателей немного. В воскресенье не протолкнуться: слободичи свой товар привезут, деревенские свой. Люд не гордый, им лавки держать не по карману. Товар лежит прямо на земле, а продавец рядом на соломке устроился, знай себе покрикивает - товар нахваливает.

Деревенские везли в Курск съестное: что вырастят, что лес с рекой дадут. Среди прочих особенностей средневековой продуктовой "корзины", Роман не мог привыкнуть к отсутствию фруктов, до которых был большой охотник. Даже о яблоках куряне не слыхали - эта диковина завезена была в Киев из Византии недавно и до пограничного Курска еще не добралась. Ягоды - какие душе угодно, а вот арбузика бы, или дыньку:

Самый расхожий товар - глиняные горшки выставляли на продажу обязательно горлышком вниз, чтобы нечистая сила не забралась и не напортила покупателю. Тонкая обожженная глиняная посуда недолговечна: чуть зазевался - и вдребезги. И все же именно эти предметы и их осколки переживут своих более прочных собратьев и станут основной частью археологических находок. А чему-то из них доведется быть терпеливо склеенным из черепков и продолжить жизнь на музейной полке - куда в большем почете, чем в своем первом бытии. Кожа, дерево, ткани, и даже металл тленны во времени, а вот обожженная огнем керамика вечна:

Роману подумалось - осколки не этих ли глиняных корчаг он находил позапрошлым летом с друзьями на археологическом раскопе где-то совсем рядом? Попади сейчас на тот раскоп, уж он бы подсказал, где копать:

От потусторонних мыслей его отвлек голос пожилой торговки:

- Купи гребень, молодец, а то девки сглазят. Эвон кудри-то у тебя: - И рассмеялась, заметив смущение Романа: - Аль не целованный?

В Курске была "мода" - носить у пояса на цветном шнуре затейливо выточенный гребень. Он служил еще и оберегом от любовного приворота. Мало ли кто из девок глаз на тебя положит - майся потом. Одним словом - вещь полезная:

В стороне гостевых ворот, за густой толпой что-то происходило. Куряне на торжище не скандалили, стало быть - заезжие.

Народ здесь попадался всякий - из разных концов Руси, с иным говором, одеждой, вышивкой на рубахах, манерой держаться. Тут и киевлянина угадаешь, и жителей славных городов Чернигова, Путивля, Рыльска: Самые задиристые и гордые - новгородцы. Эти в Курске бывали не часто, но если уж приплывут на своих длинных лодках-ушкуях, то без драки не обходилось. Старики баяли, лет сто тому назад куряне крепко насолили Великому Новгороду, и заноза осталась. Новгородцы каждую весну ходили реками к Днепру - попытать на днепровских просторах разбойничьего счастья. Бывало, явятся нежданно-незванно, затеют драку, и может дойти до ножей - пырнут, прыгнут в быстроходную пиратскую лодку и ищи-свищи. Одно слово - ушкуйники. Всякий из Курска уходили битыми, но оставаться в долгу не в характере новгородцев.

От спуска к Тускари враскачку валили трое дюжих парней в ярких, набивного рисунка рубахах с закатанными рукавами, остальные новгородцы ждали на причале. За голенищем по ножу, за поясами кистени. Дороги не уступают, встречных расталкивают, матерятся в голос. Девки и молодухи, зная охальный характер пришлых, боязливо разбегаются.

Когда трое ушкуйников оказались рядом, Роман мирно приценивался к костяному, тонкой работы гребню. Двое расположились у него за спиной, а третий - напротив, недобро ухмыльнувшись. Новгородец был старше Романа, светлая борода коротко подстрижена, в передних зубах большая недостача:

- Слышь-ка, молодец, давай-кось шапками поменяемся: ты мне свою, а я тебе за это в лоб щелкну:

- Давай лучше я тебя щелкну, - спокойно ответил Роман. - Коли сдюжишь.

Не тратя время на дальнейшие разговоры, один из ушкуйников сзади внезапно обхватил Романа за горло, а щербатый замахнулся. Но Роман опередил - беззубый охнул и согнулся пополам, держась руками за низ живота. Задний, получив локтем по печенке, а потом затылком по носу, отскочил. Матерясь, выхватил нож. Третий тоже потянулся к голенищу. Роман, не церемонясь, от души добавил первому и, уклонившись от ножа, ударил сам. Из ушкуйников на ногах оставался один - несмотря на свой рост и широченные плечи, молодой парень, почти мальчишка. Он суетливо размахивал обоими ножами, и истошно орал, призывая товарищей с пристани. Роман схватил с земли палку и выбил ею один нож, потом другой. Растерявшегося парня ткнул кулаком под дых, приведя в беспомощное состояние.

- Вот тебе и нецелованный, - всплеснула руками торговка.

Все произошло так быстро, что остальные куряне, которым по возрасту и чину полагалось помочь земляку, не успели даже помахать кулаками. Правило "не бить лежачего" на оружных не распространялось, но новгородцев лишь скрутили и содрали с них сапоги, как военный трофей. Кроме того, ушкуйники лишились поясов и цветастых рубах - на портянки пойдут.

Но тут, сбив приворотную стражу, на торговую площадь ворвались остальные новгородцы. В руках топоры. Сейчас половина ушкуйников начнет гонять встречных, а остальные под шумок кинутся на грабеж богатых лавок.

Но куряне народ бывалый - похватав, что попалось под руку, а в первую очередь оглобли, уже построились в боевой ряд, преградив путь нападавшим. В новгородцев полетели горшки и что потяжелее. Ушкуйники такого отпора не ожидали - в самую пору было ретироваться, но их старшой, звероподобный мужичина, ловко уворачиваясь от летящей посуды, размахивал топором и наседал на оборонявшихся - вот-вот кого-нибудь достанет. Боевой порыв укротила корчага с бортным медом, умело брошенная из задних рядов здоровенной теткой с криком "Эх-ма". Мед из разбившегося горшка надежно залепил предводителю ушкуйников глаза, смешался с кровью из разбитого носа, и вывел его из строя.