— Мы с Элриком обрабатываем кусок земли, принадлежащий Вистонберийскому аббатству, и выращиваем овец — тоже по соглашению с монахами, — добавила Мэйзри. — А живем за счет излишков продукции и части дохода от стрижки овец. Монастырь владеет здесь всем — он забирает почти все, что производится на фермах, и очень хорошо зарабатывает на овечьей шерсти. Можно сказать, что шерсть и дает большую часть богатства.

— А Уайтхоук обращал свои претензии к королю?

— Да, — вступил в разговор Шип. — Уайтхоук уже несколько лет пристает с этим к королю, но до сих пор суд не вынес никакого решения. Дело в том, что вердикт затрагивает Папу Римского — ведь часть земли принадлежит католической церкви. Вот вопрос и откладывается: король Джон и Папа не могут добром ни о чем договориться.

— А как относится ко всему этому сын Уайтхоука, барон Хоуксмур? Он поддерживает претензии отца?

— До сих пор барон ничего не предпринимал, — ответил Элрик.

— Но его земли по соседству с долиной, — заметила Эмилин.

Элрик уселся поудобнее и пригубил из своей кружки с элем.

— Да, Хоуксмур всего в нескольких милях к серверу отсюда, но его отделяет река. Да и вообще он отстоит довольно далеко от центра долины, где расположены самые тучные пастбища. Так вот. До сих пор барон не участвовал в споре, но тяжба сама собой перейдет к нему, случись что-нибудь с отцом до того, как спор уладится.

— Так что, миледи, мы здесь не можем не ощущать присутствия Уайтхоука, — заключил Шип. Мэйзри наклонилась вперед:

— Как вы оказались в одиночестве в лесу, миледи, и почему вы скрываетесь от людей Уайтхоука?

Эмилин молча оглядела всех своих собеседников, ее испуганные и встревоженные глаза казались огромными. Элрик и Мэйзри терпеливо ждали ответа, их лица, освещенные огнем очага, были красивы своим спокойствием и уверенностью. Кольцо теплого света как будто объединяло всех сидящих здесь. Девушка застенчиво взглянула на Шипа. Он пристально, не отводя взгляда, смотрел на нее. Глаза излучали такую спокойную силу, что в их лучах все опасности казались далекими и легко устранимыми. На мгновение опустив взор, девушка вознесла к небесам молитву. Она очень хотела верить этим людям. И очень нуждалась в их помощи.

— Я надеюсь, — наконец заговорила она, — что вы все-таки не очень верите Уайтхоуку и не выдадите меня ему.

Эмилин неторопливо и подробно начала рассказывать своим новым друзьям печальные обстоятельства своей странной помолвки, а потом поведала и о роковой встрече в лесу, из-за которой она осталась одна в окутанной туманом лесной глуши.

— Когда Лесной Рыцарь появился на нашей тропинке, я побежала и заблудилась. А тот человек, который разыскивает меня сейчас, — это барон Хью де Шавен.

— А почему вы убежали, миледи? — поинтересовалась Мэйзри.

— Церковь осуждает такие помолвки, считая их бесчестными и греховными, хотя мужчины и настаивают на принудительных браках. Говорят, что Уайтхоук страшно жесток, и я не могу по доброй воле выйти за него. Поэтому единственное, что мне остается, — это скрываться. — Эмилин обвела взглядом внимательные лица: — Я твердо решила посвятить себя Богу.

— Вы уйдете в монастырь? — изумленно переспросила Мэйзри.

— Да, но в моей жизни есть еще кое-какие обстоятельства. Мои маленькие братья и сестра сейчас в Хоуксмуре. В плену. — Эмилин непроизвольно изо всех сил сжала пальцы.

Подняв глаза, она встретилась взглядом с Шипом. Он медленно кивнул, чтобы она продолжала.

— Лорд Уайтхоук пугает меня, — тихо продолжала Эмилин, — а вступление в монастырь станет моим покаянием — ведь я нарушила помолвку. Я приму это. Но боюсь, что мои дети пострадают из-за меня. — Девушка тяжело вздохнула. Слезы наполнили ее глаза и готовы были скатиться с ресниц. — Я должна быть уверена в их полной безопасности и спокойствии, если король не позволяет мне самой воспитать их. Только после того, как я устрою их жизнь, совесть позволит мне удалиться от мира. — Что вы будете делать с малышами? Ведь невозможно будет вернуть опекунство, — удивился Элрик. — Это же приказ короля. — Эмилин в задумчивости потерла лоб: — Я должна каким-то образом вызволить их из Хоуксмура. У нас есть родственники в Шотландии, они позаботятся о детях.

Мэйзри не могла поверить своим ушам:

— Вызволить из Хоуксмура? Эмилин пожала плечами;

— Мой дядя — монах в Вистонберийском аббатстве, а старшая сестра — настоятельница женского монастыря. Может быть, они смогут как-то помочь мне…

— Но каким образом монах сможет помочь? — прервал Черный Шип с ноткой раздражения и нетерпения в голосе. — Абсолютно бесполезно просить короля о милости к детям. В его сердце не найдется ни жалости, ни понимания.

— Мой дядя сможет просить опекунства, как старший во всей нашей семье. А поскольку он — служитель церкви, то, возможно, что король и обратит на него внимание. Может быть, Николасу Хоуквуду прикажут отдать детей дяде Годвину. А он уж знает законы и умеет ими пользоваться. Возможно, он пошлет петицию в Ватикан с просьбой об отмене королевского приказа.

— Вот это — реальный шаг. — Черный Шип кинул в огонь маленький камешек с пола. — Но и он может оказаться бесполезным. Дети останутся там, где они есть. — Он взглянул на Эмилин. — Вы не допускаете, что им может быть хорошо в Хоуксмуре? Барон — не злодей и не великан-людоед, леди!

— Я знакома с бароном. На меня он произвел впечатление холодного, самовлюбленного и недоброго человека. И я не оставлю у него своих братишек и сестру. Дети должны расти в добре и любви.

Шип швырнул в огонь еще один камешек, потом еще один. Из костра поднялись крошечные искры. Профиль отшельника четко вырисовывался на фоне огня — лишь длинные, спутанные, непослушные волосы мешали разглядеть его.

— Это в вашей воле, — наконец произнес он так тихо, что Эмилин едва расслышала слова. Потом снова помолчал и продолжал:

— А что будет с вами? Даже если вы уйдете в монастырь, Уайтхоук сможет увезти вас оттуда. Ведь вы обручены — значит, полностью в его власти. Пожелай он — и любой способ окажется годным, чтобы силой заставить вас выйти за него.

Эмилин не думала об этом.

— Все равно я должна пытаться что-то делать, искать выход. Дядя сможет отослать меня к Агнессе в Розберийское аббатство. И, может быть, Уайтхоуку станет лень продолжать борьбу. Ведь он и так уже получил Эшборн — какая разница, в конце концов, со мной или без меня? Шип согласно кивнул:

— Розбери действительно далеко на севере.

— Да. Агнесса ушла в это аббатство после смерти своего мужа. А вскоре отец забрал меня домой из монастыря, где я училась. Сказал, что устраивает мне хороший брак. Но не дожил до него. — Девушка пожала плечами. — Отец никогда бы не выбрал мне в мужья Уайтхоука.

Мэйзри слушала весь этот разговор с огромным интересом и явным, все возрастающим нетерпением. Ей едва удавалось усидеть на месте — с каждой репликой волнение ее все возрастало. А сейчас она не выдержала, и, резко наклонившись вперед, заявила;

— Миледи, если вы уже были помолвлены, все эти королевские указы — полная ерунда. Вы говорите, что отец устраивал свадьбу?

— Переговоры не были завершены. Я даже не знаю имени своего жениха. — Эмилин дрожащей рукой провела по лбу, как будто стараясь снять паутину тупой непрекращающейся боли.

Но Мэйзри твердо стояла на своем.

— Если леди Эмилин уже была обручена или просто обещана другому прежде, чем ее встретил Уайтхоук, он не имеет на нее никаких прав.

Все внимательно взглянули на женщину. Задумчивую тишину нарушало лишь едва слышное потрескивание дров в очаге.

Наконец Эмилин грустно и потерянно улыбнулась:

— Кто теперь женится на мне? Кому я нужна? Ничто не сможет разорвать эту помолвку, и моя единственная дорога — в монастырь. Если Уайтхоук верит в Бога, он поймет и примет мой выбор.

— Чем мы можем помочь вам, леди? — тихо спросил молчавший до этого Элрик.

— Вы уже и так очень помогли мне, я так благодарна! Но завтра утром я должна уехать к дядюшке. Если бы вы смогли дать мне коня или пони, я потом обязательно расплатилась бы.