— Моя дочь. Ты можешь забрать ее. Только отпусти меня.

— Я могу что? — я уставился на него.

— Забрать ее. Я приведу её тебе.

Он врал. Врал, чтобы я отпустил его. Какой отец отдаст дочь? Отдаст чудовищу? Но всё же… — Я тебе не верю.

— Это правда. Дочь. Она красивая …

— Расскажи мне о ней. Скажи мне что-нибудь, чтобы я понял, что ты говоришь правду. Сколько ей лет? Как ее зовут?

Он засмеялся, так как знал, что зацепил меня. — Ей шестнадцать, кажется. Зовут Линди. Она любит… книги, чтение, глупости. Пожалуйста, просто забирай её и делай с ней, что захочешь. Возьми мою дочь, но отпусти меня.

Это становилось явью. Девушка! Шестнадцатилетняя! Он действительно приведёт ее сюда? Могла ли она оказаться той самой девушкой, которая мне нужна? Я вспомнил голос Кендры. «Иногда могут происходить неожиданные вещи».

— Наверняка ей будет лучше без тебя, — сказал я. Тогда я понял, что поверил. Кому угодно будет лучше без такого отца. Я помогу ей. По крайней мере, так я себе говорил.

— Ты прав. — Он плакал и смеялся. — Ей будет лучше. Так что забирай её.

Я решился. — Через неделю ты приведёшь сюда свою дочь. Она останется со мной.

Теперь он смеялся. — Конечно. Обязательно. Сейчас я пойду, а потом приведу ее.

Я знал, что он затеял. — Но не думай, что если этого не сделаешь — это сойдёт тебе с рук. — Я снова перевесил его через подоконник, дальше, чем прежде. Он закричал, думая, что я собираюсь столкнуть его, но я показал ему вниз на камеры около оранжереи. — У меня камеры по всему дому, запись докажет все, что ты сделал. У меня твои водительские права и твоя наркота. И у меня есть кое-что ещё. — У него были длинные и жирные волосы. Ухватившись за них, я подтащил его к старинному гардеробу, где хранил зеркало. — Я хочу увидеть его дочь. Линди.

Зеркальное отражение изменилось — вместо моей гротескной физиономии появилась кровать, на которой спала девушка. Изображение приблизилось. Я увидел длинную рыжую косу. Потом ее лицо. Линда. Линда Оуэнс из школы, та самая с розой, именно её я увидел в зеркале. Линда. Неужели она — та самая девушка?

Я сунул зеркало в лицо подонку. — Это она?

— Как ты…?

Теперь, обращаясь к зеркалу, я сказал: — Я хочу увидеть адрес, по которому она находится.

В зеркале появилась дверь квартиры, а потом табличка с номером дома и названием улицы.

— Ты не сможешь сбежать. Я показал ему зеркало. — Куда бы ты ни отправился, я буду точно знать, где ты. — Я посмотрел на его водительские права. — Дэниэл Оуэнс, если ты не вернешься, я найду тебя, и последствия будут ужасны.

Последствия будут ужасны? Тьфу, ну кто так говорит?

— Я мог бы пойти в полицию, — сказал он.

— Но не пойдёшь.

Я потащил его обратно вниз, к оранжерее. — Мы поняли друг друга?

Он кивнул головой. — Я приведу её. — Он протянул руку, и я понял, что он пытался получить назад свой пакетик с наркотой и водительское удостоверение. — Завтра.

— Через неделю, — сказал я. — Мне нужно время, чтобы подготовиться. И я пока придержу это у себя, чтобы убедиться, что ты вернешься.

Потом я отпустил его, и он метнулся в ночь, как вор, которым и был.

Проследив его уход, я спустился вниз. Я почти подпрыгивал. Линда.

Уилла я увидел на лестничной площадке третьего этажа. — Я услышал шум, — сказал он. — Но подумал, что лучше не вмешиваться.

— Ты подумал правильно. — Я улыбался. — Скоро у нас будут посетители. Ты будешь нужен мне — надо сходить и купить кое-какие вещи, чтобы ей было удобней.

— Ей?

— Да, Уилл. Это девушка. Девушка, которая, возможно, разрушит чары, которая могла бы … полюбить меня. — Я почти подавился словами, так они были безнадежны. — Это мой единственный шанс.

Он кивнул. — Откуда ты знаешь, что она та самая?

— Потому что она должна быть ею. — Я подумал о её отце, готовом торговать собственной дочерью за свои наркотики и свободу. Настоящий отец ответил бы «нет», даже если бы его арестовали. Мой отец поступил бы так же, как её. — И потому что она тоже никому не нужна.

— Понимаю, — сказал Уилл. — И когда она приедет?

— Через неделю, не больше. — Я вспомнил о наркотиках, которые всё еще оставались в моей руке. — Возможно, раньше. Нам нужно работать быстро. Но все должно быть идеально.

— Я знаю, что это означает, — сказал Уилл.

— Ага. Отцовскую кредитку.

В последующие дни, украшая пустующие на третьем этаже апартаменты, я трудился усерднее, чем вообще когда-либо работал над чем-нибудь. Комнаты Линды. Мебель там была для гостиной, и пустые книжные полки только напоминали мне, что мой отец не планирует визитов. Теперь я переделал всё это в идеальную девичью спальню и библиотеку, посылая Уилла за мебельными каталогами, красками, обоями — всем необходимым.

— Ты думаешь, это правильно? — сказал Уилл. — Заставлять её прийти сюда? Я не знаю, могу ли принять участие в…

— Похищении?

— Ну, да.

— Ты не видел того мужика, Уилл. Он вломился, наверно, чтобы украсть что-то на продажу для наркоты. А потом, чтобы выбраться из неприятностей, он предложил мне свою дочь. Может быть, он делал это раньше — ты не думал об этом? Так что я сказал «да». Ты же знаешь, что я не собираюсь обижать её. Я хочу полюбить ее. — Боже, я выражался как Призрак оперы.

— Я всё ещё не думаю, что это правильно. Просто потому, что тебе это выгодно. А ей?

— Ей? Если отец отдаёт её мне, кто скажет, что он не отдал бы её кому-нибудь еще? Продал бы в рабство? Или что-нибудь похуже, чтобы купить наркоту? Я знаю, что не причиню ей боли. Ты сможешь также поручиться за следующего парня, с которым он попытается это провернуть?

Уилл кивал, так что я знал, что, по крайней мере, он задумался об этом. — А откуда ты знаешь, что она подходит тебе, чтобы влюбиться? — спросил Уилл. — Если папаша такая сволочь?

Потому что я наблюдал за ней. — Это мой единственный шанс. Я должен полюбить ее, — сказал я Уиллу. — И она должна полюбить меня в ответ, или для меня всё кончено. И если она в состоянии любить такого неудачника, как отец, то, быть может, она сможет увидеть меня сквозь мою внешность и тоже полюбит.

Прошло три дня. Я выбрал одеяла и подушки, набитые пухом. Я представлял себе, как она утонет в такой постели, приятней которой у неё никогда не было. Я подобрал великолепнейшие восточные ковры, хрустальные люстры. В те дни мне с трудом удавалось заснуть, так что я работал с четырех утра до самой ночи. Кабинет, превращённый в библиотеку, я покрасил в теплый желтый с белой отделкой. Для её спальни я выбрал обои с вьющимися розами. Уилл и Магда мне тоже помогали, но только я работал всю ночь. Наконец-то комнаты выглядели безупречно. Почти не веря, что она приедет, я сделал кое-что ещё. Заглянув к ней домой с помощью зеркала, я изучил содержимое её шкафов, а потом зашёл в Интернет-магазин Macy's Juniors и скупил всё, что подходило по размеру. Всё это я разместил во встроенном шкафу в её новых комнатах. И я купил книги — сотни книг — и расставил их на полках до самого потолка. Я скупил все, что было в книжных Интернет-магазинах, включая все мои любимые книги, заголовки которых мне попадались. Мы могли бы говорить о них. Было бы так здорово поговорить с кем-то моего возраста, пусть даже только лишь о книгах.

Каждый день после обеда приходили новые срочные доставки от UPS, а каждое утро заставало меня долго и упорно работающим — красящим, шлифующим, отделывающим. Я должен был сделать все идеальным, просто должен был, чтобы, быть может, она посмотрела бы сквозь моё уродство и нашла бы здесь счастье, нашла бы способ полюбить меня. Я даже не начинал обдумывать то, что может произойти — что она, вероятно, возненавидит меня за то, что забрал ее от отца. Я должен был сделать так, чтобы это всё сработало.

В ночь на шестой день я стоял в её будущих апартаментах. Мне все еще надо было починить мою оранжерею, мою прекрасную оранжерею. Но, к счастью, на улице было потеплело. Я починю её потом. А сейчас я изучал комнату. Полы, до совершенства натёртые воском, блестели рядом с коврами в зелено-золотых тонах. Пахло лимонной чистотой и десятками роз. Я выбрал желтые, которые, как я прочитал, символизировали веселье и радость, дружбу и надежды на новое начало, и расставил их по всем её комнатам в вазах из Уотерфордского хрусталя. В её честь я посадил новую розу — миниатюрную жёлтую и назвал «Маленькая Линда». Ни один из цветов с этой розы я не срезал, но покажу ей их, когда она впервые посетит оранжерею. Скоро. Я надеялся, что они ей понравятся. Я знал, что понравятся.