— Терри… — Я села и прикоснулась к его руке. — Если ты меня слышишь… Мне жаль, что так получилось. Не уверена, что поняла тебя в тот вечер, но ты не ошибся — у тебя не бубонная чума.
Едва ли умирающему станет легче оттого, что диагноз не подтвердился и его убивает неведомая болезнь. Я сказала это лишь потому, что знала, какой ужас вызывает у людей само слово «чума».
Терри сделал еще один вдох, настолько слабый, что, не лежи моя рука у его грудной клетки, я бы ничего не заметила. Пустулы на шее стали темнее. Лоб усеяли пятнышки, не больше маковых зернышек и того же цвета. На моих глазах одно из них выросло до размеров спичечной головки и лопнуло — из кожных пор сочилась кровь.
Я достала из сумки гигиеническую салфетку и промокнула расплывающееся пятно. Пока вытирала ему лоб, Терри вздохнул только один раз — еще немного, и все будет кончено.
Я опустила окровавленную салфетку в желтый контейнер, удивляясь тому, как инстинктивное желание помочь ближнему пересилило страх заражения.
Прошла целая вечность, прежде чем Терри снова вдохнул, но выдыхал теперь так медленно, что было понятно — последний вздох. Лицо сразу побледнело — остановившееся сердце прекратило качать кровь.
— Складывалось впечатление, что у него несколько заболеваний одновременно, в чем и была проблема, — объясняла мне Кора. Прошло почти три часа, с тех пор как я приехала в больницу, и мы сидели в комнате ожидания.
К нашему разговору присоединился Абдулмалик, стоявший там же, прислонясь спиной к двери.
— Рентген грудной клетки выявил тяжелую легочную инфекцию. Мы диагностировали ее как бактериальную пневмонию, но позднее в крови и мокроте обнаружились признаки так называемых условно-патогенных инфекций. С помощью бронхоскопии удалось установить пневмоцистоз.
— Никогда не слышала.
— Микоз — грибковая инфекция легких, — пояснил Абдулмалик. — Иногда ее называют пневмоцистной пневмонией.
— В большинстве случаев ею страдают больные с синдромом иммунодефицита, — добавила Кора.
Фрэн оказалась права.
— То есть Терри Джонстон умер от СПИДа?
— Это очевидно. Нам остается выяснить, почему болезнь так стремительно прогрессировала.
Я пыталась осмыслить услышанное. Не все было понятно. Только с чего начать?
— А как же кровотечение? Я сама вытирала кровь с его лица, пока мы были одни.
Они переглянулись. Заговорил Абдулмалик:
— Кроме внутреннего кровотечения, было и внешнее, кожное — сепсис поразил кровеносные сосуды.
— А изъязвления?
— Гнойничковые образования. Не берусь точно назвать их причину. Но и у носителей ВИЧ, и у больных СПИДом они не редкость. Мы взяли пробы гнойных выделений, попробуем выяснить.
— Вы не представляете, как это для меня важно.
— Ты ведь еще в школе славилась любознательностью, да, Иллон?
— По-моему, нас таких было двое.
Кора чуть заметно улыбнулась.
— По крайней мере известно, что чумы у него нет, — настаивал Абдулмалик.
Я почувствовала, как щеки у меня краснеют.
— Не совсем. Бубонной чумы нет, но то, что есть, может оказаться… намного хуже. — Именно эти слова я слышала от Терри.
— Что вы имеете в виду?
— У доктора Абдулмалика большой опыт лечения инфекционных заболеваний. — Кора решила перейти на официальный тон.
Я разозлилась еще больше.
— Послушайте, я не претендую на роль знатока медицины, однако считаю, что вы должны убедить специалистов ЦИИЗа исследовать трупную жидкость, попавшую на Терри. Сами посудите — с какой стати покойника кладут в запечатанный свинцовый гроб и хоронят в замурованном склепе рядом со статуей Девы Марии в натуральную величину? Что-то уж слишком, вам не кажется? А может, это форма санитарно-эпидемического контроля в сочетании с неким религиозным обрядом? Что же тогда находится в гробу, если потребовались подобные меры безопасности? По-вашему, не стоит бить тревогу?
Абдулмалик пожал плечами, как бы давая понять, что все это вне его компетенции. В такие моменты я обычно стараюсь себя сдерживать: мол, разыгралось воображение, не нужно давать ему волю.
Кора взяла меня за руку.
— Я понимаю, — промолвила она. — У тебя на глазах только что умер знакомый человек, и в какой-то мере ты считаешь себя ответственной за его смерть. Поверь, твоей вины здесь нет.
Я не ожидала от Коры такого сочувствия, и оно тронуло меня до глубины души. Конечно, годами имея дело с убитыми горем людьми, она прекрасно знала, как их утешить. Но со мной, похоже, говорила совершенно искренне.
— Возможно, ты права… — Я поднялась. — Спасибо за все.
— Да, вот еще что, — задержала меня Кора, когда Абдулмалик открыл передо мной дверь. — В конечном счете причиной смерти мог стать несчастный случай. Нам придется поставить в известность коронера, а он, возможно, назначит вскрытие.
Такая перспектива меня не пугала — наоборот, была в моих интересах, давая дополнительную возможность выяснить, что в действительности убило Терри Джонстона.
«Черная смерть» была крайне опасна, когда появилась впервые. Но с каждой последующей эпидемией болезнь постепенно утрачивала губительную силу. В конце концов, ее возбудитель изменился настолько, что уничтожить в одночасье весь род людской уже не мог. Не знаю, каким образом удается микроорганизмам заглянуть в будущее — а некоторые, по всей видимости, способны на такое, — но чумные микробы пришли к тому, что как виду демонстративная смертоносность им не выгодна. Из поколения в поколение передавали они эту информацию, пока она не стала руководящим принципом: всех подряд не убивать. После того что я видела, напрашивался вопрос: не самый ли первый, летальный штамм бациллы чумы мы разбудили? Тот, до которого не дошел приказ о переходе к новой стратегии?
Мой «фрилендер», дожидавшийся на стоянке, до того нагрелся на солнцепеке, что пришлось его проветрить, прежде чем сесть за руль. Я открыла все двери, опустила стекла и, пока машина остывала, позвонила Финиану, чтобы ввести его в курс дел.
— Не стоит тебе появляться сегодня на работе, — предложил он. — Приезжай ко мне, хоть немного отойдешь. Я, правда, с минуты на минуту жду компанию репортеров — из тех, что специализируются на садах и парках, — однако к ленчу рассчитываю освободиться. Тогда можно было бы поискать информацию через СИТО.
— Считай, ты меня уговорил. Управлюсь с оставшимися делами и подъеду.
В машине я набрала телефон Пегги.
— Звоню из больницы. Плохие новости — утром скончался Терри Джонстон.
— Как же так, я видела его в пятницу вечером. Он не слишком хорошо выглядел, но мне и в голову не пришло… Господи, какой ужас.
— Врачи интересуются его родственниками. Не знаешь, с кем бы они могли связаться?
— К сожалению. Вообще-то парень был со странностями. Частенько заглядывал в офис, пока шли раскопки. Приходил вроде как поболтать и всякий раз просил аванс в счет получки.
— Я заметила, когда просматривала платежные ведомости.
— Денег у Терри никогда не было. Весь в долгах, тощий такой. Жалко его было — он и питался кое-как. — Сердце Пегги всегда болело за таких невезучих бедолаг.
— У него был вирус иммунодефицита — значит, приходилось покупать дорогие лекарства. Он тебе что-нибудь говорил?
— Никогда. Ведь все покрывает медицинская страховка. Сколько бы лекарства ни стоили, он вносил фиксированную ежемесячную плату.
— Насколько я поняла, ты выдала ему премиальные на несколько дней раньше, чем остальным?
— Терри хотел отметить день рождения. Я не знала, что нельзя…
— Я ни в чем тебя не виню. Просто должна убедиться, что не ошиблась. Где он жил, пока у нас работал?
— По-моему, он и еще несколько ребят снимали домик в Наване, но адрес мне не оставлял. Если кто знает, так только Бенджамин Аделола.
— Аделола… — Никаких вестей от Оушена Маккивера пока не было. — Ладно, спасибо. Вряд ли сегодня увидимся, остаемся на связи.
Я уже отъезжала от больницы, когда позвонила Мюриэл Бланден и узнала от меня о смерти Терри Джонстона.