— Колин, о Колин, любовь моя...

Они яростно, сосредоточенно и страстно двигались в унисон, и в какой-то момент Кэтрин почувствовала, что ее с головой захлестывает волна неимоверного блаженства, и она уже не в состоянии себя контролировать.

Колин прижимал ее к себе — такую горячую, сильную и желанную, шептал нежные слова, зарывался губами в волосы... Ее крики и стоны доносились до него словно бы издалека, сознание отключилось, оставив лишь ощущение невероятного блаженства. Наконец-то он держал ее в объятиях и полностью владел ею, подтверждая это силой своих толчков, на которые она отзывалась громкими стонами.

— Кэт, чудо, радость моя...

Она едва слышала его слова, поскольку в этот момент ее тело резко напряглось, а интенсивность ощущений заглушила все запахи и звуки окружающего мира. И он тоже содрогнулся и застонал. Еще несколько мгновений спазмов удовольствия — и они почти одновременно издали бурный вздох облегчения...

Какое-то время после этого они молча лежали в объятиях друг друга — усталые, потные, блаженствующие. Наконец Колин приподнялся и нежно поцеловал ее в щеку. Кэтрин повернула голову в его сторону.

Да, это был совершенный возлюбленный! Его нежность, сила и страстность бесподобны. Разве можно желать еще чего-то, находясь в его объятиях? Она высвободила руку и погладила его сначала по лицу, а затем по груди. Он поймал ее указательный палец, поднес к губам и на несколько секунд осторожно зажал зубами.

— О, Кэт! Как же я хотел тебя и как счастлив, что это наконец случилось!

Она придвинулась к нему поближе, чтобы он обнял ее.

— Колин, ты дал мне так много... — Она спрягала голову у него на груди, и он, почувствовав влагу, обеспокоенно пошевелился.

— Надеюсь, это не слезы?

— Нет, — улыбнулась она, — это следы удовольствия.

— Ты мое высокое, рыжеволосое солнышко. Слава Богу, что в тот день ты села в мой пикап!

— Слава Богу, что ты предложил мне это сделать!

Он опустил руку на ее бедро и погладил слегка влажную, гладкую кожу.

— Оставайся здесь, и пусть он только попробует явиться за тобой!

У Кэтрин дрогнуло сердце. Она поняла, что он предлагает ей остаться с ним навсегда. Но это невозможно — Слоун свиреп, опасен и не привык отказываться от намеченной цели. Да, она прекрасно понимает, что Колин не только его не боится, но жаждет встречи, чтобы доказать, кто из них сильнее. Но она не будет, не имеет права подвергать его такому риску!

— Если бы я был уверен, что он навсегда оставит тебя в покое, то не стал бы волноваться даже в том случае, если бы ты уехала, — заявил Колин.

На нее словно вылили ушат холодной воды. Блаженство кончилось, и суровая действительность вновь напоминала о себе. Он не готов заходить в их отношениях слишком далеко, а она не хочет рисковать его жизнью.

Кэтрин пробежалась пальцами по его груди, коснувшись твердых сосков, окруженных жесткими черными волосками.

— Давай хоть ненадолго забудем о завтрашнем дне, — попросила она.

— Ты права. Но теперь расскажи мне, почему ты не хотела предохраняться?

— Нельзя прожить жизнь, всегда и везде продумывая все до конца, — горячо заявила она. — Я хотела тебя, и если частица тебя останется во мне, то это будет только прекрасно.

— Ты чудесная, страстная женщина, однако страсть затмила твой разум. Ведь ты же собиралась в Калифорнию, чтобы начать там новую жизнь и встретить человека, ради которого забудешь обо всем на свете, в том числе и обо мне?

— Хватит обсуждать мою будущую жизнь! — Кэтрин раздраженно блеснула глазами. — Да, я просто жду не дождусь, когда же встречу этого человека! Если это произойдет, то я обязательно напишу тебе о том, какой он чудесный, при каких обстоятельствах я ему отдалась, и как именно мы занимались любовью.

— Прекрати!

Колин перевернул ее на спину и лег сверху, гневно глядя ей в глаза.

— Ты первый начал, — напомнила Кэтрин. — В конце концов, какая тебе разница? Ты — первый, кто...

Он не дал договорить, жадно впившись в ее рот поцелуем и мысленно проклиная себя за глупость. Ведь теперь он не мог представить ее в объятиях другого мужчины или носящей на пальце не его обручальное кольцо! Постепенно поцелуи становились все горячее, они забыли о своей нелепой размолвке и снова предались любви.

После этого Колин уже избегал каких-либо намеков на ее прошлое или будущее. Зато они любили друг друга снова и снова, пока наконец, полностью выдохшиеся, не заснули глубоким сном.

Кэтрин проснулась с первыми лучами солнца и тут же почувствовала, как горячий язык Колина описывает влажные круги на ее животе. Она пошевелилась, протянула руку и нащупала его длинные жесткие волосы. На этот раз все прошло медленно, томно, но от этого не менее упоительно.

Потом она снова задремала, а когда окончательно проснулась, то обнаружила, что комната залита ярким солнечным светом, а за окнами громко кричат пересмешники. Колина рядом с ней не было, зато на столе белела записка:

«Ноги подкашиваются, однако надо идти работать. Когда я уходил, Эмилия еще спала. Вернусь домой к обеду, точнее сказать — к ланчу. Я не могу слишком долго обходиться без твоего общества. Звонила моя мать — в провинции слухи разносятся быстро — и хотела приехать помочь. Проще говоря, она ждет не дождется того момента, когда снова сможет обнять малютку Эмилию. Надеюсь, ты не будешь возражать. Она может приехать, когда ты будешь еще спать».

Кэтрин озадаченно огляделась вокруг — в комнате царил жуткий беспорядок, всюду разбросана ее одежда. Вскочив с кровати, она побежала в душ, а когда вернулась, пошла искать дочь.

Мать Колина сидела в кресле-качалке и ворковала с Эмилией. Увидев выходящую из спальни Кэтрин, она приветливо улыбнулась.

— Доброе утро. Я так рада, что ты вернулась. Надеюсь, Колин объяснил тебе мое раннее появление здесь.

— Это прекрасно, что вы приехали, — покраснев, заявила Кэтрин, поднимая с софы свой свитер и бюстгальтер. Судя по всему, Колин просто забыл убрать их, когда уходил. А ведь Надин прокралась на цыпочках в спальню, когда она спала, чтобы взять Эмилию! Боже, что она там увидела! — Мы вернулись всего на несколько дней, а затем я должна буду уехать... — Кэтрин села на стул напротив Надин и Эмилии. — Колин рассказывал вам о моем бывшем муже?

Надин отрицательно покачала головой. В этот момент Эмилия заплакана, и Кэтрин взяла ее на руки.

— Садись на мое место, — предложила Надин, уступая ей кресло-качалку. — Кстати, я сменила ей подгузники всего несколько минут назад.

— Она просто голодная. — И Кэтрин снова покраснела, вспомнив о том, как губы Колина ласкали ее грудь. Кормя и укачивая дочь, Кэтрин подробно рассказала Надин о Слоуне Манчестере и своем бегстве от него.

— Могу себе представить, как ты устала от всего этого, — заметила мать Колина, внимательно выслушав до конца. — Надеюсь, что мой упрямый сын уже успел оправиться после смерти Даны. Такие люди, как Колин, влюбляются с трудом, но уж если полюбят, то всем сердцем.

— Я не та женщина, которая ему нужна, — тихо заметила Кэтрин, покачиваясь в кресле с дочерью на руках. — Я способна доставить ему одни неприятности.

— Вы с ним прекрасная пара, хотя мой сын порой бывает ужасно упрям, — возразила Надин, внимательно изучая выражение лица Кэтрин. — Но если ты даже уедешь, то, я надеюсь, будешь мне писать и время от времени присылать фотографии Эмилии?

— Разумеется, — горячо подтвердила Кэтрин.

Колин вернулся домой за час до отъезда Надин.

Хлопнула дверь, послышались шаги, в кухню ворвалась струя холодного воздуха, и наконец появился он сам. Первым делом он крепко поцеловал Кэтрин.

— Я чувствую себя так, словно бы мы расстались много лет назад! — заявил он.

— Я рада, что ты по мне соскучился, — заявила она, — ведь я тоже по тебе скучала.

Он был такой большой, холодный и сильный, что, несмотря на собственный рост, Кэтрин казалась себе маленькой и хрупкой. Однако в его объятиях она чувствовала себя удивительно защищенной — и это было то чувство, которого она никогда не испытывала прежде.