— Девочка моя, — прошептала Кэтрин, баюкая малышку.

Стройный, сильный и свежий, с мокрыми длинными волосами, Колин был так прекрасен, что у Кэтрин на секунду перехватило дыхание. Пока она краем глаза посматривала на него, он быстро натянул джинсы и свитер.

— Пойду соберу вещи и позвоню старшему рабочему, заявил он, а она молча кивнула головой и прикрыла веки. — Бад, я уезжаю, остаток ночи меня не будет. Вернусь завтра... На вертолете... Кэтрин родила, роды принимал я... Да, все нормально... Девочка, назвали Эмилией.

Повесив трубку, он взглянул на Кэтрин, и они обменялись улыбками. Ей захотелось обвить его руками за шею и вновь ощутить на своих губах его поцелуи. Странная реакция — удивилась она сама — для женщины, только что разрешившейся от бремени, и все же вполне естественная, если учесть все предшествующие обстоятельства. Роды сблизили их так сильно, как не могло бы сблизить ничто другое.

Колин вновь подошел к стенному шкафу, выдвинул ящик и достал из него пистолет. Проверив, заряжен ли он, сунул его за пояс. Оглянувшись на Кэтрин, он поразился ее мгновенной настороженности, пожал плечами, затем достал нож и сунул его за голенище своего ковбойского сапога. Наблюдая, как он вооружается, Кэтрин похолодела от мысли, что ей вновь предстоит возвращение в мир, наполненный жестокостью и угрозами. А ведь теперь ей предстояло заботиться не только о себе, но и о ребенке!

— Не смотри так, — обронил Колин, подходя к постели. — Я же сказал: намерен охранять тебя, пока ты будешь в больнице.

— Со мной у тебя слишком много проблем.

— Не надо беспокоиться. Я же не могу бросить вас обеих на произвол судьбы!

От ее улыбки он вновь подумал: какое же это счастье быть рядом с такой замечательной женщиной и ее удивительной дочкой!

Колин, я останусь в Тулсе до тех пор, пока не возобновятся полеты в Калифорнию, — поспешно произнесла Кэтрин, опасаясь, что если она не скажет этого сейчас, то потом уже никогда не осмелится на это. Ощущение теплоты и комфорта внезапно сменилось тревожным предчувствием. Зачем она говорит все это, зачем отталкивает его?

Он повернулся спиной, засунул руки в карманы. Сначала она даже подумала, что он не расслышал ее, но нет, он все прекрасно слышал.

— Ты еще недостаточно сильна, чтобы вновь убегать от тех головорезов, тем более с Эмилией на руках. Тебе надо вернуться со мной на ранчо и остаться здесь, пока не окрепнешь.

— А мне кажется, что этого делать как раз не надо. Дело не только в преследователях, — нерешительно заявила Кэтрин, покрываясь красными пятнами. — Когда я с тобой, я начинаю испытывать определенные чувства...

— Ты боишься снова влюбиться? — сумрачно поинтересовался он и, в ожидании ответа, затаил дыхание.

— Глупости! Я собираюсь в Калифорнию, чтобы начать новую жизнь!

— Желаю успеха, — холодно заявил он, с трудом скрывая свое разочарование. Его предположение оказалось правильным — в ее жизни для него нет места. Ну что ж, наверно, и ему следует сказать ей то же самое... — Черт подери, так ты не хочешь влюбляться? Прекрасно, я тоже не хочу. Значит, у нас одинаковые взгляды, — решительно закончил он, сверля ее сердитыми глазами.

«Вот так, мне не на что надеяться», — грустно подумала Кэтрин, в то время как Колин, подойдя к окну, выглянул наружу. Однако следующая фраза ее поразила:

— Теперь, когда мы окончательно уточнили наши позиции, у тебя нет причин бояться возвращения сюда. Ты не слишком меня обременишь, зато я смогу защитить тебя. А потом в любой момент сможешь уехать.

Глядя на него, Кэтрин вдруг почувствовала страстное желание испытать нечто неизведанное. В свое время Слоун вскружил ей голову, и она опрометчиво вышла за него замуж, будучи еще слишком молодой для брака. Возможно, это и стало причиной того, что их семейная жизнь с самого начала не заладилась. На Слоуна нельзя было полагаться, он ей постоянно лгал. И все же она надеялась спасти их брак, пока однажды не поняла, что спасать попросту нечего. Между ними не было не только любви, но даже дружеской приязни. За все эти годы она ни разу не почувствовала к своему мужу какого-либо влечения или теплых чувств, зато теперь именно эти чувства испытывала к Колину. Он был уникальный человек, и она от всей души пожелала ему влюбиться снова. Та женщина, которую он когда-либо полюбит, будет с ним безумно счастлива.

— Сколько тебе лет, Колин? — спросила она.

— Тридцать один, — ответил он, не отрываясь от окна. — Я слышу вертолет.

Кэтрин ничего не слышала. Но стоило ему выйти из комнаты, как издалека донесся шум винта, который становился все громче. Вскоре захлопали двери, и в соседней комнате послышались голоса. В спальню вошли трое полицейских и фельдшер.

Колин подождал, пока они укладывали Кэтрин на носилки, а затем поспешно оделся. Когда он доставал из ящика перчатки, послышался голос Кэтрин:

— Нет, она останется со мной.

Пораженный ее тоном, он резко обернулся.

— Хорошо, мэм, — согласился высокий молодой фельдшер, отступая назад.

Колин смотрел на Кэтрин во все глаза и не переставал изумляться. До этого момента он считал ее хрупкой и слабой женщиной, которая непрерывно нуждается в защите, а сейчас ее зеленые глаза пылали яростным огнем, как у тигрицы, которую вздумали разлучить с детенышем. Такой ярости Колин не видел даже у мужчин, готовых схватиться за пистолеты! И все это из-за крошечной Эмилии, так круто изменившей свою мать!

Заметив, что Кэтрин смотрит на него, Колин подмигнул ей и поднял вверх большой палец. Через несколько минут они уже были в вертолете, немедленно взмывшем в ночное небо. Внизу расстилался однообразный заснеженный ландшафт, оживляемый лишь темными точками — то были кедры. Если ее преследователи находились поблизости и видели вертолет, то уже вряд ли возвратятся сюда, зато начнут разыскивать ее в другом месте.

Отвернувшись от иллюминатора, Колин взглянул на Эмилию. Несмотря на всю абсурдность ощущения, ему казалось, что он имеет какие-то права на этого ребенка, и он испытывал постоянное желание взять девочку на руки. Разозлившись на самого себя, Колин перевел взгляд с дочери на мать. Кэтрин смотрела куда-то в сторону, и ему вдруг вспомнилось, как он целовал ее легкими, дразнящими поцелуями...

Кэтрин исподлобья наблюдала за ним, пытаясь понять, о чем он думает. У нее было такое чувство, словно она улетает из дома, в котором прожила всю жизнь. Придерживая спящую на коленях дочь одной рукой, Кэтрин протянула другую руку Колину, и он немедленно сжал ее тонкие пальцы в своей большой и теплой ладони.

Когда они прибыли в больницу Тулсы, Колин занялся регистрацией, а Кэтрин и Эмилию быстро увезли. Закончив, он прошел в комнату ожидания, которая была совершенно пуста. Сначала он мерил ее шагами, затем опустился в кресло и взял в руки один из старых журналов, лежащих на столике. Целый разворот был посвящен различным политикам, и лицо человека на одном из снимков показалось ему знакомым.

Прочитав подпись под фотографией, Колин понял, что не ошибся. Оказалось, что когда-то он видел Слоуна Манчестера по телевизору и теперь сумел узнать его на снимке. Это был жизнерадостный красивый мужчина, уверенно смотревший в камеру и приветливо махавший аудитории. Чем дольше Колин впивался глазами в это лицо, тем сильнее закипал от гнева. Несомненно, мужчины такого типа очень нравились женщинам. Высокий, золотоволосый, белозубый, с ямочками на щеках... Ощущая себя центром внимания, он явно наслаждался своей неотразимостью.

В какой-то момент Колин не выдержал и чуть было не разорвал журнал. С трудом ему удалось сохранить самообладание, и он продолжил изучение лица своего соперника. Кто-нибудь должен остановить этого ублюдка на его пути к заветному губернаторскому креслу!

Колин раздраженно кинул журнал обратно на стол, поднялся с кресла и вновь принялся расхаживать по комнате. Наконец его позвала медсестра:

— Мистер Уайтфитер, Кэтрин уже в палате, так что, если хотите, можете пройти к ней.