Агенты ФБР поставили носилки с раненым Лобачевским на плиточный пол и перевели дух. Ростислав Шибанов и компания расположились у стены, о чем-то переговариваясь.

– Что там такое, доктор? – окликнул Андрей Штреллера. – Только не свалитесь, ради бога, не хватало нам еще одного переломанного…

Штреллер послушно вернулся и проговорил, поднеся указательный палец к губам:

– Тоннели… Про них рассказывали всякое.

– Что именно?

– Всякое, – значительно повторил доктор, погрозил пальцем и, отойдя в сторонку, сел на лавку рядом с Ивановой.

Шпионка покосилась на него и слегка отодвинулась.

– Что он имел в виду, Андрей Львович? – спросил Миллерс озабоченно.

– Да черт его знает. Парень, похоже, немного тронулся. Ты бы просидел в подземелье два года.

– Вообще-то у него была возможность выйти…

– Может, он такой дисциплинированный. Исполнял инструкцию.

– Ну-ну, – скептически произнес Миллерс, не спуская глаз с фэбээровцев. Дай волю – пристрелил бы, наверное.

– Никого там нету, по-моему, – сказал Грищенко, продолжая вглядываться в туннель. – Темно, правда… Про московское метро тоже истории рассказывали, помню. В газете даже писали. Крысы-мутанты. Призраки. На «Авиамоторной» когда-то еще при СССР эскалатор обвалился, так по ночам там привидения людей без рук видели, все в крови. Их в колеса вроде как затягивало, а колеса же зубчатые.

– Слушай, майор, тебя только не хватало со старушечьими россказнями! – возмутился Гумилев, которого невольно пробрал озноб. Показалось даже, что в черноте туннеля что-то пошевелилось. Грищенко усмехнулся и отошел в сторонку, к доктору Штреллеру.

Решетников тем временем открыл дверь и позвал Миллерса:

– Антон! Тут, по-моему, генератор или что-то подобное!

Миллерс побежал к Решетникову. Оба скрылись внутри небольшого помещения, находившегося за дверью. Гумилев не выдержал и тоже направился туда.

– Что тут у вас? – спросил он, увидев, как Решетников и Миллерс возятся у пульта.

– Распределитель управления питанием, – с вымученной улыбкой сказал Решетников.

– И что это значит?

– Да то, что мы сейчас вырубим сеть и полковник Роулинсон на своем паровозике из Ромашково застрянет в туннеле.

– Серьезно?! – поднял брови Гумилев.

– Серьезнее не бывает. – Решетников всмотрелся в разноцветную схему на мониторе и ткнул пальцем в сенсорный экран. Оранжевая извилистая линия погасла. – Вот как-то так…

– Поезд застрял в туннеле?

– Угу… Стоит как миленький. Насколько я понимаю, миль десять отсюда. Может, немного меньше – датчики не работают, где-то обрыв, судя по всему, так что точное местонахождение поезда я не могу указать. Но скорость была маленькая, видать, боялись, что рельсы просели или обвал.

– Следовательно, мы их можем догнать, – задумчиво сказал Гумилев. – Если они и пойдут вперед, то не сразу, подождут немного – вдруг включится аварийное питание, например. Могут послать небольшой отряд на ближайшую станцию, проверить, что случилось. Где у нас ближайшая станция? Мистер Штреллер, доктор! Где ближайшая станция подземки?

– А здесь и есть, – меланхолично произнес доктор, заглядывая в техническое помещение; видимо, он слышал разговор. – Им проще будет вернуться, чем идти вперед.

– Отлично! Тогда мы идем по рельсам вслед за ними, имея в виду, что можем на них наткнуться. Там есть токоведущий рельс?

– Есть, но я же его отрубил. Так что можно не бояться. Но на всякий случай, конечно, лучше не наступать. Он оранжевого цвета, – пояснил Решетников.

После перестрелки и гибели нескольких членов группы Кирилыч словно постарел лет на десять. В этом, наверное, и было его коренное отличие от Гумилева. Андрей старался отложить переживания на потом, когда все закончится, чтобы не занимать клетки мозга, не отвлекаться. Начнешь скорбеть по одним – можешь потерять других. Нет, Андрей ничуть не сомневался в опыте и выдержке Решетникова. Просто Кирилыч был совсем

другим человеком. Другой формации, другого поколения.

– Как думаешь, кого оставить, чтобы потом запустить линию? Вот блок связи, из кабины машиниста можно запросить включение.

– А с ними связаться не пробовал?

– Пробовал – не работает на выход. Возможно, передатчик попросту выключен. Так кого оставим за главного?

– Намекаешь на себя? – прищурился Гумилев.

– Да нет, вот Антон тоже сумел бы… Да и любой другой сумеет, там объяснить несложно. Решай, Андрей Львович. Как скажешь, так и будет.

Гумилев задумался. Почему-то первой мыслью было оставить здесь своего «заместителя» Вессенберга, чтобы сидел тихо в комнатке, не мешал и ждал, пока с ним свяжутся из кабины электровоза и прикажут включить питание. Но нет, Вессенберг был все же не боец, да и серьезно проштрафился, попытавшись исчезнуть с чемоданом. А оставлять следовало человека, на которого в случае чего можно положиться. Бог ведает, что здесь может произойти в их отсутствие.

Миллерса? Грищенко? Может, Кирилыча, в самом деле?

Или кого-то из шибановской команды? Вроде бы люди надежные, доверять им вполне можно…

– Мы ведь вернемся. Запустим поезд и сразу вернемся, – еле слышно пробормотал Андрей.

– Я и говорю: давай останусь.

– Нет, – сказал Гумилев. – Пускай останутся девушки и Лобачевский. Да, и Штреллер, разумеется.

– А за пультом-то кто? – не понял Решетников.

– Они и будут. Объясни им быстренько, что тут и как включается, в какие кнопки можно тыкать, а в какие – ни в коем случае, да и тронемся.

– Слушай, они ведь все-таки не наши, – усомнился Решетников.

– И что? Видел, какие у нас имеются «наши»? – криво усмехнулся Гумилев, имея в виду то ли Иванову, то ли Тарасова, то ли обоих сразу. – В туннелях, возможно, стрелять придется. Вот и пускай девушки сидят здесь, в тепле и при свете. Если мы вернемся, стало быть, все отлично. Если нет – сумеют отсюда выбраться, раз уж столько продержались на Закрытой Территории.

– А этих двух гавриков из ФБР? С собой, что ли, возьмем?

– Не убивать же их, в самом деле. Связать? А толку? Пусть идут впереди, дорогу разведывают. Что-то насторожил меня наш подземный доктор… Еще и Грищенко со своими окровавленными призраками… А фэбээровцы с нами в одной лодке, даже при всей их хитровыкрученности.

– Если бы не они, мы бы уже за Периметром садились, – играя желваками, сказал Решетников.

– Поздно. И, если угодно, они наша гарантия. Мы здесь столько наворотили, что в любом случае придется улаживать сто вопросов с правительством Североамериканского Альянса. И два агента ФБР, которым мы помогли, придутся весьма кстати. Да еще разоблаченная шпионка на руках… Короче, Кирилыч, я думаю, так будет лучше всего. А потому пойду я переговорю с шибановскими ребятами, и двинем. Идемте, доктор. – Андрей взял за локоть Штреллера, который так и торчал в дверном проеме.

Решетников покивал и принялся возиться с пультом.

На перроне ничего не изменилось. Санич сидел на полу, дремал, что ли… Миллерс надзирал за фэбээровцами, Иванова, демонстративно отвернувшись, сидела на лавочке, Лобачевский, кажется, был без сознания, в медикаментозном сне. Плохо, что нарушена герметичность его бронекостюма… Биозащита должна была сработать и затянуть пулевое отверстие практически молниеносно, но вирус мог успеть проникнуть внутрь, ведь нет уверенности, что Шибанов или кто-то из его спутников не являются носителями… Ладно, все равно ничего не поделать. Пусть пока спит, а там поглядим.

Друзья Шибанова внимательно смотрели на появившегося из подсобки Гумилева. К ним Андрей и направился.

– Мы идем в туннель, – сказал он. – Решетников остановил поезд полковника, они там сейчас маются в неведении, но рано или поздно догадаются послать кого-то назад, на станцию.

– Послушайте, Андрей Львович, – устало произнес Шибанов, щелкая туда-сюда предохранителем пистолета. – Я себя ощущаю клоуном. Сначала эти типы из ФБР навешали мне на уши лапши, уж простите за выражение. Теперь вы нас куда-то тащите… Давайте мы вернемся наверх. Как выбраться с базы, мы найдем – там полно брошенной техники, уж что-нибудь движущееся всегда сумеем собрать. Тем более никто не знает – вдруг мы носители вируса? Вы об этом, конечно же, тоже думали, правда?