В тот день мы рано закончили предписанные нам бои.

Я пошел и сел на ближайший камень, сглаженный так, чтобы быть удобным для сидения.

Я осмотрел десяток небольших ран, полученных схватке и приготовился наблюдать за Меч-Деревом, пока Вашет не вернется за мной.

Селин была не из тех, кто может сидеть и ждать.

Она подошла к Меч-Дереву и остановилась в нескольких футах от самых длинных веток, что раскачивались и танцевали на ветру, отправляя по кругу острые как бритва листья, в диком кружении.

Затем она опустила плечи и бросилась под свод кроны, через тысячи безумно кружащихся листьев.

Я был слишком поражен, чтобы кричать. Я преодолел половину расстояния, прежде чем услышал ее смех.

Я смотрел как она мечется, прыгает и кружится. Ее маленькое тело уклонялось от ветра, бросавшего в нее листья, словно она играла в салки.

Она проделала половину пути к стволу и остановилась.

Она поднырнула под лист, протянув руку отбила его, иначе он порезал бы ее.

Нет. Она не просто ударила.

Она использовала Метель.

Я следил за ее продвижением еще ближе стволу, как она раскачивалась в перед и назад, защищая себя.

Сначала она использовала Деву Расчесывающую Волосы, затем Обратный Танец.

Затем она скользнула в сторону отказавшись от Кетан.

Она присела и проскочила с щель между листьями, добравшись до ствола, и хлопнув по нему рукой.

И снова вернулась под крону.

Она сделала Выжимающего Сидр, нырнула, повернулась и побежала, пока не выскочила из под нависающих листьев.

Она не закричала с триумфом, как сделал бы ребенок из Содружества, но она подпрыгнула и вскинула руки в знак победы.

Затем, все еще смеясь, прошлась колесом.

Я не дыша снова и снова следил за игрой Селин. Как она движется в глубь и наружу танцующих листьев.

Она не всегда доходила до ствола.

Дважды она отпрыгивала от листьев не добираясь до него. И даже с моего места было видно, что она сердится.

Один раз она подскользнулась и была вынуждена выползать из под листьев.

Но она добралась до ствола четыре раза, каждый раз празднуя вскинутыми руками, смехом и идеальным колесом.

Она остановилась, лишь когда Вашет вернулась

Со стороны я наблюдал, как Вашет бушевала и выговаривала ей.

Я не мог слышать сказанного, но язык тела был громок.

Селин смотрела вниз и переступала с ноги на ногу.

Вашет покачала пальцем и запястьем в сторону девочки.

Это был нагоняй, который получают все дети.

Держись подальше от соседского сада.

Не дразни овец Бентона.

Не играй в салки среди тысячи кружащихся лезвий священного дерева твоего народа.

Глава 119

Руки.

Однажды Вашет признала мои успехи в языке лишь умеренно неловкими, она подготовила для меня возможность поговорить со странной группой людей, разбросанной вокруг Хаэрта.

Это был болтливый старик, который вышивал шелковой нитью во время бесконечной болтовни, рассказывая странные, бессмысленные, полубредовые истории.

Одна была история про мальчика, который поставил на голову ботинки, чтобы уберечь от смерти кошку, другая была про семью, которая поклялась съесть гору камень за камнем.

Я никогда не мог получить из них какой-нибудь смысл, но я вежливо слушал и пил сладкое пиво, которое он предлагал мне.

Я познакомился с двойняшками, которые делали свечи и показывали мне па странных танцев.

Я провел день с дровосеком, который в течении нескольких часов говорил только о расщеплении дерева.

Сначала я думал, что это были важные члены общества.

Я думал, что может быть Вашет выставила меня напоказ перед ними, чтобы показать, каким цивилизованным я стал.

Только когда я провел утро с Двупалым, тогда я понял, что она послала меня к каждому из этих людей с надеждой, что я чему-нибудь научусь.

Двупалый это не его настоящее имя.

Просто у меня он ассоциировался именно так.

Он был поваром в школе и я видел его при каждом приеме пищи.

Его левая рука была целой, но правая была жестоко искалечена, оставив лишь большой и указательный пальцы.

Вашет послала меня к нему утром и мы вместе готовили обед и разговаривали.

Его звали Нэйден.

Он сказал мне, что провел десять лет среди варваров.

Более того, он привез более чем двести тридцать серебряных талантов обратно в школу, прежде чем был ранен и не мог больше сражаться.

Он отметил последнее несколько раз и я могу сказать, что это было для него особым предметом гордости.

Зазвонили колокола и народ посочился в столовую.

Нэйден вычерпывал тушенку, которую мы сделали, горячую и густую с кусочками говядины и моркови.

Я отрезал ломтики теплого белого хлеба для тех, кто хотел их.

Мы обменивались кивками и иногда вежливыми жестами с теми, кто проходил в очереди.

Я был достаточно осторожен, чтобы осуществлять только самый краткий зрительный контакт, и пытался убедить себя, что это было просто совпадением, что так мало людей, казалось, были заинтересованны сегодня в хлебе.

Карсерет устроила показ своих чувств на всеобщее обозрение.

Сначала она добралась до начала очереди, а затем сделала широко видимый жест [брезгливого отвращения] перед уходом, оставив свою деревянную тарелку.

Позже Нэйден и я, как правило, мыли посуду.

- Вашет рассказывала мне, что твое фехтование развивается плохо, - сказал он без предисловий.

- Она говорит, что ты слишком сильно боишься своих рук, и это делает тебя нерешительным. - [Строгий упрек.]

Я застыл в ответ на его резкость, борясь с желанием посмотреть на его изувеченную руку.

Я кивнул, не доверяя себе говорить.

Он отвернулся от чугунка, который он был очищал и протянул перед собой руку.

Это был дерзкий жест, и лицо его было тяжелым.

Тогда я посмотрел, поскольку игнорировать это было бы грубым.

Остались только его большой и указательный пальцы, достаточно, чтобы брать вещи, но не достаточно для любой тонкой работы.

Половину его руки составляла масса сморщенных шрамов.

Я сдерживал свое лицо прежним, но это было тяжело.

В некотором смысле я увидел свои худшие опасения.

Я чувствовал себя очень стесненным из-за моих неповрежденных рук и боролся с желанием сжать их в кулаки или спрятать за спиной.

- Прошел десяток лет с тех пор, как эта рука держала меч, - сказал Нэйден.

[Гордый гнев.]

[Сожаление.]

- Я долго думал о том бое, в котором были потеряны мои пальцы.

Я не терял их из-за опытного противника.

Они упали из-за нескольких варварских рук, которые были лучше приспособлены для лопаты, нежели для меча.

Он согнул два пальца.

В некотором смысле ему повезло.

Были и другие Адем в Хаэрте, потерявшие обе руки или глаза или конечности до локтя или колена.

- Я долго думал.

Как я мог спасти мою руку?

Я думал о моем контракте защищать барона, чьи земли были охвачены восстанием.

Я думал: что, если бы я не взял этот контракт?

Я думал: что, если бы я потерял левую руку?

Я не мог говорить, но я мог держать меч. - Он позволил своей руке упасть в бок.

- Но держать меч не достаточно.

Надлежащему наемнику требуется два меча.

Я никогда не мог сделать Любовник из окна или Спящий Медведь только с одной...

Он пожал плечами.

- Это роскошь оглядываться назад.

Вы всегда это можете сделать, но это бесполезно.

Я носил красное с гордостью.

Я принес более двух сотен и тридцати талантов в школу.

Я был вторым камнем, и я сделал бы третий со временем.

Нэйден снова поднял свою покалеченную руку.

- Я мог бы не получить ничего из этого, если бы я жил в страхе потерять мою руку.

Если бы я вздрогнул и сжался, я никогда бы не принял Латанта.

Никогда не стал бы вторым камнем.

Я был бы целым, но я был бы меньшим, чем я есть сейчас.