11. ЛЮБЛЮ
О, девочка моя, твои слова так скрытны,
Но я в глазах твоих все тайны уловлю.
Я твой подвижный стан, прямой и беззащитный,
Так радостно-светло, так ласково люблю.
Когда к твоей руке я тихо прикасаюсь,
Заметила ли ты, — все переходит в сон?
Тобою я давно безмолвно восхищаюсь,
Девичеством твоим лучисто осенен.
Пока — молчали мы, но раз мы были рядом.
Ах, что-то и влекло, и отстраняло нас,
И долго я смотрел любующимся взглядом
В сиянье темное твоих лучистых глаз.
И вдруг твой взор поймал, так нежно заблестевший,
Как будто вся душа, дрожа, в него вошла,
Но вмиг смутилась ты, стыдливо покрасневши,
И вновь потухший взор поспешно отвела.
О, девочка моя, мы связаны тем взглядом,
Заметила ли ты, — все переходит в сон?
Я навсегда хочу с тобой остаться рядом,
Девичеством твоим лучисто осенен,
Сегодня вечером, когда наш знак прощальный —
Прикосновенье рук я ласково продлю,
О, девочка, пойми, что я душой печальной
Тебя и радостно, и ласково люблю.
12. У ЗЕРКАЛЬНОЙ РЕКИ
О как мне жаль тебя и ласково, и нежно,
Как я люблю тебя, любуясь и грустя,
За все, что ждет тебя, за все, что неизбежно,
О, как мне жаль тебя, стыдливое дитя.
Что я скажу тебе, доверчивой и чистой,
В ответ на всю любовь, застенчивость и дрожь.
Как я скажу тебе, безгрешной и лучистой, —
И разве я могу? И разве ты поймешь?
Последних дум моих, дитя, ты не уловишь,
Полна ты светлых зорь, стыдливо полюбя,
О, если б знала ты, что ты себе готовишь,
Какой безмерный груз берешь ты на себя!
Зеркальная река. Лучистая полоска.
Дрожит прощальный луч, деревья золотя.
С своей затейливой и взрослою прической
Как ты мне нравишься, стыдливое дитя.
Как мне хотелось бы все то, что неизбежно,
Все то, что ждет тебя, заботливо отвлечь,
И в тихой радости и ласково, и нежно
Твой розовый расцвет лелеять и беречь.
13. МЕЖ ЧЕРНЫХ СОСЕН
В тебе есть что-то строгое, стыдливое и чистое,
Каких-то тайн нетронутых немая глубина.
И все-таки ты нежная, как будто вся лучистая.
Девическая строгость всегда, всегда нежна.
Когда со мною рядом ты и смотришь вопрошающе,
Глядишь так детски-пристально мне в душу, в глубину,
Перед тобою девственной, перед тобой незнающей
Я начинаю чувствовать безумную вину-
Задумчивые сосны суровы и безжизненны.
Плечом к плечу коснулись мы, и сладко быть вдвоем.
Но взгляд твой недоверчивый, но взгляд твой укоризненный
И быть с тобой мне кажется мучительным грехом.
Безжизненные сосны черны и тесно сдвинуты.
Повсюду сосны черные и больше ничего.
Ужели все прошедшее не может быть отринуто,
И все твое девичество не озарит его?
Прости меня за прошлое. Мне хочется прощения,
Лучисто-тихой радости, чтоб душу озарить,
И светлой непорочности, и светлого смущения…
Ты можешь, можешь, можешь, и ты должна простить.
Со взглядом детски-пристальным, ты — строгая и чистая, –
Но даже этой строгостью светло озарена,
Ты нежная, ты нежная, ты словно вся лучистая,
Девическая строгость всегда-всегда нежна.
14. У НОЧНОГО ОКНА
Там в гостиной люди, – говорят и спорят,
Странно-возбужденны, как будто бы в бреду,
Тайной, темной власти ослепленно вторят,
Там в гостиной люди – я от них уйду.
Уходи за мною – в тихое молчанье,
В комнату закрытую – к высокому окну.
Видишь, там на улице — каменные зданья
Тихо покорились ласкающему сну.
Радостно лелея загадочные думы,
Тихо и доверчиво безмолвствуют они.
Не смутят их счастья — уличные шумы,
Блики электричества, желтые огни…
А над ними дышат — волей необъятной,
Светлым обещанием, знающей судьбой —
Звезд неумирающих серебряные пятна,
Небо сине-черное, сумрак голубой.
В комнате так тихо. Протянуты мерцанья.
Блики электричества на матовом полу.
О, смотри доверчиво в темное молчанье,
О, приникни ближе к морозному стеклу.
Если верить сумраку, — он тихо улыбнется,
Даст и обещание, даст и забытье.
Видишь, стало радостно, только сердце бьется,
Только сердце бьется — твое или мое?..
Там за дверью – люди, спорят возбужденно.
И не видят люди, что мы ушли с тобой,
Что мы удалились, тайно и влюбленно,
В комнату закрытую, в сумрак голубой.
Что мы верим тихо, верим обещанью,
Радостно приникнув к морозному стеклу,
Что мы полюбили тихое молчанье,
Небо сине-черное, ласкающую мглу…
Что мы так забылись тут, что если сердце бьется,
В первый миг неясно нам – твое или мое…
Если верить сумраку – сумрак улыбнется,
Даст и обещание, даст и забытье.