- Лаборатория–то знаешь, чья?

 - Не знаю и не хочу знать, — отмахнулся Уолтер.

 - Эй! — окликнул их гнусавый голос из угла, где были составлены столы. — Долго вы будете болтать, а?! Дайте поспать, уроды!

 - Жрать будешь, Глен? — окликнул прокаженного Уолтер. — Есть лапша.

 Тот заворочался, застонал, матерясь; заскрипел под ним стол.

 - Не могу я даже вспоминать об этой проклятой лапше, — ответил больной. — Блевать тянет.

 - Ну ты поешь, потом проблюешься, — хохотнул клошар.

 Пока Кит дожевывал свою порцию, Уолтер залил кипятком еще одну чашку лапши, вместе с куском лепешки отнес Глену.

 - Ты его подкармливаешь? — удивился Кит. — От него же никакого толку, все равно умрет.

 - А какой тебе нужен толк? — задумчиво посмотрел на него клошар.

 - Ну, он же не добытчик, — пожал плечами Кит. — А ты не настолько богат, чтобы содержать его.

 - Ты, мил человек, странные вещи говоришь, — покачал головой Уолтер. — Глен — мой друг, можно сказать. Мы с ним вместе уже шестой год тут кантуемся. Он меня и привел сюда. Отбил, больного, у гуимов на улице и почти на себе сюда притащил. Он здоров еще тогда был. Так что я ему, можно сказать, жизнью обязан. А то, что судьба ему свинью подложила, так в том его вины нет.

 - А ты чем в нормальной жизни занимался? — поинтересовался Кит.

 - В нормальной?.. — повторил Уолтер. — А была она, нормальная–то? Я уж и не помню.

 - Я помню, — донесся из угла голос Глена.

 - Ну? — бросил ему Кит.

 - А что «ну»… Я людей лечил. Врач я был. Говорили, что от бога врач… Наверное, правду говорили.

 - Вот, — кивнул Уолтер в сторону Глена. — А ты, мил человек, говоришь «толк»…

 - Ну а ты? — спросил Кит.

 - Я–то?.. Гы–гы… Да смешная у меня профессия была, и не профессия вовсе, а так — род занятий.

 - Ну?

 - Писателем я был.

 - Да ты что! — улыбнулся Кит. — А фамилия как? Может, я тебя читал?

 - Это вряд ли, — покачал головой Уолтер. — Когда мое писательство кончилось, ты еще на деревянной лошадке скакал и картонной саблей размахивал.

 - Ну а все же? — настаивал Кит.

 - Да он под псевдонимом писал, — известил из своего угла Глен. — Джед Хайтер.

 - Хайтер… — повторил Кит. — Хайтер… Нет, не слышал даже.

 - Оно и понятно, — кивнул Уолтер.

 - Глен, а тебе фамилия Хилман говорит о чем–нибудь? — спросил Кит у прокаженного. — Стив Хилман.

 - Нет, — ответил тот почти сразу. — А кто это?

 - Ну, тоже врач. Или химик… Или и то и другое.

 - Не знаю.

 - А Эрджили?

 - Эрджили? — повторил прокаженный. — Ну–у, кто ж не знает профессора Эрджили!

 Сердце Кита радостно рвануло вскачь.

 - Только, — продолжал Глен, — его же убили.

 - Да нет, живой, — нерешительно улыбнулся Кит, чувствуя, как дробный стук сердца сменился ударами похоронного колокола.

 - Да?.. Странно. Я как–то встретил его жену, года два назад. Она сказала, что профессора убили.

 - Жену? — оторопел Кит. — У него нет жены. В смысле, она есть, но она уже года три лежит в клинике, в семнадцатом районе.

 - Ты о каком Эрджили говоришь, приятель? — хмыкнул Глен. — Я тебе про цыгана, профессора Гончо Эрджили.

 - И я про него, — ответил Кит, чувствуя, как горят щеки и уши — верный признак того, что до него дошло, насколько он облажался.

 - Ну так его жена жива и здорова и не лежит ни в какой клинике! — раздраженно выпалил прокаженный. — А что за клиника? В семнадцатом районе было только пульмонологическое отделение.

 - Реабилитационный центр для снуксил–зависимых.

 - Первый раз слышу, — хмыкнул Глен. — Его, наверное, недавно открыли.

 «Этого не может быть! — зазвенело в голове Кита. — Этого не может быть! Эрджили лечил маму! Ей стало лучше!»

 Он же сам, лично, видел эту клинику.

 Эрджили — не Эрджили?..

 Но тогда кто он?..

 Тони Скарамо.

 «Идиот! Почему ты не поверил Джесс?!»

 - Эй, ты чего так скуксился, парень? — окликнул его Уолтер.

 - А? — встрепенулся Кит. — Кажется, мне надо идти…

 Нужно вытащить маму из клиники. Но до четырех часов его туда не пустят.

 Нужно предупредить Сиплого, чтобы никуда не совался.

 Нужно сходить на сорок восьмую. Если Эрджили все–таки придет на назначенную встречу, Кит сможет выяснить все.

 Нужно встретиться с Джессикой.

 - Тебя проводить? — предложил Уолтер. — А то с твоим светлячком, не ровен час, заблудишься.

 - Да, — кивнул Кит. — Да, Уолт, спасибо.

 

 Он вышел на четырнадцатую и, в едва набирающем силы хмуром рассвете, двинулся на юг, в сторону дома Джесс.

 Улица была пустынна. Зябкий туман рваными клочьями нависал над дорогой, приглушая шаги, щекоча ноздри влажным и холодным запахом раннего утра. Кит любил этот запах с детства, но только сейчас заметил, насколько он неуютен и тревожен…

 В окнах Джессики уже горел свет.

 Кит не знал, что он ей скажет. Глазами Джесс всё, оказывается, виделось так, будто бы он, Кит, служит на посылках у псевдо–Эрджили. Ну и ладно. Он скажет ей про сегодняшнюю встречу с цыганом, на которую тот скорей всего не придет. Скажет про документы Хилмана и про Сиплого. Он сделает для нее все, о чем бы она не попросила.

 Оглянувшись, просмотрев улицу, насколько позволял гуляющий по ней туман, Кит вошел в подъезд. По–привычке забыв про работающий лифт, взлетел на седьмой этаж, позвонил.

 Через минуту хотел позвонить еще раз, но отдернул поднятую к кнопке звонка руку, сунул ее за пазуху, доставая револьвер.

 Сердце оборвалось в понимании того, что внутри он никого не найдет. Кроме Джессики. Мертвой. Если бы ее гости были еще внутри, они бы закрыли дверь на замок. Но она была чуть–чуть, едва заметно, приоткрыта, пропуская наружу тонкую полоску света. Быть может, ее подало назад сквозняком. Нечего было и думать, что это сама Джесс решила вдруг посидеть с открытой дверью в ожидании раннего гостя — не те нынче времена!

 Он легко, совсем несильно, нажал на ручку. Отклонившись на всякий случай в сторону с линии огня, медленно, сантиметр за сантиметром открыл дверь до упора, до того, как ручка с еле слышным стуком уперлась в стену прихожей.

 Судя по тому, как запеклась кровь, образовавшая лужицу вокруг головы и собравшая короткие волосы в один бурый колтун, ее убили не меньше шести часов назад. В общем, часа через два–три после того, как он ушел отсюда, Джессика уже была мертва. Они позвонили. Она открыла. Выстрел в лоб. Захлопнули дверь. Ушли.

 Или не сразу ушли? Наверняка, они что–нибудь искали у нее.

 Кит прикрыл за собой дверь, осторожно обошел тело, взял с дивана в гостиной плед, накрыл Джессику.

 Нет, никакого беспорядка в комнате видно не было, все оставалось таким же, как и вчера вечером, когда он уходил отсюда. И в спальне порядок. И в кухне. Значит, они приходили просто убить ее.

 Кто — они?

 Но это совсем не вопрос. Они — это люди Эрджили–Скарамо.

 Ну что ж, счет, который Кит им предъявит, увеличился еще на один пункт…

 Одиночество.

 До смерти Джессики Кит так не ощущал его, как сейчас.

 Если бы вчера он остался у нее, она была бы жива.

 Она действительно была не «мечтой разведки», а самым простым агентом комиссии по соблюдению того и этого, поэтому они так легко взяли ее. Она не умела играть в такие игры, она была самой обычной девчонкой. Достаточно вспомнить, как она едва не погибла в лапах снукера, как она упала в обморок при виде мамы, как она жалась к нему, когда шпана забивала гуима…

 Где были его глаза раньше?! Что делал его мозг?!

 Этот ублюдок, Эрджили–Скарамо, управлял им как хотел.

 Но мама, мама, мама! Ей ведь действительно стало лучше! Вот что не давало ему хоть на мгновение усомниться в Эрджили.

 Он взял в кухне пару бумажных салфеток, тщательно протер дверные ручки. Вышел в подъезд, прикрыл за собой дверь, еще раз вытер ручку и спустился вниз.

 Если Скарамо не придет на встречу, Кит пойдет в лабораторию и разнесет ее в пух и прах. Или Мэйсон ему скажет, где искать Эрджили, или сдохнет лютой смертью. Не от пули, нет. Он будет подыхать от кастета, он станет мешком с отрубями, у которого не останется ни единой целой кости.