XX

Клайв успешно выдержал адвокатский экзамен, но перед тем, как получить право заниматься практикой, подхватил легкую инфлюэнцу и провалялся с высокой температурой несколько дней. Морис навестил уже выздоравливавшего друга, заразился и тоже слег. Поэтому несколько недель они почти не виделись, а когда снова встретились, Клайв был бледен и легко возбудим. Он приехал к Холлам, предпочтя их дом обществу Пиппы, в надежде, что хорошая пища и покой помогут ему выздороветь окончательно. Он мало ел, а если говорил, то на тему напрасности всего и вся.

— Я подался в адвокатуру, потому что это даст мне возможность войти в политику, — сказал он в ответ на вопрос Ады. — Но зачем мне входить в политику? Кому я нужен?

— Ваша матушка говорит, что вы нужны у себя в графстве.

— Если в графстве и хотят кого-то, то скорее радикала. В отличие от моей матушки, я общаюсь с разными людьми. Так вот — они устали от нас, представителей праздных классов, разъезжающих в автомобилях и ищущих, чем бы заняться. Все эти визиты с важным видом в знатные семьи — игра, притом невеселая. За пределами Англии в такие игры уже не играют. (Морис, я собираюсь в Грецию.) Мы никому не нужны. Никто никому не нужен. Все хотят только спокойствия в своем доме.

— Но политика как раз и обеспечивает покой в каждом доме, — визгливо вставила Китти.

— Обеспечивает, или должна обеспечивать?

— Ну, а разве это не одно и то же?

— Обеспечивает и должна обеспечивать — это не одно и то же, — сказала миссис Холл, гордая тем, что уловила отличие. — Ты не должна прерывать мистера Дарема, и тем не менее…

— …прерываешь, — подхватила Ада, и веселый смех семьи заставил Клайва содрогнуться.

— Мы делаем и мы должны делать, — заключила миссис Холл. — Большая разница.

— Не всегда, — возразил Клайв.

— Не всегда, запомни это, Китти, — эхом отозвалась миссис Холл, но в голосе ее не чувствовалось назидания: прежде не было случая, когда он ей перечил.

Китти вновь принялась отстаивать первоначальное суждение, Ада говорила абы что, Морис не говорил ничего, он спокойно поглощал еду и не замечал, что подобная застольная беседа, которая была ему не в новинку, раздражает друга. Между блюд он рассказал анекдот. Все замолчали, чтобы внимать Морису. Говорил он медленно, вяло, не заботясь о словах и не удосужившись быть интересным. Вдруг Клайв вымолвил:

— Простите, у меня закружилась голова, — и упал со стула.

— Дай подушку, Китти. Одеколон, Ада! — распорядился их брат. Он распустил Клайву воротник. — Мама, обмахивай его, нет, не так, вот так обмахивай…

— Глупо как вышло, — пробормотал Клайв.

Когда он заговорил, Морис его поцеловал.

— Мне уже лучше.

В комнату вбежали девушки и слуги.

— Я могу встать, — сказал Клайв. К нему вернулся нормальный цвет лица.

— Конечно же нет, — воскликнула миссис Холл. — Морис отнесет вас… Мистер Дарем, держитесь за него покрепче.

— Давай, старина. Доктор! Да позвоните же кто-нибудь доктору!

Он поднял друга, который был так слаб, что начал плакать.

— Морис, я дурак…

— Пусть дурак, — сказал тот и понес его по лестнице в комнату, положил на кровать и раздел. Постучалась миссис Холл. Выйдя к ней, Морис скороговоркой сказал:

— Мама, ты не должна никому рассказывать, что я поцеловал Дарема.

— Разумеется нет!

— Он бы этого не одобрил. Я очень испугался и сделал это нечаянно. Ты ведь знаешь, мы большие друзья, почти родные.

Этого оказалось достаточно. Ей нравилось делить с сыном маленькие секреты — это напоминало ей о том времени, когда она значила для него гораздо больше, чем теперь. Пришла Ада с кувшином горячей воды. Морис принял кувшин и направился к своему пациенту.

— Сейчас придет доктор, а я в таком виде, — рыдал Клайв.

— Вот и хорошо.

— Почему?

Морис закурил сигарету и сел на край кровати.

— Мы хотим, чтобы он посмотрел тебя именно в таком состоянии. Как же это Пиппа отпустила тебя одного?

— Я думал, со мной все в порядке.

— Черт тебя подери.

— Можно войти? — раздался за дверью голос Ады.

— Нет. Когда появится доктор — пусть сразу идет сюда.

— Он уже здесь, — крикнула Китти снизу.

Привели человека немногим старше Мориса и Клайва.

— Привет, Джаввит, — сказал Морис, поднимаясь ему навстречу. — Вылечите мне этого парня. Он перенес инфлюэнцу, думали, выздоровел. А он упал в обморок, и не переставая плачет.

— Все ясно, — проговорил мистер Джаввит и сунул в рот Клайву градусник. — Перетрудился?

— Да, а теперь собирается в Грецию.

— Ну и поедет. А сейчас выйдите все. Я к вам спущусь.

Морис подчинился, нисколько не сомневаясь, что Клайв серьезно болен. Джаввит вышел к ним минут через десять и сообщил миссис Холл, что не обнаружил ничего страшного — обыкновенный рецидив. Он выписал рецепты и сказал, что надо пригласить сиделку. Морис проводил его и в саду, положив руку на плечо доктора, спросил:

— А теперь скажите откровенно, что у него? Ведь это не просто рецидив. Это что-то более серьезное. Прошу вас, скажите мне всю правду.

— Он в полном порядке, — повторил доктор. Раздраженно, ибо кичился как раз тем, что всегда говорил правду. — Я полагал, что вы это поняли. У него прекратилась истерика, и он уснул. Это обыкновенный рецидив. Просто сейчас ему надо быть более осторожным, вот и все.

— И сколько будет продолжаться этот, как вы его назвали, обыкновенный рецидив? Неужели в любую минуту могут повториться ужасные страдания?

— У него всего лишь недомогание… Он думает, что простудился в машине.

— Джаввит, вы что-то от меня скрываете. Взрослый мужчина не станет плакать ни с того ни с сего.

— Это просто слабость.

— Ах, называйте вещи своими именами, — досадливо проговорил Морис и убрал руку. — Должно быть, я вас задерживаю.

— Ничуть, мой юный друг. Я здесь затем, чтобы вы не испытывали затруднений.

— Хорошо, если это такой пустяк, зачем тогда сиделка?

— Чтобы он не скучал. Насколько я понимаю, он не беден?

— А разве с нами ему будет скучно?

— Вам нельзя, подхватите инфекцию. Вы же присутствовали, когда я говорил вашей матери, что никому из вас нельзя входить к нему в комнату.

— Я думал, вы имели в виду только моих сестер.

— И вас в равной степени, даже в большей, поскольку вы недавно уже от него заразились.

— Я не стану звать сиделку.

— Миссис Холл уже позвонила в клинику.

— Почему все делается в такой спешке? — сказал Морис, повысив голос. — Я сам буду за ним ухаживать.

— А потом станете катать ребенка в колясочке?

— Простите, что?

Джаввит, посмеиваясь, удалился.

Тоном, не допускавшим возражений, Морис заявил матери, что будет спать в комнате больного. Он не позволил затащить туда кровать, чтобы не разбудить Клайва, и устроился на полу, подложив под голову скамейку для ног и читая при свете газовой лампы. Вскоре Клайв заворочался и слабо простонал:

— О проклятье, проклятье…

— Тебе что-нибудь нужно? — спросил Морис.

— Живот схватило.

Морис поднял его из постели и усадил на вазу. После того, как наступило облегчение, он перенес его на кровать.

— Я сам мог дойти. Ты не должен этим заниматься.

— Ты бы тоже сделал это, для меня.

Он вынес горшок в уборную, опорожнил и вымыл его. Теперь, видя Клайва таким жалким и слабым, он любил его как никогда.

— Ты не должен, — повторил Клайв, когда тот вернулся. — Это противно…

— Не зли меня, — сказал Морис, укладываясь. — Попробуй опять уснуть.

— Доктор сказал, что пришлет сиделку.

— Зачем тебе сиделка? Подумаешь, понос прошиб! Да по мне пусть хоть всю ночь… Честно, мне это не трудно, я говорю это не для красного словца. Правда нетрудно.

— Но я не могу согласиться… Твоя контора…

— Послушай, Клайв, кого ты предпочитаешь: профессиональную сиделку или меня? Сиделка придет, но я распорядился, чтобы ее отослали назад, потому что мне лучше уволиться из конторы, лишь бы ухаживать за тобой, да и ты поступил бы так на моем месте.