"У тебя не было бы смелости разыскать Гидеона, если бы ты не понимала, что он уже женат на тебе. Ты наблюдала за ним годами, слишком боясь привлечь его внимание, слишком боясь быть отвергнутой."

"Тысячелетиями я кроме того страдала от веры в то, что стала свидетельницей убийства собственного сына. И что же, спасибо?" Она схватила и загрохотала решётками с такой силой, что вся цельная конструкция сотряслась и пыль посыпалась с потолка. "Не снова. Этого ты от меня не получишь."

"Тогда, убей меня." подбородок её тети приподнялся еще на дюйм. "Сделай это."

Скарлет позволила каждому подлому поступку, которое она когда-либо совершала отразиться в выражении лица."Я уже сказала тебе. Я не так собираюсь поступить с тобой." Поэтому, она не будет убивать свою тетю сегодня, она поняла, если даже у ней было желание и она была искушена. Не для Гидеона, а потому, что женщина не заслужила уйти в небытие, без боли, без страдания.

Неужели?

Прекрасно, подумала она, нахмурившись. Она не собиралась действовать сейчас, потому что Гидеон еще не дал распоряжение на смерть женщины. Скарлет хотела быть такой же преданной ему, как и его друг. Может быть, тогда она будет достойна быть его женщиной.

Хотя, хотела ли она доказать себе, что достойна его?

Да. Да, она хотела. Больше всего на свете, даже больше желания отомстить тёте. Она любила его. Она любила его до боли. Он не был её мужем, но она все еще любила его так, как если бы он был. Возможно это было из-за воспоминаний, который она создала, возможно, нет. Так или иначе, ему принадлежало её сердце. Оно всегда принадлежало ему. Если бы был у них шанс быть вместе, хотя бы маленький шанс…

"Твой мужчина приходил ко мне, ты знаешь," Мнемозина сказала это с наслаждением, отвлекая Скарлет от приятных мыслей. "Он хотел знать, почему я так тебя ненавижу, но я отказала ему." Самодовольство присоединилось к наслаждению.

Скарлет пожала плечами. "Честно говоря, меня не интересует почему вы сделали то, что вы сделали мне, только то, что вы сделали это вообще."

Мнемозина закрыла глаза, самообладание покинуло её прежде, чем она встряхнула головой и обуздала свои эмоции. "Это интересует тебя. Я знаю, это так."

"Когда-то, меня могло заинтересовать это. Но, ты знаешь, что? Ты никто. Кроме того, что вы сделали привело меня к Гидеону, как вы сказали." С этим, Скарлет развернулась, готовая возвратиться и быть с её мужчиной. Успокоить его. Дать ему все, что ему необходимо.

"Куда ты собралась? Вернись, Скарлет."

Один шаг, два, она поднялась.

"Скарлет! Ты не можешь оставить меня. Твоя мать не могла убить тебя, пока мы были узниками, ты знаешь это. Попытка для неё означала бы стремительное старение. Но, успех означал для неё остаться старой навечно, без какой-либо надежды на возвращение былой красоты. Поэтому, она приказала мне заняться твоими страданиями, и я согласилась потому что… потому что… "

Скарлет остановилась. Клетка её тети была заперта со стороны стены, но её голос, ох, её голос… пронзительный, но правдивый. "Продолжай."

"Если ты хочешь узнать, вернись и встань передо мной."

Момент прошел. другой. Может это пустая трата времени, но…Любопытство взяло вверх над ней, и она отступила, пока, она и в это раз встала перед тюремной камерой.

Мнемозина кивнула, её обеспокоенность отступила. "Однажды провидец попал в тюремную камеру к нам. Он взглянул на тебя и рассмеялся, утверждая, что ты убьешь свою мать и займешь небесный трон. Я устранила воспоминания всем, за исключением Реи и Кроноса. Они заслужили знать правду о тебе."

"И? Какое это имеет отношение ко всему?"

"Они связаны таким образом, что ты возможно не можешь понять, хотя, я скажу тебе, что когда один умирает, другой автоматически последует за ним. Факт состоит в том, что если ты убьешь Рею это будет означать, что ты также убьешь Кроноса."

У неё пересохло во рту.

"Провидца", – продолжала её тётя, – "мы убили. А тебя мы заняли любовью и трагедией, надеясь, что ты сама покончишь с жизнью. Но ты, всё же, даже никогда не пыталась, не так ли?"

Но сколько раз, она испытывала желание сделать это? Бесчисленное число раз.

"Так теперь ты понимаешь, почему на самом деле Крон отдал меня Гидеону?"

"Нет."

Теперь была очередь Мнемозины усмехаться. "Это для того, чтобы я смогла доказать свою лояльность короне… и уничтожить тебя раз и навсегда."

Прежде чем Скарлет переместилась, Мнемозина вынула и бросила три маленьких серебряных звезды. Острые, они рассекли горло Скарлет, прорезая вены и артерии, даже её голосовой аппарат. Сами собой, тени и крики вырвались из её головы, окутывая её, кричащие для неё.

И потом, также как Гидеон, она больше ничего не знала.

ГЛАВА 26

Глава 26

– Гидеон, Гидеон, – звал Торин, и его взволнованный голос выдернул воина из сна, тотчас же погрузив в безбрежную реку боли.

Воин горел изнутри. Ему казалось, будто кто-то разрывает его на части, кости ломаются, а их осколки плавают в сосудах вместе с кровью, раздирая все, что встречается на пути.

– Гидеон, ты меня слышишь? Ты должен проснуться.

«Почему я… – с трудом стал вспоминать он. – Да, я же сказал Скарлет правду. И оно того стоило». Подумав это, он едва не улыбнулся. Его прекрасная Скарлет здесь и в курсе, что он ее любит. «Наконец-то», – пронеслось в его голове. Воин вспомнил, что она знает: он не спал с ее матерью. И она назвала себя Скарлет. Не Скарлет Паттинсон или Скарлет Рейнольдс, а просто Скарлет. Его Скарлет.

«Ей придется полюбить меня», – решил он. Гидеон подумал, что, как только к нему вернутся силы, он, как и собирался, сразу станет соблазнять ее и докажет, что они созданы друг для друга.

Даже Ложь заурчал, одобряя этот план.

«Не должны найти ее», – потребовал демон.

– Гидеон, – снова раздался голос Торина.

Несмотря на то что его разум и тело снова готовы были погрузиться в небытие, Гидеон с трудом разлепил глаза. Свет луны померк, и свое право властвовать на небе начинало отвоевывать солнце. Воин подумал, что его женщина скоро заснет, и тогда он сможет обнимать ее, просто вдыхать запах.

– Скарлет ранена, – нарушил ход его мыслей Торин. – Кейн несет ее в твою комнату. Они будут меньше чем через минуту. Он уже несколько раз споткнулся и подвернул лодыжку. Эта божественная стерва что-то сделала с его сознанием, и он выпустил ее из камеры. Она уже выходит из крепости, и остановить ее некому.

Гидеон услышал только первое предложение. «Скарлет ранена, – пронеслось в его голове. – Нет, черт возьми». Он вытянулся в струнку, тяжело дыша, обливаясь потом и судорожно обводя взглядом комнату. «Насколько серьезны раны? Где она?»

Дверь его комнаты распахнулась, и внутрь, прихрамывая, вошел Кейн, державший на руках неподвижное тело Скарлет. По ее шее текла кровь, уже успевшая испачкать плечи, футболку и волосы. Гидеон застонал. «Нет, только не это», – пронеслось в его голове.

Воин вскочил с кровати, и его ноги едва не подломились. Как только ноги коснулись пола, Кейн осторожно положил Скарлет на матрас. Гидеон сумел присесть и, с трудом фокусируя взгляд, посмотрел на свою женщину, чтобы понять, насколько серьезна нанесенная ей рана.

В ее шее были три глубоких пореза. Одна из звездочек прорезала сонную артерию, другая – трахею, а третья вошла в основание шеи. Первые две раны были смертельны даже для бессмертных, а третья могла продлить ее агонию. Гидеон едва удержался, чтобы не завыть.

– Что… – начал он.

– Не знаю, – ответил Кейн, заставляя друга замолчать. – Она…

– Богиня покопалась в его памяти, – объяснил Торин, перебив Кейна. – Пока он поднимал Скарлет, она просунула руку через решетку и схватила его за лодыжку. Она сказала ему, что Скарлет в камере и для того, чтобы добраться до нее, нужно открыть дверь. Он так и поступил. Мнемозина также сказала ему, что в камере нет больше никого, кроме Скарлет, поэтому он не обратил внимания на нее саму, и она смогла спокойно выбраться из подземелья. Я все записал. И, кстати, поздравляю. – Болезнь хлопнул в ладоши, и каким-то загадочным образом в самом этом звуке послышался сарказм. – Вы отлично потрудились, когда обыскивали стерву на предмет оружия.

Гидеон подумал, что ему следовало убить ее, когда была такая возможность. Он не сделал этого, и теперь Скарлет, его Скарлет… Теперь из-за слез он вообще перестал что-либо видеть. Он положил дрожащую ладонь на грудь раненой. Ее сердце едва слышно стучало, но ритм постоянно постоянно сбивался, а между отдельными ударами проходило слишком много времени.

Из ран текла кровь, и воинам было понятно: если они в скором времени не затянутся, Скарлет может умереть от кровопотери. Торин был далеко не самой подходящей кандидатурой на роль врача. Гидеон ни за что не позволил бы другу заразить свою женщину болезнью, носителем которой тот являлся, пускай когда-то он и мечтал о том, что это позволит ему сохранить ее только для себя. Конечно, Торин мог надеть перчатки, способные предотвратить непосредственный контакт, но это было рискованно, а Гидеон не хотел допустить даже минимальную возможность заражения. Скарлет была слаба, и болезнь вполне могла убить ее, если раны не сделают этого раньше.

От Кейна тоже было мало толку, ведь ему едва удавалось сохранять собственную жизнь. На него постоянно падала штукатурка, а пол, на котором он стоял, в любую минуту мог провалиться. Гидеон ни за что не согласился бы на то, чтобы Кейн занимался лечением Скарлет.

Оставался только он сам, каким бы слабым ни был. Воин понимал, что времени на то, чтобы отвезти ее в больницу, у него нет.

– Мне не нужна походная аптечка, – сказал Гидеон, вспомнив, что уже тысячу раз штопал как самого себя, так и своих друзей.

– Но ты не можешь… – начал Кейн.

– Не сейчас же! – крикнул Гидеон, и в его голосе звучали нетерпение и беспокойство.