Изменить стиль страницы

– Перестань… Расскажи, что было дальше?

– Ничего. Написали ей про ошибку. Она говорит — как так? Не может быть. Мы говорим — точно, вот тут и тут ошибка. Она говорит — какая?

– А вы?

– А мы что, мы ж рассказать не можем!

Маруся поставила поднос обратно в автомат и прислонилась к нему спиной.

– Лучше не прислоняйся, он иногда бьет током.

– Мне не страшно, – усмехнулась Маруся, вспомнив слова Эема.

– Ну смотри… В общем, препирались мы с ней долго. Умеет твоя мамочка мозги пудрить. Написали ей про ошибку. В смысле, как там на самом деле надо делать. Так, как у нас было. И тут вдруг получаем письмо. Такое очень неприятное письмо. Тревожное. Ничего из него непонятно, но чувствуется прям, как тон сменился. Мы ей — что, мол, такое? А она пишет — вы совершаете страшную ошибку. Нормально? Мы ей на ошибку указали, а она говорит, что ошибаемся мы. Мы ей расчеты. Она нам свои. И тут вдруг из ее расчетов получается, что у Бунина и правда есть серьезный ляп… Даже не ляп, – Нос нервно захихикал, – а такой ляпище. То есть, по тем данным, которые Ева нам предоставила, получалось, что Бунин своим солнышком может прожарить Землю и нас всех до хрустящей корочки.

– Ничего себе…

– Угу..

– Это правда?

– Получается, что так.

Маруся и Нос замолчали.

Что это было? Одурманивание или правда? Но если правда, то причем тут Маруся? Зачем Ева так просила ее присоединиться? Маруся не понимала, чем она могла помешать Бунину и как помочь симпатичным инопланетянам. Ей вообще показалось, что она выслушала две разные истории и это напрягало ее. Может быть, Ева опять искала к каждому свой подход? Подбирала легенды? Нащупывала слабые места?

– Ты веришь ей? – наконец спросила Маруся.

Нос как-то невнятно замычал.

– Это ответ?

– Не знаю, что тебе сказать. С одной стороны, это похоже на правду. С другой, похоже на какой-то хитрый развод. С третьей стороны, мне, если честно, стало все равно. Когда мы согласились сюда отправиться, я думал, что просто приеду, посмотрю и уеду. У меня не было желания покидать Зеленый город. Когда приехал — не было желания остаться. Мерзнуть и жрать эту вот… даже не знаю, что они туда засыпают.

– Погоди, Нос, ты о чем? Вы же только вчера исчезли!

– Вчера?! То-то мне казалось, что у них тут со временем чертте что творится.

– Ясно. А потом все изменилось?

Нос снова замолчал, подбирая слова, и неожиданно двинулся в сторону лестницы.

– Идем, мне пора снимать этот дурацкий костюм. Иначе я сейчас раздеру себя всего в клочья.

Маруся хихикнула.

– Они хорошие. Очень непохожие на нас. Не такие как мы. Не знаю, как тебе объяснить. Нужно пообщаться.Сначала отторжение, потом симпатия. А потом будто бы меняется что-то в голове. Так – пымс! И переключается. Начинаешь видеть все по-другому. Видишь уродство людей. Не физическое, а в голове. Все пороки. Это даже бесит, – Нос улыбнулся. – Не, правда. Переходный период сложный. Вроде бы ты еще осознаешь себя человеком, но начинаешь чувствовать все свои комплексы, видеть свои недостатки. Не очень приятно. Начинаешь злиться. Как будто попал в компанию святош. Такие все… Ангелочки.

– Они правда не агрессивные?

– Цветы агрессивные? Нет… цветы по сравнению с ними агрессивные, не подходящий пример…

– Мама сказала, как дети.

– Хуже! В смысле, лучше. Их даже обидеть практически невозможно.

Нос с тоской посмотрел на лестницу, уходящую вверх. Потом прерывисто вздохнул и начал подъем.

– Вот попробуй у арка что-нибудь отнять, например, – продолжил он рассказ. – Не получится, потому что сам отдаст. Или украсть. Тут вот мама твоя, она да. Если что не так, ввалит жестко. Коварная мадам. А эти не такие. Но смешные. Общаться не в напряг. Даже шутить умеют.

Маруся вспомнила, как Эем заступился за Носа, которого наказала мама.

– Пытаются нас понять. Вот это вообще круто. Отношение такое… уважительное, но немного снисходительное. Все-таки мы по сравнению с ними обезьяны.

– Может, они только сейчас такие добрые? Потому что нуждаются в нас?

Нос обернулся к Марусе и по его лицу она поняла, что озвучила мысль, которая раньше не посещала его светлую голову.

– Надеюсь, что нет… – нахмурившись, произнес он. – Но вообще, я бы не хотел таких врагов. Слишком умные.

– А чем вы тут занимаетесь?

– Учимся. Что-то вроде этого. – Познаем азы. Ну, например, прикинь — они умеют общаться телепатически.

«Так?» – мысленно спросила Маруся и рассмеялась от произведенного эффекта, потому что Нос чуть не упал с лестницы и даже повис на перилах.

– Фига се. А ты откуда умеешь?

– Схватываю на лету.

«Ну конечно»… – донеслось до Маруси скептическое носовское возмущение.

«Я все слышу», – отправила ему в ответ Маруся.

– И что я тут, как дурак, тебе все рассказываю? Ты, похоже, сама все знаешь лучше меня! – обиделся Нос.

– Ничего я не знаю. Я пришла, чтобы разобраться, кто говорит правду, а кто врет.

– А кто врет?

– Либо мама, либо Степан Борисыч.

– Все-таки, от баб одни несчастья, – внезапно заявил Нос, – до твоего появления у меня таких мыслей не было, а теперь я тоже буду сомневаться.

– Ты лучше наблюдай и сообщай мне обо всем подозрительном.

– Тоже мне, детектив! А ты что, виделась с профессором?

– Нет, с чего ты взял?

– Ты сказала, что… или мне показалось?

– Тебе показалось, – улыбнулась Маруся.

Они дошли до нужного этажа и остановились, чтобы дать Носу перевести дыхание.

– Когда я сниму эту штуку, то почувствую себя самым счастливым человеком на свете!

– Как немного бывает нужно для счастья, – улыбнулась Маруся.

– Знаешь что… ты лучше сама тут поживи. Походи на занятия, пообщайся. То, что здесь происходит, нельзя описать словами. Это необъяснимо.

– Может быть, это такая магия?

– Да пусть бы и магия. Я видел людей, которых сюда привезли. Они счастливы. По-настоящему. Они приобретают знания, умения, навыки. Философию. Излечиваются, просветляются.

– Похоже на секту, – вспомнила бунинские слова Маруся.

– Нет. В секте это видимость счастья. Гипноз. А тут все на самом деле. Короче — придешь, увидишь.

Нос замолчал, потому что увидел Еву, которая шла к ним навстречу.

– Можно уже снять этот костюм? – громко взмолился Нос, подняв руки к небу.

– Иди снимай! – без тени улыбки на лице сказала Ева. – И больше ничего не трогай без спроса.

– Больше никогда!

Ева указала Носу на дверь, куда он, видимо, должен был отправиться.

– Ты еще здесь или…

– Думаю, тебе лучше отправиться домой, – не дав договорить Носу, сказала Марусе Ева. – У вас уже утро.

– Проснется папа… – понимающе кивнула Маруся.

– Ты появишься еще? – снова спросил Нос.

Ева выжидающе посмотрела на Марусю.

– Завтра.

– Тогда до завтра?

– До завтра.

– Увидимся.

– Конечно. Только… Не говори ничего…

– Кому? А! – Нос подмигнул Марусе. – Договорились.

Маруся дождалась, когда Нос отойдет, и посмотрела на маму. Ева изменилась и снова излучала нежность.

– Я так рада, что ты здесь.

– Хотела повидать ребят.

– Ты убедилась, что их тут никто не держит?

– Не знаю…

– Не можешь отличать хорошее от плохого?

– Уже не уверена.

– У нас хорошо.

– Коровам на ферме тоже хорошо, пока их не съедят.

– Мы не едим коров, – улыбнулась Ева.

Она сказала это так легко, весело и даже как-то невинно, что Марусе стало стыдно. Она вспомнила слова Носова про то, что люди слишком озлоблены, подозрительны и несчастны… даже вспомнила слова про агрессию, которая возникает как ответная реакция на это умиротворение и чистоту. Может быть, именно поэтому ей так хотелось грубить маме? Потому что мама была лучше ее? Она уже освободилась от человеческой грязи и поэтому рядом с ней Маруся чувствовала себя чудовищем, неандертальцем, тупым и ограниченным животным… Марусе стало противно от самой себя. И Бунин, он тоже такой же. Он не понимает. Не понимает и ненавидит их.